Мои калифорнийские ночи
Шрифт:
Этот эпизод прочно засел в моей голове. Вот они толкаются, переговариваются, бросая друг в друга оскорбительные фразы. Рид ведёт себя вызывающе и в какое-то мгновение бьёт друга кулаком в лицо. Глядя на то, как красные капли крови капают на рубашку Исайи с разбитой губы, я замираю в ужасе и смятении. Что касается Рида, то он, похоже, перебрал с алкоголем. С дикими глазами пытается снова подойти к ухмыляющемуся блондину, но, к счастью, Картер поблизости и не даёт ему этого сделать.
— Что ещё за Ванесса? Меган ты не в курсе? — звонко спрашивает Роуз и смотрит
— В курсе весь Блу Бэй, я думала вы тоже. Ванесса — сестра Исайи. Почти три года назад, ребята играли в Правду или действие. Риду выпал угон машины.
Я напрягаюсь. Речь ведь о той девушке, чьи голосовые сообщения я нашла в телефоне Брукса? Ей принадлежат те признания в любви, наполненные слезами и бескрайним отчаянием? Я внимательно слушаю Меган, чтобы ничего не упустить.
— Ванесса всюду таскалась за ним. И в тот день тоже решила составить ему компанию.
— И что же? — мне не терпится узнать детали.
— Подробностей не знаю. Они попали в аварию. Девчонка почему-то была за рулём. Её еле спасли, а Рид, сознавшийся в угоне, чуть не попал в колонию для несовершеннолетних преступников. Не знаю, как семья решила эти проблемы, но парня, в итоге, отправили в какую-то закрытую школу. Выпускной класс он заканчивал там.
— И что же после такого дружба с Исайей не дала трещину? — взволнованно спрашиваю я.
— Нет. И знаете, люди ведь шепчутся… Говорят, что там всё очень неоднозначно. Якобы Ванесса сделала это специально, — Меган ведёт плечом, а Роуз ошарашено приоткрывает рот.
— А где сейчас эта девушка?
— Мать забрала её после случившегося. Вроде как Ванессе делали какую-то операцию, потому что был высок риск того, что всю свою жизнь она проведёт в инвалидной коляске. Что с ней сейчас — никто не знает, мать не подпускает к ней даже брата…
— Ужас, — шепчет Роуз и косится в мою сторону. — Ты знала про аварию?
— Нет, я ничего не знала, дома не говорят об этом, — задумчиво произношу я, закусывая губу.
— У каждого из нас свои скелеты в шкафу, — замечает Пирс.
— Мне пора, — открываю дверцу форда и выхожу. — Спасибо, Меган, пока Онил.
Негнущимися ногами ступаю по зелёной лужайке. В доме не горит свет. Должно быть, родители и дети уже спят. Всё-таки на часах двенадцать тридцать ночи. Тихо открываю дверь своим ключом, и Аксель тут же подходит, приветливо виляя купированным хвостом.
Треплю собаку по гладкой шёрстке и, неслышно ступая по паркету, пробираюсь на кухню. Включаю боковой свет, лезу в холодильник и достаю графин с апельсиновым соком. Аксель садится у моих ног и смотрит жалостливым взглядом.
— Кушать хочешь, малыш?
Открываю дверцу и вытаскиваю корм. Насыпаю в разноцветную миску, и пёс принимается увлечённо щёлкать сухими подушечками. Весь в меня, тоже любит трапезничать ночью. Достаю из кармана куртки телефон и, отпивая холодный сок, набираю Картера, но он, как назло, не берёт трубку. И Ричи тоже. Вот же чёрт! Я начинаю нервничать. Оставить Исайю и Рида там — было не самой лучшей идеей, но друзьям удалось фактически втолкать меня в машину. Остаётся
Просидев на кухне почти целый час, поднимаюсь наверх. Нервы взвинчены до предела, на мои звонки и сообщения никто не отвечает, и я всерьёз задумываюсь о том, чтобы вернуться на такси в «Руно». Потому что мне не нравится то, что происходит. Парни явно перестарались с алкоголем, и это — дурной знак, не предвещающий ничего хорошего. Вдруг опять подрались?
Тихо крадусь по коридору. Замираю возле своей комнаты, но уже через пару секунд иду дальше. Захожу в комнату Брукса, но свет не включаю. Решаю, что дождусь его здесь, ведь рано или поздно он вернётся. Прикрываю дверь за спиной и прохожу к распахнутому настежь окну. Залезаю на подоконник и осматриваю обитель «брата», освещённую только светом уличного фонаря.
В комнате царит полный порядок и чистота. Ни тебе разбросанных носков, ни вещей, сваленных на стуле. На деревянной поверхности стола лежат его боксёрские перчатки и бинты, кровать аккуратно заправлена, на стене висит одинокая гитара, к струнам которой я бы с удовольствием прикоснулась. Не знаю почему, но чувствую какое-то странное волнение, щекочущее рёбра. Возможно, потому что предугадываю реакцию Рида. Уверена, он точно не обрадуется, когда увидит меня здесь.
Замечаю на подоконнике пачку сигарет и зажигалку. Беру её в руки, щёлкаю пару раз, наблюдая за тем, как вспыхивает пламя, и в этот момент слышу характерный звук шин во дворе. Спрыгиваю и поворачиваюсь. Всё верно, замечаю шашечки такси. Размышляю, что делать: спуститься вниз или остаться здесь. Затаившись словно мышь, слушаю, как в тишине дома раздаются его неспешные шаги. Отчего-то становится дико страшно. Наверное, потому что я внезапно осознаю, что не понимаю, о чём конкретно хочу говорить с ним. Об Исайе? Ванессе? С чего я вообще взяла, что он станет отвечать на мои вопросы?
Распахнувшаяся дверь, вырывает меня из размышлений. Тело тут же напрягается и вытягивается, как струна. Рид заходит в комнату и сразу идёт в ванную, на ходу сбрасывая обувь. Похоже, он меня не заметил, и теперь вообще не понимаю, как показать ему, что я здесь. Слышу шум воды, а потом ничего выдумывать не приходиться.
Он выходит из ванной комнаты уже спустя пару минут, и полоска света безжалостно выдаёт моё местоположение. Буравит меня тяжёлым взглядом, запустив руки в карманы лёгких зауженных брюк.
Наступает неловкая пауза, и я боюсь, что моё сердце стучит слишком громко в этой звенящей тишине.
— Зачем ты это сделал? — нарушая наше молчание первой, произношу я.
— Сделал что? — усмехается он.
— Ударил Исайю, не прикидывайся дураком! — зло говорю я, наблюдая за тем, как он, не торопясь, подходит ближе.
Не знаю почему, но я сразу начинаю нервничать ещё сильнее. Особенно когда он останавливается всего в шаге от меня. Протягивает руку и забирает с подоконника пачку сигарет. Достаёт одну, зажимает губами и ищет глазами зажигалку. Молча щёлкаю ею, поджигая сигарету, когда он склоняет голову чуть ниже.