Молния Баязида

Посняков Андрей

Раничев задумчиво смотрел на все это великолепие, изредка подправляя коня, впрочем, кажется, тот и сам хорошо знал дорогу, тихонько труся в хвосте обоза с обидовскими мужиками. Те приехали сбыть оброк, понимали – внезапно возвратившемуся хозяину нужны деньги. Торговались отчаянно, да и товар был хоть куда: парное телячье мясо, свининка, копченая рыбка, выделанная овчина, золотистый липовый мед в сотах, бочонки из крепких дубовых досочек, стянутых липовыми обручами. Все – в счет оброка. Расторговались быстро – тиун Хевроний Охлупень оказался купцом хоть куда. Глядя на его старания, Раничев восхищенно качал головою и думал, что не зря решил вложиться в коммерческое

предприятие тиуна и Захара Раскудряка – уж эти-то не прогорят, ушлые. Кабы вот только поубавить конкуренции со стороны чернецов. Зазвонили колокола к вечерне, поплыли в небо малиновым искристым звоном, в многочисленных церковных маковках отразилось заходящее солнце. Идущие в Знаменскую церковь девчонки заглядывались на Ивана, еще бы – парень был хоть куда. Красив, мускулист, статен. Темно-русая бородка аккуратно подстрижена, волосы длинные, недавно в бане крапивой вымытые, локонами по плечам, шапка парчовая на затылке, полукафтанье солнечно-желтое, поверх него – опашень лазоревый, с узорочьем, пояс – татаур – шелковый, сабля в малиновых ножнах, такие же малиновые сапоги из мягкой юфти, штаны – темно-синего ганзейского сукна. Штаны эти Раничеву очень понравились – крепкие, тройной нитью простроченные, почти что джинсы, только заклепок не хватает да фирменной нашлепки на заднице «Рэнглер» или там «Леви Страус». Как тут девкам не заглядеться?

Иван расслабился, подмигнул, спрыгнул, красуясь, с коня – черт пожилой, – захромал, подвернул ногу. И поделом – не двадцать лет, чтоб этак, козлятей, скакати. Девки прыснули, отвернулись – лахудры нарумяненные, позади мамки-старухи и прочая шелубень – явно, боярские были дочки, почему вот только пешком шли? Тятенька повозку с лошадьми дать пожалел?

Иван сделал шаг и опустился в траву – больно. Подбежал Хевроний, испуганно наклонился:

– Дай-кось дерну, боярин.

Раничев пожал плечами, скривился:

– Ну, черт с тобой, дергай.

Дернул… Лекарь, блин, недорезанный. Убивать надо таких лекарей прямо в колыбели! Аж искры из глаз. По крайней мере, Раничев старался, чтоб было похоже.

– Вы уж вечерню без меня стойте, – махнул рукой Иван. – Я вас тут подожду, под березами… Михряй, кувшинчик с романеей мне перекинь-ка. Нет, кружку не надо, как-нибудь так обойдусь… Вот спасибо.

Проводив глазами вошедших в церковь оброчников, Раничев, хромая, с кувшином под мышкой проковылял за березы, уселся на поставленную кем-то лавочку – видно, во все времена любил народишко кирять на природе, этак вот неприметненько. А и впрямь, хорошее место – самого Ивана не видно, а ему, так наоборот, всех, идущих мимо церкви, очень даже хорошо видать, вот только отодвинуть ветки… Ну вот. Иван хлебнул из кувшина вина, крякнул – неплохое винишко, по цвету – ну, точно «Золотая осень», популярнейшая марка, потребляемая Раничевым, можно сказать, с детства – а на вкус… на вкус – куда лучше! Нектар, амброзия!

Потихоньку темнело уже, потянулись поперек улицы длинные тени. Ну и где же колодники? Иван снова пригубил вино и поставил кувшин на землю, некогда было расслабляться – слышался уже из-за поворота знакомый звон цепей. Вот появились и колодники – преступники, чей труд княжич Федор Олегович вознамерился использовать на строительстве очередного храма.

– Подайте, Христа ради, – завели было колодники, да тут же и стихли – народ-то весь в церкви, на вечерней молитве. Придержали шаг, да дюжие молодцы – стража – взмахнули плетьми:

– А ну шагайте! Будем еще из-за вас тут рассиживаться.

Раничев – вообще не хромая – прихватил кувшин и, отвязав лошадь, медленно поехал

сзади. Внимание его привлек один юноша с тяжелой колодкой на шее. Белоголовый, высокий, узколицый… Лукьян? Не особо похож… Впрочем.

– Лукьяне! – подъехав ближе, громко заорал Иван куда-то в сторону, словно бы углядел там старого доброго друга. – Эй, Лукьяне, давай, подожди малость!

Искоса увидал – обернулся белоголовый. Точно – Лукьян! Почти и не изменился, ну, немножко повзрослел, конечно. Впрочем, с виду – дите дитем. Сколько ему лет должно быть? Кажется, восемнадцать?

Лукьян, конечно, Раничева не узнал – Иван предусмотрительно опустил у шапки опушку. Чуть придержал коня, оглянулся. Ага, вечерня, похоже, уже закончилась – благостный от молитвы народ выходил из церквей, постепенно запружая улицы. В такой вечер – возможно, последний хороший вечер, тихий и теплый – никому не хотелось возвращаться домой слишком рано, да и не особо-то темно было еще, так, смеркалось.

Громко прося подаяние, колодники остановились около большой церкви, стражники, лихо подкрутив усы, тут же принялись заигрывать с прогуливающимися девчатами:

– Эй, откуда ты такая красивая?

– Откуда надо!

– Поди, боярская дщерь, не иначе.

– Дворянская!

– Эвон… Хочешь, пряником угостим?

– Нужон мне ваш пряник…

Иван тщательно выбирал момент. Ну, вот, вот… кажется… Заранее вытащил саблю. Тихонько подъехал. И к-а-ак рубанул с плеча по длинной цепи – разрубил влет – аж искры полетели – уж сабельку-то себе подобрал булатную, дамасской работы. Ухватив Лукьяна за талию, перебросил через седло – и ходу! Никто поначалу и понять ничего не успел – просто налетела какая-то разноцветная молния – швык! И нету ее! А колодники, не будь дураки, тоже смекнули – живо расползлись по углам – их-то, ругаясь, и принялись собирать стражи. Иван со своей ношей уже был далеко, у Знаменской церкви. Спешившись, усадил юношу на траву, подмигнул.

Лукьян недоуменно затряс головой.

Раничев пожал плечами:

– Что, не узнал, парень?

– Ты… Сотник Михаил из Стародуба?

– Нет, я Гамаль Абдель Насер, президент Арабской Республики Египет. Между прочим – герой Советского Союза. – Иван снял шапку.

– Не может быть… – округлив глаза, прошептал юноша. – Я думал, тебя…

– Зря думал, – сбрасывая опашень, бросил Раничев и, оглянувшись, увидел Хеврония. Улыбнулся: – Надо бы помочь этому парню.

– Сделаем, – без лишних слов кивнул тиун. – Михряй, тащи из третьей телеги молоток да клещи…

Раничев быстро преобразился: желтый полукафтан сменил на травянисто-зеленый, с самшитовыми пуговицами, лазоревый опашень – на черную однорядку, татаур – на наборный пояс. Даже малиновые сапоги скинул, переобулся в другие, коричневые – ну ничем теперь не напоминал того нахала, что только что выкрал одного из колодников. Авантюра? А они очень часто удаются, авантюры, ничуть не менее часто, чем любой тщательно продуманный план, что сейчас и доказал сам себе Раничев. И не только себе. А ведь сомневался вначале.

– Твою старую одежду сжечь, господине? – шепотом осведомился тиун.

– Сжечь? – Раничев пожал плечами. – Ну, будем еще тут костры разводить… Лучше заверните в нее камни да бросьте в реку… вместе с цепями и колодкой. Ну как, Лукьяне, шея болит?

– Болит, – с улыбкой признался парень.

Обоз остановился сейчас у реки, среди многих, возвращавшихся с ярмарки телег.

– Давай, – Иван подтолкнул юношу. – Снимай с себя отрепье и – в реку. Холодновато правда.

– Ничего, – потер руки Лукьян. – Не замерзну.