Молитвы разбитому камню
Шрифт:
Кольвин выпил еще, поставил стакан в выемку на широком подлокотнике и застучал по клавишам калькулятора.
Падающие объекты в гравитационном поле повинуются точным математическим законам. Таким же ясным и понятным, как векторы силы в кумулятивных зарядах и скорость горения ракетного топлива (этим Кольвин занимался уже двадцать лет). На скорость горения оказывает влияние кислород, а на падение тела — воздух. Скорость падения зависит не только от гравитации, но и от атмосферного давления, распределения массы, площади поверхности.
Кольвин прикрыл глаза и сразу же увидел знакомую картину — ее он видел каждую ночь, когда, лежа в своей кровати, пытался заснуть. Во все стороны
— Роджер, — спросил Стив Кэхил, — почему вы боитесь летать?
Кольвин лишь пожал плечами и допил водку.
— Не знаю, — признался он.
Он летал во Вьетнаме. До сих пор, вспоминая эту страну, Кольвин старался думать о месте, а не о состоянии. Его, молодого специалиста по кумулятивным зарядам и топливу для реактивных двигателей, транспортировали на вертолете в долину Бонг Сон недалеко от побережья. Одному из корпусов Армии Республики Вьетнам требовалось проверить, почему не детонирует партия стандартной пластиковой взрывчатки С-4. В полете у их «хьюи» отлетела с винта затяжная гайка, и машина рухнула в джунгли с высоты двухсот восьмидесяти футов, пропорола плотные тропические заросли и повисла винтом вниз на лианах в десяти футах от земли. Кабину пронзил древесный сук, и пилота аккуратненько насадило на него, как на вертел. Второй пилот размозжил себе череп о ветровое стекло. Пулеметчика выбросило наружу, он сломал позвоночник в нескольких местах и умер на следующий день. Кольвин отделался растяжением лодыжки.
Теперь они пролетали над островом Нантакет. Роджер посмотрел вниз. Навскидку восемнадцать тысяч футов. Подъем продолжался. Они должны были набрать тридцать две тысячи, он хорошо это знал. Гораздо ниже сорока шести тысяч футов, да еще без вертикального вектора тяги, но тут важна площадь поверхности.
Как-то в детстве, в пятидесятых, Кольвин увидел в старом номере газеты «Нэшнл инкуайрер» фотографию женщины, которая спрыгнула с Эмпайр-стейт-билдинг и приземлилась прямо на машину. Одна нога небрежно закинута за другую; на пальце порвался чулок. Крышу автомобиля расплющило, вдавило внутрь — это было похоже на большую пуховую перину, в которой утопает мирно спящий человек. Голова женщины как будто глубоко погрузилась в мягкую подушку.
Кольвин стучал по клавишам. Спрыгнув с Эмпайр-стейт-билдинг, она пролетела почти четырнадцать секунд и упала на машину. Падение внутри металлической коробки с высоты в сорок шесть тысяч футов заняло две минуты сорок пять секунд, а потом — столкновение с поверхностью океана.
О чем она думала во время полета? А они, о чем думали они?
«Популярные рок-композиции и видеоклипы обычно длятся около трех минут», — подумал Кольвин. Вполне подходящий отрезок времени: заскучать не успеешь, и как раз достаточно,
— Черт побери, как же мы рады, что вы с нами, — повторил Билл Монтгомери.
— Черт побери, — прошептал Билл на ухо Кольвину два с половиной года назад в холле перед входом в зал для телеконференций, — вы с нами или против нас?
Не телеконференция тогда получилась, а настоящий спиритический сеанс. Они сидели в тускло освещенных комнатах за сотни или даже тысячи миль друг от друга и переговаривались с голосами, которые, казалось, звучали из ниоткуда.
— Вот так у нас здесь обстоят дела с погодой, — говорили из Космического центра Кеннеди. — Что будем делать?
— Мы прочитали ваш телефакс, но все равно не понимаем. — Это уже из Космического центра Маршалла. — Объясните, почему необходимо все отменять из-за столь незначительной аномалии? Вы же уверяли, что все стопроцентно безопасно, что можно их хоть ногами пинать и ничего не будет?
Фил Макгуайр, ведущий инженер из команды Кольвина, заерзал в кресле и заговорил, зачем-то повышая голос. Около каждого участника телеконференции были установлены четырехпроводные передающие устройства, которые улавливали даже самую тихую речь.
— Не понимаете? — Макгуайр почти кричал. — Да вся проблема в сочетании факторов! Воздействие холодных температур и возможной электрической активности в облачном слое. Во время пяти предыдущих запусков было три кратковременных сбоя в проводке, соединяющей удлиненные кумулятивные заряды в ракетных ускорителях и антенны командной связи…
— Кратковременные сбои, — ответил и из центра Кеннеди, — но ведь все в пределах необходимых параметров?
— Ну да… — Казалось, Макгуайр вот-вот расплачется. — Но мы же постоянно перекраиваем эти чертовы параметры, подписываем все новые бумажки. Только поэтому и не выходим за пределы. Мы просто-напросто не знаем, почему наблюдался нестационарный ток между зарядами си-двенадцать-би в ракетных ускорителях и внешних топливных баках, ведь никаких сигналов при этом не поступало. Роджер думает, что, может, лазерная связь виновата или сам корпус си-двенадцать иногда пропускает статический разряд и возникает подобие командного сигнала… Роджер, ну скажи же им, ради бога!
— Мистер Кольвин? — Голос из центра Маршалла.
Роджер откашлялся.
— Мы наблюдаем это явление уже некоторое время. Предварительные данные показывают, что при температурах ниже двадцати восьми градусов по Фаренгейту остаточный оксид цинка в си-двенадцать-би инициирует ложный сигнал… если есть достаточный статический разряд… теоретически…
— Но никаких исчерпывающих данных по этому вопросу нет? — уточнили из центра Маршалла.
— Нет.
— И во время последних трех запусков вы подписали документ об отклонениях, удостоверяющий готовность к полету?
— Да.
— Ладно, — подытожил голос из центра Кеннеди. — Мы выслушали мнение инженеров, как насчет менеджмента компании?
Билл Монтгомери объявил пятиминутный перерыв, и все собрались в холле.
— Черт побери, Роджер, вы с нами или против нас?
Кольвин смотрел в пол.
— Я говорю серьезно, — пролаял Монтгомери. — В этом году космический сектор принес компании двести пятнадцать миллионов чистого дохода. Роджер, ваши усилия — это весомый вклад в наш успех. А теперь вы готовы пустить все коту под хвост из-за каких-то дурацких временных сбоев. Да что они могут значить по сравнению с огромной работой, которую проделала наша команда! Через несколько месяцев откроется вакансия вице-президента, Роджер. У вас неплохие шансы, подумайте о них, не теряйте голову, как этот ваш истерик Макгуайр.