Молодость Мазепы
Шрифт:
Не прошло и получаса, как два всадника, удалой запорожец и красивый «юнак», на кровных, дорогих конях выехали из городской «брамы» и, проскакавши с четверть мили, остановились на пригорке, с которого дорога раздвоилась. С высоты пригорка было видно ту и другую дороги на далекое расстояние, но по ним ни одна точка не двигалась, не было видно нигде ни пешего, ни конного, ни подводы; обе дороги были в тот момент, как на зло, пустынны.
Андрей и Марианна остановили лошадей и стали всматриваться в окрестность, но ни на полях, ни в сизой дали не было видно никого.
— Что же это? — вскрикнула раздраженно Марианна. — Неужели мы упустили Тамару и потеряли
— Поскакал, видно, сломя голову, — отозвался с досадой Андрей, — но стой, панно, не тревожься, не уйдет шельма! Варавка говорил, что другого ему «шляху» нет, как Ромненский, — ну, вот этот пошире и должен быть именно он. Припустим коней и, как бы он ни спешил, а от наших «румакив» не уйдет!
Гикнули путники и помчались. Правду сказал Андрей, что от таких коней не уйти, только ветер свистел им в лицо, да широкими дугами убегали по сторонам лески, и гайки, и байраки; но ни хуторка, ни жилья им не попадалось… Наконец, проскакавши с полмили, нагнали они на дороге воз, запряженный парой волов; на нем кто-то лежал. Марианна подскакала первая к возу.
— Гей, человече добрый, не встречал ли ты какого-либо всадника, в одежде шляхетской? Не обогнал ли он тебя? Какая это дорога?
Ответа не последовало.
Андрей повторил тот же вопрос и начал расталкивать ножнами сабли лежавшего на возу человека; но последний спал мертвым сном, и на все усилия казака разбудить его, допытаться, по той ли дороге они едут, лишь мычал «го-го», махая рукой по направлению вперед.
— Брось его, пане хорунжий, только час тратить, — крикнула недовольно Марианна.
— И то, — согласился тот. — Шлях-то Ромненский выходит этот самый! — ударил он острогами коня и понесся вперед; молодой путник не отставал.
Проскакали еще с милю; взмылили коней, а никого не встретили и не нагнали. Досада у Марианны разрасталась до бешенства и она, не зная, кого винить в такой неудаче, проклинала себя и все на свете, призывала на голову Тамары все силы ада. Между тем коням нужно было дать передохнуть, и они пустили их шагом; Марианна, терзаемая всеми душевными муками, молчала и угрюмо смотрела в, золотистую даль, казавшуюся еще более светлой от темно-синей полоски, поднимавшейся длинной бахромой на краю горизонта. Вдруг, неожиданно, при спуске в долину, мелькнул перед Марианной курень при дороге, у которого сидел какой-то дед; оказалось, что это был баштан и дед досматривал оставшиеся на поле тыквы.
— Диду, диду! — крикнула Марианна, подскакав к самому куреню.
— А что тебе, хлопче? — проговорил дед, приставляя руку к глазам.
— Не видали ли кого, чтоб по «шляху» проезжал?
— А мне какое дело до шляху? Мне вот «гарбузы» досмотреть, чтоб лихой какой человек не стащил, и то с меня будет, а то б я на шлях глаза пялил… Го-го!
— А скажите, шановный диду, — обратился к нему и Андрей, — этот шлях на Ромны идет?
— Как кажешь, казаче? — переспросил дед.
— На Ромны ли, — спрашиваю, — этот «шлях»?
— Какие там Ромны? Это на Лубны!.. Хе, куда хватил!.. На Ромны другой «шлях» пошел почитай в другую сторону…
— Проклятье! — вскрикнула в отчаянии Марианна. — Мы в противоположную сторону бросились!.. Все пропало!
— Отчаиваться еще нечего, — попробовал успокоить ее Андрей, — мы возвратимся и вместе с Варавкой…
— Что ты, смеешься надо мною, что ли, пане хорунжий? — перебила его гневно Марианна; она была возмущена до глубины души этим фатальным случаем, вырывавшим из рук ее все следы к несчастному Мазепе, все нити к его спасению; бледная,
— Диду шановный! — обратилась Марианна порывисто к «баштанныку», — скажите мне, не можем ли мы отсюда выбраться на Ромненский «шлях» «навпростець», чтобы не возвращаться нам назад? Далеко ли отсюда до него?
— Далеко ли, хлопче, спрашиваешь? — задумался дед. — Да как тебе сказать, — и далеко, и не далеко: заблудишься в лесу, так очень далеко, а не заблудишься, так рукой подать… Вон видишь, вдали лес начинается и тянется поперек аж до Кудрища… дак там, коли въедешь в лес, так «гонив» [32] за двое пойдет в левую руку тропа… пойдет она по байракам, чащобам… и если не собьешься, то через полмили, а может «трохы» больше, прибудешь по той тропе как раз к «Обидраний» корчме, которая стоит уже на Ромненском шляху. — Видишь ли, «небораче», Ромненский шлях делает большой крюк и в этом месте подходит к тому лесу, а от корчмы уже поворачивает прямо на «пивнич», на Московщину.
32
Гоны — мера длины, с полверсты.
— Едем! — скомандовала Марианна и пришпорила своего коня, не поблагодарив даже второпях деда.
Через полчаса они уже были в лесу и пробирались по какой-то тропинке вглубь леса, в глубокую чащобу; Андрей ехал впереди и зорко следил, чтобы не сбиться с пути; но здесь ни одной минуты нельзя было быть уверенным в том, что найдешь — не то, что корчму, а даже и выход из леса; чем дальше углублялись они, тем на. большее число лазов делилась тропа, или вдруг совсем пропадала, к тому же в лесу становилось все темней и темней, — надвигалась незаметно туча и заволакивала солнце. Андрей молча ехал, полагаясь во всем на слепую судьбу; Марианна тоже не проронила ни слова и мрачно следовала за провожатым. Раз она только не поехала за Андреем, а упорно повернула едва заметной тропинкой, не ответив даже на его оклик: казалось, что ее возбуждение начинало сменяться приступами отчаяния… Ехали они уже без пути часа два и вдруг неожиданно лес стал редеть, показались через некоторое время между сплошной массой дерев светлые стрелочки и наконец послышался лай собаки.
— Жилье! Корчма! — вскрикнула вне себя от радости Марианна и вынеслась галопом на опушку леса. За ближайшими деревьями ютилась действительно разлезшаяся корчма.
В одно мгновение Марианна соскочила с коня и постучала в дверь. Выбежал старый еврей и начал умильно кланяться и приглашать дорогих гостей до «господы».
— Как зовут эту корчму? — остановила его Марианна.
— «Обидраной», мой пышный панюню, — залебезил жид, — но это только так дразнят, а у меня все для панской милости…
— Это Ромненский шлях?
— Ромненский, Ромненский…
— Слушай, жиде… — даже вспыхнула вся от трепетной надежды Марианна, — с нами случилось маленькое несчастье… заблудились как-то в лесу и утеряли третьего своего товарища… Не видел ли ты его? Вот тебе дукат, — протянула она оторопевшему жиду блестящую монету, — только помоги его разыскать…
— А какой он из себя, милостивый «грабье»? — кланялся еврей и, поймав полу жупана, почтительно облобызал ее.
— Молодой, статный, с накрученными вверх усиками…