Молодость Мазепы
Шрифт:
Варавка сильно изумился таким лихорадочно-быстрым сборам Мазепы, но когда он рассказал о встрече с Тамарой и о причинах, заставляющих его опасаться его мести, добрый старик пришел в неописуемый ужас.
— Торопись, торопись, пане ротмистре, — заговорил он с волнением, помогая Мазепе переодеваться, — да говори по совести, не нужно ли тебе еще чего… возьми «червонных», червонцы всегда помогут. Да выбери еще запасных коней с моей «стайни», бери все, все, что нужно; овса пусть наберут казаки… Ох, если уже Тамара на тебя зло имеет, то надо бежать, бежать скорее!.. Этот аспид не лучше самого гетмана!
Много стоило труда Мазепе, чтобы отказаться от денег, которые старик настойчиво просил принять, но три прекрасных
— Годи, годи, сынку, — произнес он дрогнувшим голосм, сурово отстраняя его руку, — всяк служит отчизне чем может, — кто головой, кто саблей, а я, бедный, темный крамарь послужу ей хоть грошами.
Мазепа ничего не возразил на эти слова, а только крепко обнял и горячо поцеловал растроганного старика.
Через четверть часа, напутствуемый самыми лучшими пожеланиями и советами старика, он выехал во главе своего отряда со двора Варавки.
В воротах городских никто не задерживал молодого купца, и он выехал благополучно из города.
Когда стены, ворота и башни городские остались за его спиной, Мазепа почувствовал, точно с души его скатила какая-то непомерная тяжесть; ему показалось, что он уже вырвался из заточения, из оков, из тюрьмы!
Перед глазами его развернулась широкая даль густо зеленеющих озимями полей, среди которых извивалась белеющей полосой широкая дорога. Душный, тесный город остался далеко за ними. Мазепа вздохнул полной грудью свежий, бодрящий воздух, и с этим вздохом к нему, казалось, вернулась опять вся его уверенность.
Неужели же на этом бесконечном просторе ему не удастся уйти от преследования Бруховецкого? Неужели ему, Мазепе, не удастся провести и гнусного тирана, и его наперстника Тамару! Ха, ха! Еще померяемся силами! Не будь он Иван Мазепа, если ему не удастся сделать это!
Такие мысли привели Мазепу в бодрое настроение духа.
Он приказал своему отряду ехать доброй рысью, но не слишком скоро, чтобы не возбуждать подозрения, вдоль по Переяславской дороге. По дороге им встретилось несколько обозов, тянущихся к Гадячу; несколько крестьянских возов, уже возвращавшихся порожняком из города, обогнало их, но никто не обратил на них особого внимания.
Проехавши так до вечера прямо по Переяславской дороге, Мазепа приказал свернуть с нее и повернул круто на север. Он решил углубиться теперь вглубь страны, рассчитывая, что преследователи бросятся по его следам, по Переяславской дороге, и станут искать его в приднепровских местах. Когда отряд удалился уже достаточно от большой дороги, Мазепа велел пустить лошадей вскачь и путники понеслись со всей быстротой. Ночная тьма благоприятствовала их бешеной скачке; никто не произносил ни слова, только свежий ночной ветер шумел возле их ушей.
Проскакавши так часа три, они въехали, наконец, в большой лес и, своротивши с дороги, углубились в его чащу.
Здесь решили сделать короткий привал. Лошадям слегка распустили подпруги, подвязали им мешки с овсом, а сами, не зажигая огня, повечеряли чем было. Мазепа назначил смену часовых, остальным же велел немедленно расположиться на отдых.
Едва только звезды начали гаснуть на востоке, отряд уже снова продолжал свой путь. Проехавши так верст с десять, Мазепа снова переменил направление и решил двигаться теперь на восток, по направлению к московским рубежам.
Наконец развернулось во всей красе и ясное, погожее утро, а путники все еще не замечали за собою никаких следов погони.
Это привело Мазепу в более спокойное настроение духа. К нему вернулись снова его обычная рассудительность и уменье владеть собою. Мысли его потекли спокойнее. Он начал вспоминать все свои вчерашние соображения и опасения, и теперь они представились
Конечно, Тамара низок, подл и желает погубить его во чтобы то ни стало, но что может рассказть он Бруховецкому? Что Мазепа призывал всех к Дорошенко? Естественно, он должен был это делать, ведь он служит у него. Дорошенко был прежде против Бруховецкого, а теперь сам идет к нему навстречу, значит, и Мазепа разделяет его желание. Нет, нет, резоны, представленные им Бруховецкому, были достаточно убедительны, и Бруховецкий поверил им, а главное: поверил или не поверил, но жадно ухватился за них, так как в данное время для него не было иного выхода. Тамара низок и подл, как и сам гетман, но ведь он и не глуп. Он должен же понимать, что судьба его связана неразрывно с судьбой Бруховецкого, что в случае гибели гетмана ничто не спасет и его от казацкой мести. И что они выиграют, если предадут его, Мазепу, Москве? Ведь Москва и так доверяет им. А как бы они ни скрыли гибели Мазепы, ведь Дорошенко все равно узнает о ней, и если он заподозрит их в измене, то переменит свое намерение, а ведь намерение его так заманчиво для них, тем более, что оно ничуть не отымает у Тамары возможности отомстить Мазепе, наоборот, при усилении власти Бруховецкого оно подает ему еще большую надежду.
Лошади шли мерной, крупной рысью. Кругом было тихо; редко какой поселянин встречался путникам на дороге; холодный утренний воздух вливал невольно в душу бодрость и энергию, и все это понемногу успокоило Мазепу.
Да полно, еще гонятся ли за ним? Может, он бежит только сам от своей тени! Может, все эти опасения погони есть только плод его расстроенного воображения? Конечно, так!.. Не даром же молчал Тамара, а ведь они могли его схватить тут же в замке. Уже одно то, что и в воротах городских его не задержала стража, поддавало ему большую надежду, но кроме того и до сих пор не видно нигде никаких признаков погони. Если бы они только, не желая делать шума в городе и выпустили бы его из городских ворот, то ведь могли же они схватить его сейчас же вечером, по дороге, времени было довольно много; но желая поймать его, они ни в каком случае не допустили бы его углубиться так далеко в глубину страны, — решил Мазепа.
Эта мысль окончательно успокоила его и мало-помалу привела в отличное настроение духа.
Так проехали без всяких приключений и второй день. Теперь Мазепа уже вполне убедился в том, что — или за ним вовсе и не было погони, или ему удалось окончательно обмануть ее. Заехавши в одну из деревень, он с удивлением узнал, что они находятся уже верст на сто от Путивля, недалеко от Московского рубежа.
Это окончательно уверило его в своей безопасности и он решил теперь остановиться для более продолжительного ночлега, чтобы дать отдохнуть и людям, и лошадям.
Казаки свернули с дороги и поехали к видневшемуся вдали лесу. Вскоре они нашли уединенную и защищенную со всех сторон лесную прогалину и расположились на ней.
Уже все, кроме часового, давно спали крепким сном измученных непрерывной скачкой людей, а Мазепа все еще лежал с подложенными под голову руками, не смыкая усталых глаз. Ночь была темная, холодная и звездная. Над головой его раскинулось голубое небо, словно усыпанное бриллиантовой пылью, среди которой горели крупные звезды; одни из них трепетали и сверкали, посылая из темной, недосягаемой глубины свои сверкающие лучи, другие сияли ровным мертвым голубым светом. Кругом было так тихо, что слышно было, как медленно падала сухая ветка в лесу; в воздухе чувствовался осенний холод; видно было, как подымался с земли белесоватый туман. Мазепа глядел на небо, но мысли его были далеки от звезд. Перед ним стоял теперь один вопрос: куда поворачивать? Спешить ли прямо к Дорошенко, или завернуть по дороге к Марианне, или заехать в Волчий Байрак, попытаться узнать что-нибудь о несчастной Галине.