Шрифт:
Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — повелитель человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полу-труп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.
Даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает свое неусыпное
Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Забудьте о могуществе технологии и науки — слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом и о согласии, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
Посвящается Cape, единственной сестре среди братьев
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Песчинки, подхваченные завывающим ветром, проникали повсюду.
Они забивались в любую трещину нагрудника, в каждый крошечный зазор боевого облачения и во все подвижные части снаряжения. На этой пустынной планете процедура очищения почти вошла в ритуал и стала частью повседневного распорядка жизни в монастыре наряду с обыденными обрядами утвержденными верховной канониссой. Если не принимались меры, то песчаные наносы начинали скапливаться повсюду: в коридорах, в комнатах, в больших залах и в маленьких закутках. Сколько бы заграждений и электромагнитных полей ни устанавливали, казалось, все бесполезно.
Как-то раз сестра Элспет пошутила, что песок, возможно, живой. Будто бы это рой крошечных существ, обожающих тепло и темные углы. Теперь Элспет была мертва — убита сразу после утренней молитвы, когда произошло нападение. Песок стал ей могилой — жизнь утекла в него из рваных ран сестры. Децима держала ее за руку в момент смерти, пока песок забирал силы, а бледно-оранжевая пыль медленно превращалась в багровую грязь.
Децима думала об Элспет, пока пробиралась по дюнам, увязая в песке и наклоняясь вперед, чтобы противостоять напору нескончаемых вихрей, а порывы ветра силились сорвать шемах, закрывавший лицо. Умная Элспет, отлично игравшая в регицид и карточные игры. Благочестивая Элспет, иногда бормотавшая катехизисы во сне. Но теперь она мертва. Убита неким созданием, прежде не виданным ни одной из сестер.
Несмотря на гнетущую дневную жару, по телу Децимы прошла дрожь. Сестра обернулась посмотреть на контейнер, который тащила на веревке. Металлический цилиндр, весь серый и грязный, оставлял за собой длинную полосу, исчезавшую в песчаной буре.
Как далеко она ушла? Уже не в первый раз она кляла себя, что отправилась в путь в такой спешке, не прихватив защитный шлем, присоединяемый к ее силовой броне модели «Саббат»; инфракрасные сенсорные линзы и охотничий режим в визоре сейчас очень пригодились бы.
Но на это не было времени. Приказ требовал немедленного выполнения. «Отправляйся прямо сейчас, — сказала канонисса жестким и резким голосом. — Возьми это и иди».
Дециме хотелось надеяться, старшая сестра увидела искру храбрости в ней и потому поручила столь важное задание, но сердцем молодая женщина понимала — это не так. Она стала хранителем по той простой причине, что случайно оказалась рядом. У нее не было ни высокого звания, ни особых наград за храбрость — всего лишь несколько бусинок на венчике. Ее статус, возможно, и был выше, чем у серых масс Империума, но все равно Децима оставалась рядовой сестрой-воительницей, обыкновенным солдатом в войнах веры.
Она позволила себе дерзкую мысль: «А вдруг именно сегодня начнется мое восхождение к славе?» — но сразу же отбросила ее. Думать о подобных вещах означало тешить свое тщеславие, а это грех.
Ее участью было выполнять команды Того, Кто на Золотом Троне, Бога-Императора человечества, чей свет озарял звезды. Дециму еще ребенком направили на службу в орден: забрали, как и мириады других сирот, из схолы прогениум для различных организаций имперской машины, и, подобно прочим, она не знала иной жизни, кроме как в служении. Децима и легион таких же, как она, были Сестрами Битвы, Адепта Сороритас, армией праведников на службе великой церкви человечества.
Что именно ее церкви понадобилось на столь далекой и безжизненной планете, всегда оставалось для Децимы загадкой, но она не имела права спрашивать об этом. Ее обязанностью было выполнять все, что приказывали, и при этом быть благодарной, что для нее цель существования во Вселенной так четко определена. Для других — простых людей — поиск смысла жизни стал неизбежным проклятием. Для Децимы все обстояло иначе: ее существование особым смыслом наделяла церковь. По крайней мере эту ношу с нее сняли.
Сейчас же смысл ее жизни заключался в предмете, который она волокла, — в цилиндре, что зарывался тупым носом в песок, и приходилось удваивать усилия, чтобы сдвинуть его с места. Децима пробормотала одно из разрешенных ругательств сквозь ткань, прикрывающую рот, и развернулась к металлическому контейнеру. Примагниченный к силовому ранцу болтер, зацепившись за край красного плаща на плече, клацал о черную броню. Ее тревожило, что обе руки заняты и быстро схватить оружие в случае чего не выйдет. Но еще больше беспокоило то, как медленно она идет с этим грузом.
Через мгновение Децима бережно держала металлический контейнер в руках, будто спеленутое дитя. Она постаралась не думать, что внутри. Эмоциональная тяжесть ноши была куда больше реальной и заставляла чаще биться сердце. Заставляла бояться. А это редко случалось с Децимой даже на поле боя. Она не ждала такой ответственности, но ее выбрали, и потому она была жива, а более опытные воительницы — селестинки и воздаятельницы — прямо сейчас жертвовали собой ради ее спасения.
Почувствовав смирение от этой мысли и проникшись значимостью своего долга, Децима продолжила путь с новыми силами. Она пробивалась через пески, сопровождая каждый шаг словом из молитвы избавления.