Молчи, терпи

Alena Liren / Stormborn

Она проснулась.

Девушка снова шевельнулась в кровати, открывая глаза. Эльза не сразу поняла, что находится в каюте корабля. Белые стены, огромное окно справа от нее, достаточно высокий потолок…Королева попыталась приподняться над подушкой, чтобы глянуть вниз, но заметила перед собой Бертрама, сидящего на стуле, и шевельнуться уже не решилась, испугавшись, что он заметит движение и кинется на нее, точно голодный хищник.

– Доброе утро, – произнес

мужчина уже громче.

Эльза словно вспомнила, что с ней произошло, как она оказалась на борту. Вихрь искр – мыслей захватил ее, унес в отчаянном танце. Девушка сконфуженно оглядела свои руки, стесненные ночной рубашкой. Она же была в тяжелом бальном платье. В ярко-синем бальном платье, что так ей шло.

– Вижу, Эльза, ты еще не пришла в себя, – продолжал Бертрам.

– Что произошло? – спросила она, не желая тратить время на вычурные любезности.

Впрочем, Эльзе, кажется, уже было ясно. Бертрам похищает ее… Но для чего? Чтобы выбить из Джека слезу, скромный или не очень выкуп? Чтобы убить Эльзу, так же как Джек убил Катерину, чтобы отомстить? Мотив все не мог найти места в воспаленном мозгу девушки. Ее нахождение на этом судне все сильнее походило на бред. Словно стоит ей пару раз моргнуть, как сон этот растворится, и Эльза вновь очнется в своей кровати во дворце.

– Все хорошо, – успокаивал ее Бертрам. – Мы едем в Лунный дворец.

Закончив говорить, мужчина наклонился вперед, и рукой погладил щеку Эльзы. Девушка не успела отвернуться, не успела даже понять, зачем он приближается к ней столь стремительно. Королева дернула подбородок в сторону, искоса глянув на реакцию Бертрама. Ничего… В его глазах нет и капли понимания, только холодная стена здравомыслия и рассудительности.

Наследный принц улыбнулся. Он встал с места и прошелся вдоль комнаты, протянув руки к занавескам. Кончики его тапочек снова загибались вверх, имея ту неудобную форму, цеплявшую все подряд, а костюм будущего правителя теперь стал красным. Странно. Он должен носить траур по Катерине еще два года, чтобы общество не сочло его невеждой, жестокосердным и упрямым.

– Без Вашей жены? – спросила Эльза.

– Нам не нужно больше этой формальности в общении, дорогая, – ответил Бертрам, открывая окно.

Эльза громко шикнула. «Дорогая». Какое мерзкое обращение. Если бы Джек позволил себе наглость называть ее так, его супруге пришлось бы избегать мужа до скончания дней. Пальцы королевы стиснули простыню, и ее взгляд обратился к окну. Девушка не знала, как долго она спала, и потому надеялась еще увидеть берег там, за стеклом, за волнами. Но перед ней были только тонны вздымающейся и опадающей воды, качавшей несчастное судно из стороны в сторону.

–

Мы с тобой знаем, что Катерина мертва.

Тишина лязгнула, словно ржавая цепь.

Она полоснула воздух и распалась на тысячи мелких кусочков, внушая обоим собеседникам неловкость. Эльза не чувствовала сожаления, да и Бертрам тоже. Оба смотрели в глаза друг другу, ждали, когда эта страшная нить молчания окажется разрезанной ножницами разговора.

– Я понятия…

– Не притворяйся, Эльза, – оборвал ее мужчина. – Я знаю Джека больше, чем ты, и я знаю, что он тебе рассказал об этом. Хочешь… Хочешь, я тоже кое-что расскажу?

Принц как-то странно улыбнулся, поворачиваясь к окну. Пейзаж не менялся: волны вздымались равномерно, и опускаются также стремительно. Эльза отвела взгляд к противоположной стене, и белизна ее ослепила королеву. Разум девушки и без того пребывал в другом месте, а теперь мысли кружили ее еще стремительнее.

– Катерина погибла не случайно, – со смехом в звонком голосе произнес Бертрам. – Она уже долгое время была не в себе, мягко говоря, и, боюсь, что… Что преждевременная кончина моей несказанно милой супруги была горем лишь для ее единственного сына. Для моего единственного сына.

Он произнес это с такой уверенностью в голосе, что у Эльзы не было сомнений – Бертрам не догадывается. Королева видела, понимала, что принц совсем не дурак. Лишь гордец и трус. Возможно, что именно тщеславие затмевает его черные очи, не дает понять, что Катерина предпочла другого, что она пустила в свою постель Джека, и что ребенок, что наследник Бертрама – бастард его младшего брата.

А Эльза не будет той, кто откроет ему жестокую правду. Подобная атмосфера, эти обстоятельства – ничего не располагало к беседе. Эльза плотнее сжала тонкие губы, опасаясь, что пара крепких слов, услышанных когда-то от супруга, сорвутся с ее нежных уст и камнем повиснут в напряженном воздухе.

– Я знал, что рано или поздно она добьет Джека своими упреками, и тот попросту убьет ее. Мой человек… – Бертрам сделал паузу, подбирая слова. – Следил за ним все это время, и сказал, что убийство вышло скорее случайным. План чуть было не сорвал малыш Тандо, но все оказалось улажено.

Пока Бертрам говорил о столь печальном событии, улыбка не сходила с его губ.

Она только крепла, набиралась сил, питаясь не горем, но жесточайшим облегчением. Жена давно не приносила заносчивому наследнику ни капли радости, и ее упреки раздражали все сильнее и сильнее. Конечно, Бертрам ловил себя на мысли о том, что печально будет лишиться завистливых взглядов в сторону его красавицы жены, но цена эта слишком уж мала, чтобы терпеть подобные отношения и дальше.