Могильные секреты
Шрифт:
— Я посмотрю что можно сделать, — это все что я могла придумать на данный момент.
Я выскользнула из-под одеяла.
Чего это посол не спешит быть рядом со своей женой и дочерью? Женщина явно была сильно расстроенной.
А будь я в такой ситуации, вела бы я себя по-другому? Возможно, но не обязательно.
Я потащилась на кухню, засыпала кофе в кофеварку, добавила воды. Вытащила один пончик и съела его пока мистер Кофе выпускал свои пары.
Я смогу повидать Райана.
Я рассыпала по столу сахар и стала собирать его кончиком пальца.
ЛаМанш
Я налила себе кофе и добавила молока.
Мысленно вспомнила тело в овраге и почувствовала знакомую печаль. Клаудиа де Альда, восемнадцать лет. Затем вспомнила кости из канализации, и меня захлестнула волна вины.
И отчаяния. Чем усердней мы с Гальяно брались за дело, тем дальше были от ответов.
Мне нужно совершить что-то конкретное. Хочу узнать все о кошачьей шерсти.
Я взглянула на часы — 7:40.
И еще вот что. Справилась ли Ферейра?
В коробке оставалось два пончика. Сколько же это калорий? Миллион или два? Но к завтрашнему дню они просто задубеют.
Поездка в Монреаль займет всего несколько дней. Я помогу миссис Спектер и Шанталь понять друг друга и вернусь к жертвам из Чупан-Йа.
Я все-таки доела пончики, выпила свой кофе и пошла в ванную.
В восемь я позвонила в Монреаль и попросила соединить с лабораторией ДНК. Когда к телефону подошел Роберт Ганье я описала ему ситуацию с телом из канализации, а также свою просьбу. Он сказал что все возможно, только если я сама привезу образец.
Я позвонила Миносу. Он пообещал приготовить образец кошачьей шерсти в течении часа.
Далее я сделала звонок в городской морг. Доктор Ферейра сделала все как я просила.
Я позвонила Сюзане Джин на один из заводов Королевской Корпорации в Сент-Хьюберт и сказала ей то же самое что и Ганье. Она согласилась что моя идея может сработать.
Потом я позвонила Матео. Он сказал что дает мне столько времени сколько нужно.
То же сказал и Гальяно.
Я прекратила звонки и пошла к выходу.
Ну что ж, госпожа посол, раз вы такой путешественник, то надеюсь вы с компаньоном, пересечете границу Гватемалы.
Анжелина Ферейра как раз работала с телом из аварии, когда я вошла в лабораторию. На столе лежал труп мужчины, голова и руки были совершенно обуглены, а живот раскрыт как фантасмагорический рот на картинах Бэкона. Патологоанатом стояла рядом и нарезала печень на подносе. Она не глядя на меня, по-прежнему орудуя большим широким ножом, произнесла:
— Одну минуту.
Ферейра ближе нагнулась к разрезам, отслоила три образца и кинула их в контейнер для образцов. Кусочки ткани утонули в жидкости и присоединились к собратьям из легких, желудка, селезенки, почек и сердца.
— Вы каждого вскрываете?
— Пассажирам был сделан внешний осмотр.
— Оставили напоследок?
— Большинство так обгорело что мы просто не знали который из них водитель. Его вчера только нашли.
Доктор сняла маску и перчатки, вымыла руки и пригласила меня следовать за ней в разворачивающиеся двери. Мы прошли по темному коридору прямо в маленький офис без окон. Отперев поцарапанный металлический шкаф, доктор вынула коричневый конверт.
— Радиолог из Центральной больницы кое-чем обязан мне. Так что пришлось воспользоваться.
— Спасибо.
— Стащила череп во вторник, как только Лукас ушел. Не хотелось бы чтобы кто-то узнал об этом.
— От меня никто не узнает.
— И хорошо что стащила.
— Что вы имеете в виду?
Ферейра достала из конверта один из снимков. Там было шестнадцать снимков компьютерной томографии, на каждом пятимиллимитровый кусочек черепа из канализации. Просматривая на свет снимки она указала мне на светлое пятно на девятом фото. На следующих снимках пятнышко увеличивалось, меняло форму, а потом исчезло. На четырнадцатом снимке пятна как не бывало.
— Я нашла кое-что в решетчатой кости, подумала что это будет интересно. А после вашего утреннего звонка, пошла еще раз взглянуть на череп. Останки испарились.
— Как?
— Кремированы.
— Через неделю? — я была поражена.
Ферейра кивнула.
— Это стандартная процедура?
— Как видите, нам не хватает места. Даже при нормальных обстоятельствах мы не можем позволить себе роскошь хранить неизвестных в течение долгого времени. Эта авария автобуса вообще поставила нас в критическое положение. — Она понизила голос. — Но две недели это необычно.
— Кто приказал?
— Попробовала узнать, но никто не в курсе.
— И бумаги, конечно же, пропали, — предположила я.
— Лаборант клянется что положил приказ в папку регистрации, сразу после кремации. Но нигде бумагу найти не могут.
— Какие-нибудь теории?
— Есть.
Она протянула мне конверт.
— Да поможет нам бог!
В 12:57 я сидела в первом классе «American Airlines» и летела в Майами. Рядом сидела Доминик Спектер и стучала по подлокотнику наманикюренными ноготками. Снимки томографа от доктора Ферейры лежали в моей сумке, которая стояла в ногах. Там же лежали образцы кошачьей шерсти.
Пока мы ехали в лимузине и проходили по аэропорту госпожа Спектер без умолку говорила. Она описывала Шанталь, вспоминала детские анекдоты, выдвигала теории о том из-за чего у ее дочери проблемы, сочиняла планы по ее спасению. Она болтала как диджей между выступлениями, словно боялась тишины.
Поняв что разговор для нее это нервная разрядка, я и сама вставила пару фраз. Однако ей обратная связь была не нужна и словарный поток продолжился без моего участия.
Она замолкла наконец только когда самолет побежал по взлетной полосе. Она поджала губы, откинулась на сидении и закрыла глаза. Когда мы оторвались от земли, она вынула из сумки глянцевый журнал и принялась листать его.