Молочные зубы
Шрифт:
Пока миссис Улыбочка занималась с другими детьми, Ханна отыскала небольшую баночку с красной краской и унесла, прижав к себе, чтобы никто не увидел. Улучив момент, когда на нее никто не смотрел, девочка взяла пустой бумажный стаканчик и проскользнула в ванную с миниатюрными раковиной и унитазом. Эта ванная с ее крохотными принадлежностями была любимым местом Ханны во всем детском саду. Ей даже хотелось, чтобы папа переделал подобным образом и ту, которой она пользовалась дома. Ханна плеснула в бумажный стаканчик немного красной краски и разбавила ее водой. Когда та растворилась,
Миссис Улыбочка в это время помогала Ковыряльщику в Носу, чей рисунок был в той же зеленой цветовой гамме, что и его козявки. Лучезарка рисовала цветы. По крайней мере, Ханна думала именно так, хотя они в одинаковой степени могли оказаться высокими людьми с разноцветными панковскими прическами. Она встала рядом с Лучезаркой и улыбнулась. Окружающих очень легко расположить к себе с помощью улыбки, об этом она узнала еще ребенком.
– Только не толкайся, – сказала Лучезарка, надула губки и попятилась назад.
Может, в прошлом Ханна и наградила ее небольшим толчком или даже случайно ударила, но теперь у нее на уме было совсем другое.
Она покачала головой, давая Лучезарке понять, что ей ничто не грозит. Судя по виду, та все еще сомневалась. Ханна протянула стаканчик с красной жидкостью. Тебе понравится. У Лучезарки жадно загорелись глаза.
– Фруктовая водичка?
Ханна кивнула.
– Ой, спасибо.
Лучезарка была такой вежливой девочкой. Маме это понравилось бы. Она научила дочь таким словам, как «спасибо» и «пожалуйста», хотя та и не могла произнести их вслух.
Лучезарка припала губами к стаканчику и сделала пару больших глотков. Ханна не удержалась, протянула руку и погладила ее изумительные золотистые волосы.
Но не успела жидкость оказаться у девочки во рту, как та поперхнулась. «Фруктовая водичка», которую она все еще держала во рту, потекла по подбородку, словно кровь.
Ханна улыбнулась и подумала, что с осколками стекла шутка получилась бы лучше.
– А-а-а! Миссис МакНелли!
К ним подошла миссис Улыбочка.
– Она дала мне вот это.
– Что это? – Воспитательница взяла стаканчик и понюхала его, потом еще раз. – Краска? Ты дала ей краску «Ариа»?
Ханна пожала плечами. Будь у них хоть немного воображения, вполне могли бы представить, что это фруктовый напиток.
– Что же это такое… – неодобрительно проворчала воспитательница, вытирая большим пальцем с подбородка Лучезарки красные капли. – Я отведу тебя к медсестре… Просто на всякий случай… Краска не токсична, но… А вот ты…
Ханна отправилась в кабинет директора «Грин Хилл экедеми».
Она не могла вспомнить, сколько раз ее туда посылали. Но хорошо запомнила последний. У нее не было возможности объяснить, что она помогала. Как-то раз девочка увидела вокруг мусорной корзины в столовой муравьев. Затем исполнила общественный долг и раздавила их ногой. На следующий день они вернулись, и она раздавила их снова. А потом решила, что в корзине у них, должно быть, гнездо, в котором каждый день рождались все новые и новые особи. Папа хранил у себя в кабинете разноцветные коробки спичек из разных городов. Позаимствовать их было проще простого, и Ханна взяла коробочку с ярко-голубыми головками, которые ей больше всего нравились. Она лишь хотела помочь саду решить назойливую проблему с муравьями, причем на самом деле ни одна живая душа не видела, как она бросила в корзину зажженную спичку. Зато все наблюдали, как она стояла рядом и наслаждалась быстро разгоравшимся пламенем. После этого ей даже не разрешили вернуться в класс. Она сидела в кабинете до тех пор, пока не ворвались взволнованные папа с мамой и не бросились выражать возмущение несправедливым к ней отношением.
– Она даже спички поджигать не умеет! – сказал папа.
В «Грин Хилл экедеми» она больше не пошла, так что все получилось просто замечательно. Но после того, как родители поговорили с директором и парой воспитательниц, папа разозлился, а обстановка в доме накалилась, и в любую минуту мог произойти взрыв.
После «Грин Хилл» она провела две недели во «Фрик скул», пока мама не забрала ее оттуда. Когда воспитательница читала им вслух книжку, Ханна притворялась, что падает в обморок: от визгливых голосов, которые та имитировала, ей хотелось поджечь тряпку и заткнуть ей рот.
Девочку в спешном порядке отвели в кабинет медсестры, не такой большой, как в «Грин Хилл», и задали кучу вопросов, подразумевавших ответы «да» и «нет», чтобы она могла только кивать или качать головой. А когда мама приехала за ней, медсестра самым суровым тоном заявила, что девочку в наказание нельзя лишать пищи, потому что молодому организму требуются калории для роста костей и развития мозга.
Мама застыла на месте, словно испуганная птица: наклонив голову, открывая и закрывая клюв.
– Что? Я никогда не… Она так вам сказала? Ханна?
Ханна и в самом деле была голодна, поэтому хоть и лгала, но все же не до конца. И сто раз видела, как ребят отсылали домой, когда их тошнило, они хлюпали носом или им «было плохо». Трюк не самый забавный, но в качестве стратегии эффективный.
– Мы просто… За ужином у нас правило: есть то, что стоит на столе. Его же придерживалась и моя мать; либо ужинать тем, что дают, либо не ужинать вообще. В общем, в этот раз она лишь немного поела, но я всегда стараюсь готовить то, что нравится Ханне, просто она больше ничего не захотела… Никаких перекусов после мы не устраиваем: если пропустил ужин – никто не станет потом его компенсировать. Но на завтрак она съела все, что я обычно ей даю…
Мама залилась краской, а медсестра сказала:
– Я все понимаю, мы просто хотим, чтобы все родители несли ответственность за питание своих детей…
– Мы несем… Я несу…
– И не желаем, чтобы ребятишки падали в голодные обмороки.
Вообще-то она сказала немного иначе, но Ханна – а вместе с ней и мама – прекрасно поняла, что имелось в виду.
После этого с мамой несколько минут говорила воспитательница с визгливым голосом.
– Ты писала на стене, – сказала Сюзетта, когда они ушли.