Молодая жена на испытательном сроке
Шрифт:
На самом деле Маруся посчитала неприличным афишировать свою близкую дружбу с женой шефа. Кроме того, тема их девичьих посиделок была слишком щекотливой, вряд ли Юлька захотела бы, чтобы суть разговора дошла до мужа. К концу дня изнывающий от отсутствия информации Сергей предпринял последнюю попытку поговорить с начальником отдела кадров.
Маруся уже собиралась домой, когда в кабинет тихо вошел шеф и присел на стул, задумчиво уставившись на нее. Решив бить на жалость, Сергей завел невразумительный разговор об одиночестве, душевных терзаниях и моральной усталости. Прислушиваясь к собственному выступлению, он изумлялся плавному потоку романтического бреда, льющемуся из его уст. Час назад он страшно удивил Нину, попросив у нее недавно купленный ею любовный роман.
Маруся откровенно испугалась и даже не пыталась вникнуть в суть жалоб. Уловив, что визит Сергея Михайловича не имеет отношения к ее непосредственным обязанностям, она попробовала осознать смысл выдаваемого текста. Но когда он для пущей убедительности взял ее за руку и начал с энтузиазмом поглаживать, Маруся поняла, что шеф к ней клеится. Похолодев от этого предположения, она с грацией испуганного слона начала носиться по кабинету, пытаясь угостить дорогого гостя кофе и не дать ему приблизиться к телу. Сергей кофе не пожелал, он хотел, чтобы в ответ на его откровения Маруся сказала бы, что вчера к ней в гости приходила Юля. Ему было так мало надо от Брусникиной, и он приложил так много усилий, чтобы выведать правду, что остановиться и уйти ни с чем Сергей уже не мог. Вскочив, он начал перемещаться вслед за Марусей, страшно ее пугая и заставляя крутиться волчком, поскольку Брусникина боялась оказаться к нему спиной.
Марусе нужна была эта работа, и самый распространенный выход из ситуации – дать по лицу – ей никоим образом не подходил. А как красиво обставить отступление, она не знала.
«Неужели Юля была права, и Сергей – неуправляемый бабник? – судорожно соображала Маруся, выписывая синусоиды между столами. – Раньше ничего подобного не наблюдалось. Что делать-то?»
Бессмысленная беготня Сергея утомила, и он наконец изловчился и загнал Брусникину в угол.
– Я закричу, – дрожа всем телом, пролепетала Маруся.
– Зачем? – не понял Сергей.
– Что вам надо? А? – Она уже почти плакала. – Какое одиночество? Вы же недавно женились? Вас что, Юля не устраивает?
Женская логика, как всегда, шла вразрез с мужской. Маруся отреагировала совсем не так, как он планировал, поэтому от неожиданности Сергей выпалил:
– Это она вам вчера сказала?
– Мы про вас вчера вообще не говорили!
Брусникина, оправдывая свою фамилию, начала наливаться равномерной брусничной краснотой.
– А о чем говорили? – Его губы непроизвольно начали расплываться в улыбке. Напряжение отпустило, и он был снова спокоен и счастлив.
– О своем, о женском, – холодея, заморгала Маруся, глядя в блаженно улыбающуюся директорскую физиономию. Шеф внезапно развернулся и почти бегом выскочил из кабинета, крикнув на прощание:
– Вы сегодня очаровательно выглядите!
Маруся обессиленно опустилась на стул, пытаясь унять дрожь в руках и ногах. Как расценивать произошедшее, она не поняла, но была твердо уверена, что говорить о случившемся Юле не стоит. Возможно, директор выпил или у него от усталости слегка заплелись извилины. В любом случае все закончилось вполне мирно.
Беседа с боссом капитально выбила Марусю из колеи. Немного успокоившись, она передумала уходить домой и решила поработать. Грядущее сотрудничество с итальянцами требовало расширения штата. Основной проблемой на сегодняшний день было отсутствие переводчицы с итальянского. В принципе, эта штатная единица была номинальной, поскольку общение с итальянцами шло на английском и русском языках, но оказаться стрелочницей в какой-нибудь пиковой ситуации Марусе не хотелось. Раз есть итальянцы, должна быть переводчица. А как ее эксплуатировать, это отдела кадров не касается. Единственной кандидатурой, которая имелась на примете у Брусникиной, была очаровательная скромная Леночка, работавшая с итальянцами в их прошлый приезд. Худенькая, стеснительная, она вызывала у Маруси ярко выраженные материнские чувства. Может, это и плохо, когда девушка будит в окружающих не восторг, а острую жалость, но безобразно одетая Лена, смущенно переминавшаяся на пороге и робевшая испачкать офисный ковролин своими детскими тупоносыми ботинками на толстой подошве, запала в душу начальницы отдела кадров именно своей неухоженностью. Маруся прекрасно понимала, что значит хорошая работа и как кардинально она может изменить жизнь обычной непрезентабельной внешне женщины. Работа – это все: деньги, общение, самоуважение и уверенность в завтрашнем дне. Ничего этого у Лены Кораблевой не было, но все еще могло появиться. В жизни все зависит от везения и стечения обстоятельств. Ощущая себя перстом судьбы, Маруся откопала папочку с анкетой переводчицы и набрала ее домашний телефон. Судя по всему, девушка была еще на работе, как и Маруся. С одной стороны, это минус, поскольку неизвестно, удастся ли переманить ценный кадр к себе, с другой стороны, получалось, что девушка работящая. Хотя не факт, что она не сидит сейчас в кафе. Побарабанив маникюром по столу, Маруся прислушалась. Подоконник дребезжал то ли от дождя, то ли от капели. Все относительно. Везение тоже. Даже безупречный во всех отношениях шеф ее сегодня сильно удивил.
На ходу влезая в пальто, Сергей набрал домашний номер.
– Мам, Юля пришла? – крикнул он снявшей трубку Тамаре Антоновне.
– Нет. А в чем дело?
– Я идиот. У меня потрясающая жена, я ее недостоин! Твой сын – кретин!
Напевая так удачно срифмовавшиеся строки «сын – кретин», он нырнул в машину и помчался домой. По дороге он купил в цветочном салоне гигантский букет, названный любезной продавщицей «Признание в любви». В глубь букета ему посоветовали вложить открыточку с сердечком.
«То, что надо», – подумал он, аккуратно впихивая цветы в салон.
Дома его ждал сюрприз. Первая мысль, которая пришла Сергею в голову, была о том, что с появлением в его судьбе Юли его всегда такая размеренная и спокойная жизнь стала напоминать действующий вулкан, готовый в любой момент взорваться и погрести окружающих под слоем лавы и пепла.
Любимой жены не было, зато в коридоре на полке нахально блестел целлофановой оберткой еще один букет.
– Это что? – с недоумением поинтересовался Сергей у мамы, немым укором зависшей в дверях своей комнаты.
– Самой интересно, – ответила мама. – Днем принесли для Юли.
– А от кого? – глупо спросил он, чувствуя нарастающую в груди пустоту.
– Записка, наверное, внутри, – со знанием дела сказала Тамара Антоновна, ткнув пальцем в белеющий квадратик, застрявший между пышной листвой.
Букет был заботливо укутан от мороза и наглухо закрыт степлером. Чтобы добраться до открытки, пришлось бы сделать дырку. На это он не отважился. Судя по вензелям на упаковке, салон был тот же самый, в котором Сергей приобрел свою «клумбу».
Мама с жалостью посмотрела на него и предложила:
– Давай твой букет спрячем.
– Да-да, – торопливо ответил он, пытаясь собрать мысли, раскатившиеся словно ртутные шарики из разбитого градусника и отравляющие своими ядовитыми парами всех окружающих. – Это тебе, мама!
– Как мило, – скривилась Тамара Антоновна. – Заботливый ты мой! Считай, что версия принята.
Сергей столбом стоял посреди прихожей и не понимал, что сейчас надо предпринять. Самой удачной показалась ему мысль немедленно сбежать из дома, поскольку разбираться с Юлей в данный момент он был просто не в состоянии, но сделать это он не успел. В замке заворочался ключ, и в квартиру, румяная и довольная, влетела Юлька, готовая прощать и гладить по шерстке. Увидев мужа, она тут же поняла, что установки опять придется менять.