Молодые и сильные выживут (сборник)
Шрифт:
Борис задумчиво теребил бумаги на столе.
– Неужели получится? – спросил он несмело, с затаенной тоской. – По новой, а? Ведь без крестьянства – тупик.
– Не знаю. Сеять они точно не будут. А скотина… Главное, чтобы догадались к коровам быка пустить. И кабана к свиноматкам. Овцы-то сами плодятся, их никто раздельно не содержал.
– Да… – Борис снова закурил и сквозь дым пристально уставился на Гоша. – Ну что, поболтали?
– Допустим. Слушайте, Борис, я не опасен. Я по делу к вам.
– Хорошенькое дело… Где вы откопали эти пушки
– Далеко. Там еще много чего есть, но без меня вы не разберетесь. Гарантирую. Я по нынешним временам редкий специалист.
– Это намек? Учтите, Георгий, мы не принимаем наемников. Здесь только единомышленники. Те, кто готов послужить народу. Не уверен, что после такой демонстрации силы, какую вы устроили, комитет сочтет вас подходящим для наших целей.
– Вы меня не так поняли. Давайте проще. У вас есть то, что мне нужно. А у меня есть то, что может сломать нынешнее хрупкое равновесие сил в Москве. Сделка очень простая. Я возьму свое и уйду. Если решу остаться, это будет отдельный пункт. Но в любом случае я больше не трогаю вас, а вы не трогаете меня. Ага?
Борис снова потер ладонью подбородок.
– И что же такое у меня есть? – спросил он. – Оружие, наркотики, проституция?
– Издеваетесь… – вздохнул Гош.
– Конечно, – Борис слегка улыбнулся. – Вы недооцениваете силы комитета, друг мой. И то, насколько предан ему народ. У меня больше пяти тысяч бойцов готовы выступить хоть сейчас. А у вас, Георгий, просто банда. От силы десяток, ну, два.
– И калибр двести сорок миллиметров, – напомнил Гош.
– Какая разница? Ну, ухлопаешь ты сотню-другую моих терминаторов. А остальные только окрепнут в вере. Неужели ты еще ничего не понял? Ты залез на мою территорию, друг. НА МОЮ ТЕРРИТОРИЮ.
Гош взял со стола пачку «Ротманс» и аккуратно забросил ее в невидимый ящик стола. Пачка легла точно. За ней полетела зажигалка. Борис, тоже не глядя, ящик задвинул.
– Я не хочу с тобой мериться силами, – произнес Гош очень медленно. – По одной причине – мне искренне жаль твой… э-э… народ. Он-то ни в чем не провинился. Знаешь, чем лучше я узнаю «проснувшихся», тем больше начинаю любить «тупых». Пойми, Борис, я готов уговаривать. Мне нужно совсем немного. У меня в команде четверо москвичей. Дай им войти в город на полдня. И выйти. Можешь приставить к каждому охрану.
– Не-а, – Борис улыбнулся с ласковой издевкой на лице. Как мальчишка, который другому пацаненку не дает прокатиться на велосипеде.
– В чем дело? Что тебя беспокоит? Мы не будем здесь вести пропаганду.
– Дурачок. Ничего меня не беспокоит, – Борис явно наслаждался. – Я же сказал – это моя территория. И все. Здесь я решаю, что можно, а чего нельзя. И мое слово – нет.
– Почему? – тупо спросил Гош.
– Потому что тебе очень надо. Так надо, что расплакаться готов. А я не дам. И никаких объяснений. Ну что, заплачешь?
– Скорее зарычу, – Гош смотрел на Бориса исподлобья, стараясь на самом деле не рычать.
– Я же знаю, чего тебе нужно. Воспоминания.
Тот молчал.
– И не узнаешь, – констатировал Борис.
– Господи! – взмолился Гош. – Ну за что такое наказание?! Кем же ты был в прошлой жизни, а?
– Да так, – Борис мило улыбнулся. – Ничего особенного. Не расстраивайся, Дымов. Ты просто опоздал. Я уже здесь. Место занято. Надо было тебе оставаться в Туле. Конечно, если ты на самом деле там был. Впрочем, это мы выясним. Посидишь в холодке, отдохнешь, соберешься с мыслями. Недолго, обещаю. Сутки, не больше, и мы устроим тебе очную ставку со всей твоей бандой оптом и в розницу. А пока… – Борис нажал одну из кнопок на небольшом пульте слева от стола. – А пока свободен.
Гош подумал – а не сломать ли нос этому деятелю на прощание, но на него вдруг навалилась такая безумная усталость, что сил хватило только криво улыбнуться. «Фальстарт. Ох, как же мне за фальстарты доставалось на «Брейне»… И вот – опять. Ладно, гад. Сейчас ты у меня попрыгаешь».
В кабинет вошла охрана. Борис улыбался.
– Напрасно радуешься, – заметил Гош. – Ты оставил мою команду без лидера.
– Правильно, – кивнул Борис. – Так оно всегда и делается. А ты чего хотел?
Гош вздохнул и потупился.
– Ты же ничего не знаешь об этих людях, – сказал он с тоской. – Они без меня не продержатся больше суток.
– И замечательно… – В голосе Бориса прорезалась настороженность. Охранники топтались у Гоша за спиной, ожидая команды.
– Ты не понял. Я не смогу отвечать за их последующие действия. Я даже предугадать не смогу, что им в голову взбредет.
Борис сел прямо и забарабанил по столу пальцами.
– У-умник, – протянул он. – Хитрец. Кого ты хочешь напугать?
– Я просто тебя предупредил. Может случиться все, что угодно.
– Ага. Твое хваленое войско прорвется в город и затащит на Красную площадь атомную бомбу! Ха! Эй, ребята! Ну-ка, быстренько – в подвал этого юмориста. Только глаза ему завяжите. И так уж он слишком много видел.
Гош почувствовал, что его опять хватают за шиворот и накидывают на голову что-то, пахнущее застарелым потом. Судя по всему, это была куртка одного из охранников.
Снаружи зрелище было что надо, и Борис посмотрел на пленника чуть ли не с умилением. Тут под курткой фыркнули, и замогильный голос произнес:
– Был я буйный, веселый парень. Золотая была голова. А теперь пропадаю, барин, потому – засосала Москва!
– В подвал! – рявкнул Борис, наливаясь кровью.
– Эх, сглодал меня, парня, город! – завыл Гош, которого волоком тащили к двери. – Не увижу родного месяца! Распахну-ка пошире ворот, чтоб способнее было повеситься!