Молох Империи. Дилогия
Шрифт:
Мэк ринулся вперед. Одновременно, левой рукой он схватил и отвел лучевик от головы клерка, правой вцепился в гарроту. Пальцы, защищенные перчаткой из металлизированной ткани, не дали удавке сделать свое черное дело. В следующий момент раздался выстрел. На миг Мэк был ослеплен от боли. Краем сознания он отметил, что от его удара противник отлетел назад, впечатавшись в стену. Рука Мэка так же твердо держала гарроту, спасая жизнь жертвы, из-за чего он потерял драгоценное время.
Выстрел Циклопа разворотил полицейскому левую кисть, что дало ему лишнюю секунду, пока тот справлялся с болевым шоком. После удара о стенку у него сперло дыхание, но, действуя инстинктивно, он смог выхватить второй пистолет и выстрелить дважды, но не прицельно, наугад. Первый разряд проделал в спине заложника дымящуюся дыру. Второй черкнул и отразился от пластины бронекостюма полицейского.
Действуя на уровне рефлексов,
– Он понравился мне, – заявила Комета после сеанса.
– Может еще коньяку? – предложил Бурмагин.
– Да, пожалуй я прикончу эту бутылку вместе с вами… Виртуальная реконструкция оставила во мне яркие впечатления. Знаете что? Идемте на балкон, хочу побыть на свежем воздухе.
Цинтия взяла протянутую рюмку и пригубила.
Балкон был просторен. Огражденный массивными лясами и перилами, его верхнюю часть покрывал прозрачный колпак непроницаемого снаружи плексигласа. Облокотившись о балюстраду, Цинтия всматривалась в ночь, не нарушаемую огнями больших городов. Даже свет двух полианских лун не мог разогнать тьму. Впереди до самого горизонта простиралось море, воды которого казались абсолютно черными. Слышался шум набегающих на прибрежные камни волн. Этот уголок планеты казался диким и всеми забытым.
– Мне не терпится узнать, – Комета поставила на почти не различимый в темноте столик опустевшую рюмку, – чем был заполнен этот двухлетний период в судьбе нашего Мэка.
– В его судьбе, дорогая Цинтия, штурм ЛТЦ можно по праву назвать роковым. Как вы уже знаете, он потерял кисть, а следующие пять месяцев провел в госпитале, где ему регенерировали конечность и научили управлять нею не хуже прежней. В госпитале Мэка поставили в известность об увольнении из Летучего эскадрона. Когда он захотел восстановиться, ему было отказано. Основание – резолюция начальства о его непрофессионализме. Негодование, боль, досада… Что стоят эти легкопроизносимые слова? Для него это был тяжелый психологический удар. Я знаю, что говорю. Я хорошо изучил этот отрезок его биографии. Мне также известно, что сослуживцы Мэка были крайне возмущены этой дурацкой резолюцией. Но пойди попробуй поспорь с начальством, никто не в силах тягаться с нашей полицейской бюрократией. В ходе служебного расследования были сделаны определенные выводы, что штурм ЛТЦ прошел успешно, что все заложники были освобождены и не пострадали. Все, кроме одного. И даже то что Мэк обезвредил Сквозняка и убил Циклопа – этих матерых преступников подлинные имена которых не удалось установить до сих пор, которые числились в федеральном розыске восемь лет, даже это не помогло на квалификационной комиссии. Ему предлагали перевод в другие управления, а о Летучем эскадроне посоветовали забыть. Он воевал с полицейской бюрократией больше месяца и, конечно же, безрезультатно.
– И тогда он вообще уволился из полиции.
– Верно, так он и сделал.
– На его месте я бы разбила с дюжину морд и устроила на прощание салют, – Комета хищно улыбнулась, подыгрывая. На самом деле ее позабавили слова генерала про тяжелый психологический удар. Какой к чертовой матери психологический удар у такого бойца как Мэк? Смешно!
– Ну, морды он никому не бил, хотя был близок к этому. Об него просто вытерли ноги, растоптали карьеру. Забрали смысл жизни. Дело в том, что Мэку не просто нравилась служба в спецотряде полиции, эта работа была его жизнью… Я хочу вкратце обрисовать его детство. Настоящее имя Мэка не известно никому, в том числе и ему самому. В раннем детстве он был подброшен в приют, вероятно оставшись круглым сиротой. И был усыновлен. Приемного отца звали Пауль Мэк. К этому времени он уже был в преклонном возрасте и к закату жизни сумел обзавестись небольшим магазинчиком. В общем-то старший Мэк был хорошим опекуном, хотя его часто подозревали в обратном. Свою бурную молодость он провел в чередовании красивого прожигания жизни и тюремных сроков. Вот почему старому Мэку не сразу доверили воспитание малолетнего сироты, но он таки добился своего, что стоило больших нервов и еще больших взяток. Прежде всего он завоевал доверие опекунского совета. Случается, что иногда, находясь одной ногой в могиле, люди начинают задумываться о вечном… В общем, он стал хорошим отцом, в чем постепенно убедились и социальные работники. Так вот, юный Мэк рос не то чтобы в достатке, но по крайней мере не голодая и не испытывал лишений. Учился как и все дети в школе. В старших классах друзья так и звали его просто Мэком, так это односложное имя и закрепилось в документах. Подозреваю, это случилось оттого,
– Н-да, судьба… Теперь я представляю, что для него значил Летучий эскадрон, – Комета прошлась по балкону, вновь закурив и задумавшись. Чертовски жаль было ломать столь удачную легенду младшего Масканина. Даже генералу Бурмагину она не по зубам оказалась. С его-то возможностями! Однако оставаться в ФСА Костику было смертельно опасно. И это была одна из причин, почему она объявилась на Поле. Именно ей предстояло вытащить его домой, ведь все надежные каналы оказались в последнее время перекрыты. А пока наладят новые… Как потом смотреть в глаза Масканину-старшему? Генерал-майору лейб-гвардии вольногорской дивизии? Да и просто старинному другу, дружбой с которым она дорожила… Однако, это все пока лирика, пора возвращаться к беседе. И она продолжила игру. – Чем он занимался после госпиталя?
– Переживал депрессию, но не пил, как принято в таких обстоятельствах. Какое-то время искал работу. И нашел.
– И кем же?
– Вышибалой.
– Вышибалой?
– Около двух месяцев он работал в развлекательном комплексе 'Морской дворец'. Это довольно известное место на планете. Платили ему хорошо, вот он и тянул лямку.
– 'Морской дворец', – припомнила Леварез. – Я там как-то бывала. Довольно чудесное место расположенное на дне арагайского моря. Да, заполучить там работу мечтают многие из праздной публики. Но полагаю, что Мэк был не очень-то доволен своим положением.
– Вы, как всегда, проницательны. 'Морской дворец' называют 'золотым гадюшником порока'. Быть вышибалой в этом экстравагантном заведении Мэку оказалось не по нутру. Поэтому он с легкостью принял предложение от начальника личной безопасности проконсула Ала. Так он стал телохранителем внешнего круга, а за одно воспользовался возможностью и обучился пилотированию личных яхт проконсула.
– Надо же! Какой полезный побочный эффект для аловского телохранителя. Бедняга Ханабальд хотел командовать универсалами.
– Ханабальд вовсе не был беднягой… Не будем о нем.
– Не будем, – Комета улыбнулась. Знал бы генерал, что Мэк на самом деле младший офицер ВКС… О, отпала бы у него челюсть, отпала бы. – Где сейчас Мэк?
– Здесь, на Поле. Накануне вернулся из рейса. Он нынче работает в транспортной компании 'Корнеол'. Адрес его я вам сообщу. А дальше все зависит от вас. Не знаю как вы его убедите лететь в Русскую Империю… Впрочем, это уже ваше дело.
– Надеюсь, мне убеждать не придется. Так что не беспокойтесь. Нет такого мужчины, от сердца которого у меня не нашлось бы отмычки.
– Глядя на вас… – генерал позволил себе ехидную ухмылку, намекая на репутацию гостьи, –…и отмычек-то мудреных совсем не надо.
– Не такая я уж стерва. Я всегда беру столько, сколько отдаю… И знаете что, генерал? Хоть и заочно, но ваш Мэк уже пробудил во мне симпатию.
***
Найти Масканина не составило труда. Зная его адрес, Комета поначалу понаблюдала за ним. Вскоре она отметила некоторые его привычки и обычный маршрут его вечерних прогулок. Он гулял всегда один. Сперва Комету одолевали некоторые сомнения по поводу возможной конкурентки. Когда она задавала этот вопрос Бурмагину, то даже всесильный генерал пожал плечами. Конкуренции Комета не боялась, но опасалась нарваться на принципы, ведь Константин был кое в чем принципиален. Прям как его грубиян папочка, которого так и не удалось за все годы затащить в постель. Черт, аж зло берет, такой мужик и такие завихрения. Повезло Татьяне, отхватила муженька… Но вскоре все сомнения Кометы развеялись. Костик был одинок.
Зато у нее неожиданно для себя самой возникли сомнения другого плана. Похоже, он ей действительно понравился, отчего Комета некоторое время даже колебалась, прежде чем начать действовать.
'Что тебе не нравиться, девочка? – звучал внутренний голос. – Мальчик вырос, теперь настоящий мужчина. Разве не об этом ты подумывала, когда наблюдала за ним, подростком, издалека?'
'Ты права, – ответила она себе. – Конечно же ты права, старая стерва. Только об этом и думала, особенно когда кормила его с ложечки, пока Танька на кухне возилась'.