Молчание сфинкса
Шрифт:
Салтыков грузно опустился на свое место за столом — место хозяйка и главы. Долорес Дмитриевна заботливо налила ему горячего чая. Положила меда и вишневого джема в хрустальную розетку. Но сладости Салтыкова не обрадовали. Лицо его было печальным.
— Я всегда был страстный противник всех этих замков и решеток, противник охраны, — сказал он тихо, — но обстоятельства вынуждают меня. После таких страшных событий я должен думать о нашей обшей безопасности. Денис Григорьевич был совершенно прав, а я с ним спорил, — он обвел столовую взглядом и не увидел за столом Малявина. —
— Я все понимаю. А ты не принимай все так близко к сердцу. Все образуется, -откликнулся Мещерский.:
— Я решил по совету Сережи, — Салтыков тепло посмотрел в сторону Мещерского, -, и по совету Дениса Григорьевича принять меры к… Нет, нет, никаких решеток на окнах не будет. И железных дверей тоже не будет. Сережа только что рассказал мне, что даже в Москве сейчас жители ставят у себя квартирах железные двери… Это дикость, варварская дикость. Такого на Руси-матушке никогда не было! При Тушинском воре и тогда не бывало…И в Лесном этого не будет. Но я приму меры, не беспокойтесь. Я решил — я обращусь к услугам частного охранного агентства.
— Охрану наймете, Роман Валерьянович? — бойко спросил Валя Журавлев.
— Да, охрану. Двух, а может, и трех детективов с машиной. Завтра же позвоню в какое-нибудь толковое агентство.
— Вот Екатерина вам в этом, возможно, сумеет помочь, — сказала Марина Аркадьевна. — Мы тут все очень далеки от таких вопросов, а она, Оказывается, юрист пол профессии.
— Вы адвокат? — оживился Салтыков; оборачиваясь к Кате. — О, наши русские адвокаты. Я уже имел с ними дело, вам палец в рот не клади — откусите. Вы работаете в юридической фирме?
— Да, у нас довольно серьезная фирма, — подтвердила Катя, — со стажем. Я действительно могу помочь вам, Роман Валерьянович, я знаю несколько приличных охранных агентств. Обращаться на авось не стоит. Можно нарваться на жуликов и проходимцев.
— Это я уже понял. — Салтыков вздохнул. — Буду вам очень признателен.
— Вот мой телефон. Я постараюсь завтра же навести справки о стоимости их услуг, — Катя была сама любезность.
Мещерский смотрел на нее удивленно, однако не вмешивался. Объяснить свою ложь сейчас Катя ему не могла. Не могла сказать, что это реальный шанс внедрить в Лесное под видом частной охраны не одного, а сразу нескольких негласных информаторов. Колосов мог бы воспользоваться этим шансом.
— Ха! Кто так убивает, того никакая охрана не остановит, — хмыкнул Иван. — Я бы, Рома, дорогой, на твоем месте поступил бы не так.
— А как бы ты поступил? — вместо Салтыкова спросил Мещерский.
— А вот так, — Лыков полез в карман брюк и… брякнул на стол пистолет.
Звякнули чашки. Потом в столовой стало тихо-тихо. Валя Журавлев вытянул шею, напрягся, созерцая оружие.
Катя тоже невольно подалась вперед. Это был вроде как «Макаров»…
— Вот как бы я поступил. Кто сунется — тому пуля в лоб, — Лыков накрыл пистолет рукой. — А там суди меня бог и все ваши сто двадцать прокуроров. — Он поднял пистолет над столом.
Дуло уставилось прямо в грудь Салтыкова. Грохнул опрокинутый стул — это маленький Мещерский вскочил на ноги, точно подброшенный пружиной. Кто знает, что ему почудилось в словах своего дальнего родственника…
Лыков плавно нажал на курок и… из черной дырочки дула вырвался язычок синего пламени. Грозный с виду «Макаров» оказался газовой зажигалкой. Обманкой. Салтыков поднес к губам чашку чая. Катя заметила, что рука его дрожит.
— Боже мой… Как вы нас напугали, разве можно так шутить? — выдавила Долорес Дмитриевна.
Красный от смущения Мещерский нагнулся поднимать стул с пола.
— Ты что, все еще пьян? — резко спросила брата Анна. — Не соображаешь, что делаешь?
— Катя ясно прочла это по их лицам — неизвестно что произошло бы здесь, в этой комнате, за этим домашним чаем дальше. Обернулось бы все это грандиозным скандалом или же при всеобщей неловкости было бы спущено на тормозах, Узнать этого она так и не успела, потому что в дело внезапно вмешался внешний фактор.
Перед флигелем, взвизгнув натруженными тормозами, лихо затормозил милицейских «газик».
— Ой, а к нам снова менты! — звонко, тревожно объявил всей честной компании Валя Журавлев.
Помня обещание Колосова «проутюжить» Лесное, Катя приготовилась к худшему. Так бывает в самолете, когда объявляют: «Мы в зоне турбулентности. Пристегните ремни, пригнитесь».
Но в первые мгновения ничего такого не произошло. Салтыков поднялся из-за стола и как хозяин дома лично встретил Колосова и сопровождавших его (явно для солидности) двух оперативников холле. В холл любопытной гурьбой вслед за ним высыпали и все домочадцы.
— Милости просим, пожалуйста, — Кати видела, что Салтйков, еще не совсем оправившийся от выходки Лыкова, за любезностью пытается скрыть тревогу. — Чем могу служить? Что случилось?
Катя мысленно сравнила его и Никиту: Как говорится — вода и камень, стихи и проза, лед и пламень — полнейшая противоположность во всем. Однако оба держали себя так, словно должны друг другу показать: а ты тут брат, не очень, тут я распоряжаюсь. Колосов обвел мрачным взглядом сгрудившуюся в холле команду Лесного. На мгновение задержал этот свой роковой взор на Кате. Она быстро отвернулась — не рассмеяться бы.
— Вы скажите, не томите нас, молодой человек. Что-то опять произошло, да? — испуганно спросила Долорес Дмитриевна.
Колосов вперил взгляд в стоявшего рядом с ее сыном Валей Алексея Изумрудова. Улыбнулся (Катя поклясться была готова — улыбка была хищной, как у людоеда).
— И вы тут, — произнес он. — Очень хорошо. А мы как раз за вами, гражданин Изумрудов Алексей Андреевич. Прошу следовать за нами.
— Да что же все-таки случилось? — громко спросила Долорес Дмитриевна.
— Я думаю, гражданин Изумрудов догадывается, — зловеще ответил Колосов.