Молния Баязида

Посняков Андрей

Хворь меня сегодня одолела,

Злой недуг, хвороба нутряная,

На коне не в силах я держаться…

Королевич Марко и Алил-агаюжнославянский эпос

…сомнений!

Девушка в страхе отшатнулась:

– О Аллах, милосердный и всемилостивый!

Кивнув на прощанье Ивану, она быстро пошла к воротам и, что-то сказав привратнику, вышла вон со двора. За забором, где-то совсем рядом, послышалось конское ржание и приглушенные голоса. Раничев усмехнулся и умостился спать рядом с тандыром. Рядом похрапывал во сне «прокаженный» Саид.

Наутро караван Кривого Абдулчака покинул постоялый двор сразу же после предрассветного

намаза. Вооруженные копьями охранники отгоняли ничего не подозревающих беглецов копьями.

– Ва, Аллах! – недоумевали те. – Куда же вы нас бросаете?

– Ничего, – Абдулчак с ужасом посмотрел на них. – До Мосула не так и далеко – без нас дойдете.

И все же беженцы так и шагали вслед за караваном, периодически отгоняемые стражей и недоуменно перешептываясь. Один Раничев знал, в чем тут дело, но благоразумно помалкивал.

– И куда ж запропал наш Исфаган-чеканщик? – вспомнил вдруг юноша, приглаживая свои светлые растрепавшиеся волосы. – Он тебе ничего не говорил, Ибан?

– Думаю, он давно уже ушел к своим друзьям, – Иван усмехнулся.

– К каким друзьям?

– К тем самым, каких он встретил еще у источника. Помнишь, тогда, ночью?

– Ах вот оно что, – Саид задумался, голубые глаза его внезапно заволокла пелена подозрительности. Оглядевшись по сторонам, он подошел ближе к Раничеву и прошептал: – Теперь я догадываюсь, куда делись чистокровные скакуны караванщика Абдулчака! Не из-за этого ли он и прогнал нас?

– Не думаю, – качнул головой Иван и вдруг неожиданно захромал.

– Что с тобой? – искренне озаботился юноша.

– Кажется, подвернул ногу, – изобразив на лице гримасу боли, Иван уселся в дорожную пыль.

Саид наклонился к нему:

– Обопрись же на меня, друг! Пойдем, пока не отстали…

– А если отстанем? Ты не знаешь дороги? – эти вопросы сильно волновали сейчас Раничева.

– Не знаю, – признался Саид.

– Так сбегай вперед, спроси!

Кивнув, юноша, поднимая пятками пыль, догнал ушедших уже далеко вперед беженцев и, немного поговорив с ними, бросился обратно:

– Багдадцы говорят, к Мосулу придем в полдень! – глаза парня сияли. – Вставай же, поднимайся, Ибан, не так уж и много осталось.

– Легко тебе говорить, – стараясь не засмеяться, канючил Раничев. – Ох, чувствую, придется мне остаться здесь навсегда, на радость шакалам.

– Что ты такое говоришь, Ибан?! – возмутился юноша. – Разве ж я тебя брошу здесь одного? Разве ж мы с тобой не друзья? Сейчас вот наломаю веток, забинтуем твою ногу, спустимся к реке – там, может, встретим попутную барку.

– Хорошая идея, – услыхав то, что и ожидал, про реку, – кивнул Иван. – А ты умный парень, Саид! Сделаем, как ты хочешь.

Поднявшись на ноги, он оперся о плечо юноши. Поминутно останавливаясь, они поплелись к реке, мерцающей за узкой полоской деревьев. Идти пришлось не так уж и мало – по прикидкам Раничева, километра два-три – главное было, не забывать стонать и не перепутать «больную» ногу. Надо сказать, Саид стоически переносил все эскапады своего спутника – Ивану даже на миг стало совестно, но он быстро утешил себя тем, что все делается в том числе и для блага этого наивного доброго парня. Ну в самом-то деле – вдруг Кривой Абдулчак расскажет о прокаженных городской страже? А не он – так Мосул или еще кто-нибудь, на каждый роток не накинешь платок. А что сделает стража – да просто-напросто не пустит в город беженцев с багдадской дороги, особенно – светловолосого и голубоглазого юношу с язвами между лопаток. Можно, конечно, в Мосул и не заходить, обойти да подождать попутного каравана – однако сколько его придется ждать, один Аллах ведает, а кушать-то хочется, да и приодеться нужно – не идти же этакими подозрительными оборванцами! Вообще же, в Мосуле хорошо бы пристроить и Саида – парню надо помочь, не тащить же его с собой в Трапезунд и дальше. Он хороший садовник, тем лучше – восемь лет

назад Мосул был разрушен Тимуром, не весь, правда, ну да многие сады наверняка еще не восстановлены, так что Саиду работы хватит. Заодно и самому заработать, чтоб, ежели что, не кричать, как Константин Райкин в культовом советском фильме: «У мине халат не бил!» Дирхемы нужны, серебришко. Где вот только его взять? Жаль, не догадался попросить у Тимура – зашил бы в пояс… впрочем, где бы он был сейчас, тот пояс? Сохранился бы? Проблематично. Ладно, придется импровизировать. Руки-ноги есть, искусствам кое-каким обучен, не лентяй, не дурак, не такой уж пьяница – ну, где ж тут пропасть? Заработаем, в первый раз, что ли? Тем более, высшее образование имеется… не раз уже, кстати, выручавшее подсказками, жаль вот только, историю Востока Раничев плоховато знал – беда всех студентов истфаков. Ну, тем не менее, походами Тамерлана когда-то занимался, в силу должности и музейной специфики. Сейчас на то и рассчитывал – пересидеть годик. А не знал бы точно, что будет с Баязидом, так поперся бы сейчас в столицу османов, дурень. Эх, жаль у Тамербека денег не взял, позабыл как-то. Да разве ж все упомнишь?

Погруженный в свои мысли, Раничев и не заметил, как перестал хромать и, лишь поймав взгляд Саида, начал снова припадать на левую ногу. А может, на правую надо было? Нет, похоже, все правильно – парень не удивился… Однако вот и река. Пришли, добралися.

Довольные, оба разделись и выкупались, выстирали одежку – куцый халат Саида уже совсем расползся по швам, да и одежда Раничева оставляла желать много лучшего.

– Да уж, не Кристиан Диор, – запахнув высохший на солнце халат, грустно констатировал факт Иван. – Однако и не голые… Постой-ка! – он подозрительно осмотрел Саида и скривился при виде многочисленных дыр. – Поиграть бы с тобой в «крючочки-палочки».

– Что?

– Давай сюда свое отрепье.

– Зачем? – юноша вскинул глаза.

– Давай, говорю…

Разведя руками, Саид снял дырявый халат и протянул его Раничеву, который быстро разорвал одежку на длинные ленты.

– Вах! – только и успел вымолвить парень.

– Не причитай, не надо, – Иван усмехнулся. – На вот, мотай чалму – волосы прикроешь. Еще б и глаза – уж больно голубые, приметные… Ну да ничего не поделаешь, очков от солнца здесь пока не носят. Зато волос не видать… – Ну-ка, повернись спиной…

Внимательно осмотрев расчесанные – да теперь уже вроде как подзажившие – язвы, Иван замазал их глиной:

– Сохни.

Сам же, приставив ко лбу ладонь, в позе первооткрывателя неизведанных земель устремил взгляд на излучину реки, из-за которой как раз появилось непонятное судно с косым парусом – по размерам явно не крупный корабль, но и не рыбачий челн – что-то среднее.

– На таких барках обычно возят зерно, – посмотрев, Саид потянулся было почесать спину, да быстро получил по рукам и обиженно засопел.

– Ла-а-адно, не дуйся, – хохотнул Раничев. – Лучше скажи, ты песни какие-нибудь знаешь?

– Песни? – юноша изумился. – А зачем?

– Петь сейчас будем. Вот дождемся, когда кораблик подойдет ближе…

– Так он может и не подойти к берегу, – вполне резонно возразил Саид. – Хотя обычно корабельщики здесь останавливаются – во-он, в камышах, мостки.

– Да не мостки, – Иван пристально оглядел камыши. – Целый причал. А ну-ка, пошли…

Они махали руками напрасно – проходившие мимо суда напрочь игнорировали крики. Ну, еще бы – чай, не на необитаемом острове. Почувствовав, что проголодались, сделали уду, наловили рыбы. Не очень много, правда, но хватило, чтоб испечь в золе да как следует подкрепиться. Жаль, вот только соли не было. Вечерело, и Саид бросился творить молитву, едва не пропустив закат. Тут, на берегу, и заночевали, подложив под себя камыши, благо было тепло. Утром же, выкупавшись и немного отдохнув, снова выбрались на дорогу – судя по облаку пыли, явно приближался очередной караван.