Монастырские утехи
Шрифт:
— И всё-таки остался ещё один необследованный угол,— вздохнула Пелагия.—
Если хочешь, после угощения... Поищем и Евангелие в золотом окладе, украшенном
изумрудами.
— Посмотрим...— коротко и всё так же мрачно сказал Чопалэ.
— Готово, девушки? — по-хозяйски крикнула монашка.
— Готово, сестрица,— поспешили ответить помощницы.
— Пожалуйте, можно начинать... Садитесь,— приглашала Пелагия пятерых
разбойников, собравшихся вокруг стола.
Рядом с
куропатками, на которых нацелились ястребы. Но те покамест пожирали взглядами
стол, принюхивались к богатой пище, громоздящейся на белой скатерти, у них потекли
слюнки. Запах свежевыпеченного хлеба наполнил комнаты. А аромат, исходящий от
подрумяненного гуся, ввёл бы во искушение и святого. Но все ожидали знака Чопалэ,
который обводил глазами помещение и медлил.
— Ты что-нибудь ищешь? — предупредительно спросила Пелагия.
— Попробуй вначале всё сама,— приказал он хозяйке, глядя на неё из-под взъерошенных
бровей.
— Давайте, девушки,— просто сказала Пелагия.
И монашки стали пробовать еду из каждой посудины и пить.
— Как, вы забыли соленья!? И бутыль водки. Сбегай, сестра Макрина! Чопалэ, пошли
человека помочь ей открыть крышку бочки с капустой. Хотите, я вам немного капусты
потушу? Беги, сестра Рахира, поставь на огонь сковороду с маслом. Да смотри, чтоб
мамалыга вышла не слишком густая.
Вскоре на столе появилась капуста, водка, от которой по очереди вкусили Пелагия и
другие женщины.
Наконец, когда Чопалэ разрешил им, его сообщники накинулись на угощение. Рядом с
каждым была расторопная монашка, чтобы прислуживать.
Утолив голод и жажду, четыре разбойника стали поглядывать на женщин, сидевших
тут же, и принялись ласкать их. Пелагия сорвала с монахинь клобуки, и длинные,
волнистые волосы рассыпались по плечам. Она силой сняла с них чёрные рясы, и,
освобождённые, вздыбились их груди.
Чопалэ только и съел что кусочек хлеба, ножку птицы да выпил стакан вина. Он сидел
во главе стола, насупившись, насторожённый, и приглядывался ко всему и ко всем.
Пелагия пила, ела и пела вместе с другими, как в корчме.
— Ешь, Чопалэ,—угощала она,—завтра будем поститься.
— Ничего, я то, что останется, сложу в мешок,— отвечал он.— Это ты пей и ешь, тебе
пригодится.— И усы его дрогнули от коварной улыбки.— Мне в этом нет нужды,—
добавил он.
От усталости, от холода, а главным образом от обильной пищи и питья у разбойников
слипались глаза.
— Теперь спать,— приказал атаман.— Завтра на заре очистим весь скит. А в обед
мы должны быть отсюда далеко.
нежных тел монашек.
Пелагия предложила, чтобы каждая из них повела мужчину в свою келью,— пускай
там и спят в тепле. Надо и монашкам отведать сладость давно желанных мужских
объятий. А мужчины завтра почувствуют себя легче, будут прилежнее и трезвее, и
потому нельзя мешать этому заслуженному удовольствию.
Чопалэ искоса посмотрел на Пелагию, но разрешил.
— А ты, Пэуна, что будешь делать?
— Я останусь с тобой, чтобы ты не скучал, Чопалэ.
— Нет, мне не надо. Иди с Констандином.— И он указал на красивого верзилу, едва
державшегося на ногах.
— Констандин, позаботься о ней. Чтобы была довольна.
— Положись на меня!—заплетающимся языком проговорил Констандин.— В таком разе
у меня получаются две...—ухмыльнулся он, обхватив другой рукой Пелагию.
— Нет, пятая останется здесь заложницей, будет мне топить печь и приглядывать за
свечами. Потому что я не буду спать. Я буду сидеть и ждать, пока вы насытитесь и
протрезвитесь.
И Чопалэ стал мрачно по очереди у одного за другим отнимать пистолеты, ножи,
мушкеты и складывать их штабелем в углу у двери; при этом он ласково влеплял
каждому по затрещине и отправлял:
— Теперь можешь идти...
И, дав каждому в пару по монашке, пошёл вслед за ними с пятой, которой вцепился в
руку и потащил её за собою. Через некоторое время они остановились.
— Вот моя келья,— сказала Пелагия.
— Входи туда с Констандином,— приказал разбойник.— А вы стойте здесь и меня ждите, —
обратился он к трём другим парам.
Чопалэ втолкнул в комнату Пелагию и Констандина и сам вошёл вслед за ними, волоча
за собой монахиню. Там он всё подробно обыскал и взял себе нож и топорик,
попробовал решетки на окнах и, выйдя, запер дверь на два поворота, оставив под
замком Пелагию с разбойником. Ключ же взял с собой.
— Зачем ты это делаешь? Боишься? — крикнула с издёвкой Пелагия.
— Нет, не боюсь. Просто хочу тебя завтра утром застать дома. Ведь Констандин будет
спать без задних ног и ты, окажись у тебя нож, могла бы его зарезать.
Так Чопалэ развёл по кельям все пары, тщательно обыскал их, чтоб не осталось у
женщин оружия, и запер, а ключи взял с собою. Ибо хорошо знал, что пьяные
разбойники будут спать как убитые.
Потом вместе со своею спутницей вернулся в монастырскую гостиницу, заставил её
подбросить дров в печку, принести ему воды и уложил её на диван, что стоял у стены.