Молодость с нами
Шрифт:
цехе, потом как поручили руководство всем цехом, как сделали главным металлургом завода, как, наконец,
прислали сюда, в институт.
— Мне всегда говорили, что это надо, очень надо. И, видимо, это действительно надо. Особенно страшно
было идти сюда, к вам. Страшно, что не справишься. Но разве это допустимо — не справиться? Нельзя,
Алексей Андреевич, не справиться. Надо справиться, во что бы то ни стало, но справиться. И я вас очень-очень
прошу помочь
Наверно, речь Павла Петровича была такой взволнованной, наверно, говорил Павел Петрович так горячо,
что Бакланов больше не протестовал и не отказывался. Уходя, он обещал подумать.
Павел Петрович был доволен. Он радовался тому, что разговор с Баклановым состоялся. Он уже
несколько дней назад послал в министерство просьбу назначить Алексея Андреевича заместителем по научной
части, но не находил удобного случая сказать ему об этом. Получилось все очень удачно. Отлично получилось.
Подумает и, конечно, согласится.
В кабинет вошла Вера Михайловна и сказала Павлу Петровичу, что к нему просится Нонна Анатольевна
Самаркина.
— Пусть заходит, — сказал Павел Петрович. Он был в хорошем настроении и встретил Самаркину
приветливо. — Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?
Самаркиной его настроение не передалось. Она села перед столом, мрачная, хмурая, заговорила
раздраженно и зло:
— Этот мальчишка Ратников не имеет диплома кандидата наук, но занимает должность, которая
полагается кандидату. А я имею диплом кандидата наук, но должности, какая полагается кандидату, мне не
дают.
— Вы недовольны работой? — спросил Павел Петрович, все еще не теряя доброго расположения духа.
— Дело не в работе. Что мне поручают, то я всегда выполняю честно и добросовестно. Дело в том, что
мне не платят той ставки, какая полагается кандидату наук.
— Так вы чего же хотите?
— Я хочу, — чеканила Самаркина, — чтобы Ратникова перевели на другую должность, а меня назначили
на его место, на котором полагается ставка кандидата наук.
— Он плохой работник, этот Ратников?
— В данном случае не имеет значения, какой он работник. У него нет диплома, вот что главное в данном
случае.
Павел Петрович невольно вспомнил чьи-то слова о том, что в институте Самаркина была известна как
незаменимый оратор на любых собраниях. На партийных, на профсоюзных, на производственных, на банкетах
по поводу чествования кого-либо и даже на панихидах, когда раздавался вопрос: “Кто хочет взять слово?” —
первой стремительно подымала руку Самаркина и зычным голосом выкрикивала: “Дайте мне!” Это ее качество
чрезвычайно ценил секретарь партбюро. Самаркина выручала его на тех собраниях, где никто не хотел
выступать первым.
— Я выясню обстоятельства вашего дела, — сказал Павел Петрович, скрывая возникающую неприязнь к
Самаркиной, — но прошу вас учесть, что в любом случае прежде всего значение имеет способность работника
работать, а не его дипломы. Дипломы — второстепенное.
— Но у вас-то, например, диплом ведь есть! — воинственно выкрикнула Самаркина.
— О нем никто никогда не вспоминает. В том числе и я.
— Вы что же, отрицаете роль документов, определяющих квалификацию специалиста?
— Ничего я не отрицаю. — Павел Петрович чувствовал, что раздражается все больше и что скрывать это
ему становится все труднее. — Но далеко не всё эти документы определяют. Они не определяют главного: того,
что человек получил от своей мамы, многоуважаемая Нонна Анатольевна.
— Если я поняла вас правильно, товарищ Колосов, если вы говорите о наследственности, то это же
типичный идеализм! Вы отрицаете значение воспитания, влияние среды!
— Короче, — сказал Павел Петрович подымаясь, чтобы дать понять Самаркиной, что разговор окончен,
— я разберусь в этом деле: вы — или Ратников, Ратников — или вы. До свидания.
После ухода Самаркиной Павел Петрович попросил Веру Михайловну Донду вызвать неизвестного ему
Ратникова.
Пришел молодой человек лет двадцати шести — двадцати семи с очень белым лицом и очень светлыми
длинными волосами, сероглазый и, как Павлу Петровичу с первого взгляда показалось, какой-то
девочкообразный — слишком скромный, слишком смущающийся и краснеющий. Павел Петрович с трудом
уговорил его сесть в кресло. Ратников раз десять сказал: “Ничего. Я постою”, прежде чем в конце концов сел. У
Павла Петровича невольно возникла мысль о том, что Самаркина, повидимому, права — свою должность
беленький молодой человек занимает преждевременно. Он спросил Ратникова, в каком отделе тот работает и
какой темой занимается.
— Вообще-то, — ответил Ратников тихим, срывающимся голосом, — моя тема — оборудование
мартеновских печей. Мы работаем вместе с товарищем Харитоновым. Но, извините, товарищ Колосов, я в
последнее время увлекся поисками способов, с помощью которых можно было бы увеличить производство
стали в действующих печах. Основную свою тему немножко запустил, на меня вот жалуются, говорят, что я
даром деньги получаю.
— Это кто же так говорит?