Могилы из розовых лепестков
Шрифт:
Лоб Гвенельды наморщился, но она не выразила своего замешательства.
— Тогда я не позволю ему увидеть меня.
Я кивнула и направилась обратно к катафалку. Я опустилась на водительское сиденье и закрыла дверь. Отъезжая, я осмотрела местность в поисках Каджики, но не нашла ни одной задумчивой фигуры в капюшоне. Я остановила машину и открыла словарь, который положила на пассажирское сиденье. Я пролистала его, пока не нашла слово, которое он произнёс: квеним. Память. А потом я нашла другое его слово: мава. Мой. Я не запомнила остальную часть его предложения, но этих двух слов было достаточно, чтобы
ГЛАВА 28. ДОМ НА ДЕРЕВЕ
Два дня спустя мы опустили Блейка в землю в простом дубовом гробу. Как и на похоронах моей матери, все жители Роуэна собрались в нашем поместье, чтобы попрощаться с ним с опухшими веками и болью в горле.
Би попыталась говорить над глубокой ямой, но её слова спотыкались друг о друга и перемешивались с безжалостными слезами до тех пор, пока она не вздохнула так глубоко, что моему отцу и Стелле пришлось отвести её в дом, подальше от обезумевших скорбящих.
Несмотря на то, что мои глаза горели, я не плакала. Моё сердце начало уплотняться, покрываясь защитными слоями, чтобы выдержать хаотическую бурю, бушующую в моей жизни. Я чувствовала, что это не последняя смерть на моём горизонте. Касс, которая держала меня за руку, постоянно сморкалась и бросала использованные салфетки в свою розовую сумочку, пока та не перестала закрываться.
Когда всё закончилось, и мы все благоговейно бросили пригоршни земли на останки Блейка, я побрела к роще рябин. Кто-то убрал пустой гроб Каджики. Я предположила, что это был мой отец, или, возможно, полиция забрала его в качестве улики. Я изучила оставшийся надгробный камень. Три изогнутые линии шли параллельно друг другу, как символ воды. Я ломала голову над их значением. Говорила ли мне когда-нибудь мама? Она должна была…
Я перешла к следующей могиле и снова нашла только ту же пиктограмму. Я медленно повернулась, разглядывая все надгробия. Все двенадцать были идентичны. Впервые я ненавидела Гвен немного меньше, а Эйса невзлюбила ещё больше. Он обманул меня, заставив думать, что имена охотников выгравированы на камне.
Почему я так удивлялась? В конце концов, фейри были мастерами хитрости. Даже Круз признался в этом.
— Ты думаешь, тебе придётся раскапывать оставшиеся могилы? — Касс стояла рядом со мной, нос у неё был красный, а щёки белые, как снег.
— Зачем? — спросила я в ужасе.
— Я просто подумала, что с тех пор, как земля начала оседать, тебе нужно будет выкопать их всех, вот и всё.
— Я надеюсь, что до этого не дойдёт, — тихо сказала я.
— Как ты думаешь, почему они были наполнены лепестками роз?
— Откуда ты об этом знаешь?
— Джимми сказал мне.
— Готтва веровали, что розы сохранят их тела. Как мумификация.
— Ну, это не слишком хорошо сработало для них, не так ли?
— Ты так и не рассказала мне, как прошла прошлая ночь? — спросила я, чтобы сменить тему.
— Как только ты ушла с красавчиком, вечеринка закончилась. Мы даже не остались на ещё один бой. А потом, всю обратную дорогу, Эйс разговаривал по телефону. Так что не очень-то весело.
— С кем он разговаривал по телефону?
— В какой-то момент я услышала имя Лили. Он заговорил с ней на каком-то странном языке. Но потом он заговорил по-английски. Он сказал что-то вроде того, что, если они поднимут ещё одного, Грегор и что-то золотое придёт в Роуэн, чтобы навести порядок. Я думаю, что это то, что он сказал. Это звучит странно, да? Ты думаешь, он говорил о строительстве торгового центра или что-то в этом роде? Я бы хотела торговый центр. Это определённо оживило бы это место.
Они определённо говорили не о строительстве торговых центров. Мне стало интересно, кто такой этот Грегор. Фейри, как я себе представляла. Тот, с кем я, вероятно, не хотела встречаться. Когда Касс взяла меня за руку и потащила обратно в дом, бормоча, какие у неё холодные ноги, я посмотрела на могилу Блейка и на большую фотографию, которую Би распечатала. Это было до того, как он ушёл на войну, до того, как его лицо непоправимо изменилось. Я и забыла, каким по-детски наивным он выглядел перед тем, как отправиться в Афганистан, с мягкой челюстью, пушистым подбородком и улыбающимися глазами. После взрыва, когда он вернулся в Роуэн, его челюсть стала неровной и угловатой из-за протеза, из-за которого подбородок торчал так, как никогда раньше. Но больше всего изменились его глаза. Или, скорее, его оставшийся глаз; он потерял свой блеск. Блейк-до и Блейк-после были двумя очень разными мальчиками, но у них было одно и то же доброе сердце, и один и тот же благородный ум.
Слеза скатилась по моей щеке. Ладно, возможно, я ошибалась, построив вокруг себя крепость. Может быть, забор. И всё проходит через заборы. Если только они не сделаны из железа или рябинового дерева.
Мои глупые размышления заставили меня вспомнить о том, что сказала Касс, и это напомнило реакцию Каджики на телефонный звонок. Это вывело его из себя. Я решила, что Грегора нужно бояться. Я оставила Касс внизу и направилась в свою комнату. Заперев дверь, я пролистала книгу Холли, надеясь найти что-нибудь о Грегоре. Я не была уверена, как я смогу определить имя из тысяч строк текста. Однако тщетная надежда подстегнула меня.
Прошло двадцать минут, прежде чем я со вздохом закрыла книгу. Я бы спросила Холли, или я бы спросила Эйса. Прежде чем кто-нибудь пришёл за мной, я отложила книгу и спустилась вниз. Я нашла Касс у блюда с небесно-голубыми ванильными кексами, которые испекла Стелла. Хотя её жест был добрым, они выглядели более подходящими для детской вечеринки. В каком-то смысле мы праздновали жизнь мальчика, но это была ушедшая жизнь, а не надвигающаяся.
— Прячешь своё горе под глазурью? — спросила я Касс.
Она сморщила нос, продолжая жевать.
— Это довольно безвкусная шутка.
— Я живу над моргом; мне позволено иметь странное чувство юмора.
Касс сглотнула, а затем улыбнулась.
— Подожди, подожди. Перемотка. У тебя есть чувство юмора?
— Ха-ха.
Она ухмыльнулась шире, отчего её опухшие глаза прищурились.
— Ты видела, кто пришёл?
— Кто?
Я оглядела комнату, ожидая увидеть Эйса или Каджику. Вместо этого я увидела Фейт. На ней было чёрное платье, похожее на палатку, что было странно, учитывая, что её гардероб состоял только из спандекса и лайкры. Если оно не было обтягивающим, она это не носила.