Мои собаки

Воронин Александр Григорьевич

Как-то раз, когда мы так сидели — на скамеечке рядком — к нам подошел подвыпивший сосед. Вообще-то, Линда относилась к соседу нейтрально, даже позволяла погладить, если уж ему так хотелось. На этот раз сосед решил пошутить — наклонился и подул Линде в нос. То ли запах винного перегара был

для нее как удар, то ли она хамства не потерпела, но среагировала моментально и без предупреждения. Не сознательно, а на каком-то инстинкте сосед все же успел отшатнуться, и челюсти Линды мощно и жутко лязгнули в пяти миллиметрах от его носа.

С того момента я заметил, что Линда не любит пьяных. Если кто-нибудь шел мимо нас, покачиваясь на своих внутренних волнах, — загривок у Линды поднимался, и она вопросительно смотрела на меня, спрашивая разрешения действовать по собственному усмотрению. Такой лицензии я дать, конечно, не мог, говорил 'нельзя' и успокаивающе приглаживал ей загривок.

Прошло несколько лет. Мне захотелось стать взрослым, и я уехал в другую страну.

О том, как погибла Линда, я узнал из письма. Воры, чтобы Линда им не мешала, дали ей котлету с какой-то гадостью. Утром мать увидела открытую настежь дверь кладовки и лежащую рядим мертвую Линду. Больших сокровищ в кладовке не было, поэтому украли старую бензопилу, пару отрезов ткани, лежавших, непонятно почему, в сундуке еще с брежневских времен, да трехлитровую банку постного масла. Через месяц дураков поймали, дали по пять лет, но Линдочку не вернешь.

Наступили новые времена — горбачевский период закончился. На всех уровнях взялись хозяйничать бандиты — нужен был сторож и защитник. У родителей появился новый, цепной пес Рекс. Брата, приезжавшего к родителям каждый месяц, он признал через полтора года, а я его никогда не видел и теперь, наверное, никогда не увижу.

ЭПИЛОГ

Моя дочь, известная любительница кошек, пришла как-то в библиотеку и попросила почитать 'что-нибудь про кошечек'. Библиотекарша обрадовалась легко выполнимой просьбе и тут же предложила стоявший на стенде новый сборник рассказов, составленный специально для любителей кошек. Придя домой, дочь показала книгу мне. В предисловии говорилось, что кошка является главной героиней всех рассказов предлагаемого сборника, и что книга предназначена также и для широкого круга читателей. 'Какую только дурь не пишут в предисловиях!' — удивился я и заглянул в содержание — Сетон-Томпсон, Эдгар По, остальных не знаю.

— Хорошая книжка, обязательно прочитай, — сказал я дочери.

На другой день дочь подошла ко мне в слезах и заявила, что прочитала уже больше половины книги, но дальше читать не будет. Потому что почти в каждом рассказе кошку убивают каким-то особенно ужасным способом. Как говорится, и смех, и грех.

Просмотрел я только что написанные истории и подумал: не получилось ли и у меня нечто подобное?

Собачий век в семь раз короче нашего, и любимые Жучки, Шарики и Рексы уходят от нас в семь раз быстрее, чем нам хотелось бы. Но если была жизнь, будет и смерть. Останутся только воспоминания и любовь. Как же иначе?

Февраль 2002