Молитва отверженного
Шрифт:
Игорь посмотрел на смятую купюру. Отчего-то ему расхотелось даже прикасаться к ней. Словно друг сжалился над ним, одряхлевшим псом, и кинул под стол обглоданную кость.
— Бери, — уже мягче проговорил Саша, зашнуровывая кроссовки. — Не злись на меня. Я должен. Понимаешь?
— Я-то понимаю. А вот ты ни хрена не соображаешь. — Игорь взял деньги. — Дурак ты, Денин. Когда врубишься, поезд уже уйдет.
Александр уже не слушал его, выталкивал в коридор.
«Нет. Поезд давно ушел», — тоскливо
Ему почему-то стало страшно за друга.
Он взглянул на деньги, зажатые в кулаке, и медленно побрел в магазин.
В цветочном салоне Денин купил огромный букет хризантем, потом помчался на рынок за фруктами. Между делом он созвонился с Ритой, которая как раз встречала Людмилу, свою тетку, сестру Тани, приехавшую из Молдавии. Они договорились о встрече в ожоговом центре.
«Кислота!.. Ее облили кислотой», — повторял он снова и снова, с ужасом пытаясь представить себе эту картину.
Денина охватывала самая настоящая паника, когда он пытался воспроизвести в своем воображении их встречу. Испугается ли Саша, увидев Таню? Насколько сильно она пострадала, захочет ли вообще его видеть?
Рита и Людмила сидели в коридоре возле реанимационного отделения. Взглянув на девушку, Денин поразился, насколько она похожа на мать. Ей сейчас лет четырнадцать, а она уже чудесна, как свежий цветок. Еще года три-четыре, и из нее вырастет самая настоящая красавица.
Почти как Таня.
А вот Людмила оказалась полной противоположностью Татьяне, хотя была старше своей сестры всего на три года. Располневшая, с толстыми как колонны ногами, невзрачным плоским лицом с ранними морщинами. Эта женщина напоминала уличную торговку пирожками.
— Привет, — сказала Рита.
Лицо ее было на удивление спокойным, лишь покрасневшие глаза говорили о том, что девушка совсем недавно плакала.
— Добрый день, — смущенно поздоровался он и тут же спохватился. Какой он, на хрен, добрый.
Людмила кивнула ему, комкая в руках платок.
— Что же все-таки случилось? — спросил Александр, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.
Сестра Тани смотрела на него с видом собаки, побитой камнями. Она словно не понимала простого вопроса, и Денин перевел взор на Риту.
Девушка, как уж смогла, с запинками, но рассказала все, что знала:
— Они с Леонидом поехали в ЗАГС, по дороге на них кто-то напал. Маму пока не допрашивали, она без сознания. — Она всхлипнула. — Ей все лицо сожгли. Я не видела, но врач сказал, что там ничего не осталось, ни носа, ни глаз. Нас к ней не пускают. Говорят, еще скажите «спасибо», что живой осталась.
— Нашли тех, кто это сделал? — задал вопрос Денин.
Рита растерянно пожала плечами:
— Мы не знаем.
— А что ее жених? Как он себя чувствует?
— Не берет трубку, — подала голос Людмила, будто очнувшись от ступора. — Но следователь говорит, что с ним все в порядке. Только ничего не помнит. Мол, его по голове ударили. А в себя он пришел уже в машине, рядом с Таней.
«Вот тебе и жених! Он сейчас должен быть здесь, дневать и ночевать у ее палаты!» — подумал Денин.
Саше казалось, будто его черепная коробка наполняется кипящей ртутью. Еще немного, и отравленное месиво взорвет мозг, вырвется наружу. Если бы мысли могли убивать, то этот самый Леонид, несостоявшийся жених Тани, уже наверняка был бы разорван на куски. Ошметки его плоти уборщицы посыпали бы дезинфицирующим средством, чтобы не воняло.
— Саша, наверное, врачам нужны деньги? — робко спросила Людмила. — Мы не знаем, что делать. У нас нет регистрации. Таня готовилась получить гражданство, но теперь…
— Да знаю я, — с досадой проговорил Александр.
Он не сомневался в том, что этот самый Леонид наверняка был гражданином России, из-за чего Таня и решилась на брак. Он не хотел верить, что между его любимой и этим моральным уродом возможны какие-то чувства.
«Ты опоздал!» — заявил противный внутренний голос.
«Нет. Еще не поздно», — возразил Саша.
— Деньги найдем, — сказал Денин, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Мы не можем тут долго находиться, — с усилием выдавила Людмила. — У меня дома парализованный отец, за ним некому ухаживать. Везти Таню в Кишинев сейчас невозможно. А с деньгами у нас плохо. Я еле на билет сюда собрала.
— Я все понимаю. Вам обеим лучше уехать. Я буду с Таней. У Риты есть мой номер, можете звонить в любое время.
— Нам даже не дали с ней повидаться, — сказала Людмила, и ее глаза вновь наполнились слезами. — Господи, да за что же все это свалилось на нас?!
Из реанимационного отделения вышел высокий мужчина в синем халате и хмуро посмотрел на визитеров из-под массивных очков.
— Вы к кому? — пробасил он.
Александр шагнул к нему и осведомился:
— Ковалеву можно навестить?
— А вы кто?
Саша замялся, однако в следующую секунду сориентировался, указал на женщин и сказал:
— Это дочь с сестрой. Я друг семьи.
— Друг семьи? — переспросил врач, глаза которого оставались хмурыми. — Нельзя к ней. И вам, и даже дочери. Вообще никому нельзя.
— Ладно, — произнес Саша, пытаясь держать себя в руках. — А цветы? Фрукты? — Словно в подтверждение своих слов он поднял перед собой руки, в которых сжимал пакет с покупками и хризантемы.
Врач посмотрел на него как на тяжело больного.