Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники
Шрифт:
Таким было положение в империи в мае 1260 года, когда Хубилай неожиданно предпринял шаг, взорвавший ситуацию. К этому времени он знал, что Ариг-буга готовит в Каракоруме всемонгольский курултай, уже давно отправил гонцов и к Хулагу, и к Берке, и даже успел заручиться поддержкой домов Джагатая и Угедэя. И тогда Хубилай открывает в основанном им городе Кайпинфу, на границе Китая и Монголии, свой собственный курултай. На нем присутствуют только его приверженцы и подчиненные, и лишь несколько отнюдь не самых влиятельных царевичей-Чингизидов. Курултай этот абсолютно не легитимен, тем не менее сторонники Хубилая провозглашают своего вождя великим ханом всех монголов и поднимают его на кошму из белого войлока. Это было прямым нарушением Великой Ясы Чингисхана, за которое полагалась немедленная смертная казнь. И все же Хубилай решился на такой рискованный шаг, отлично понимая, что если инициатива останется у Ариг-буги, за его собственную жизнь нельзя будет дать и ломаного гроша — вряд ли он забыл о злосчастной судьбе внука Угедэя, Ширамуна.
Но и Ариг-буга в этой ситуации не спасовал. Едва получив известие об «избрании» Хубилая, он также открывает курултай, не дожидаясь медленно движущихся к Каракоруму Берке и Хулагу, и монгольская империя получает второго великого
В основе стратегии Хубилая было стремление не дать Ариг-Буге воспользоваться ресурсами оседлых земледельческих территорий. Имея основную базу в Каракоруме, Ариг-Буге необходимо было обеспечить поставки продовольствия для своей армии, в то время как Хубилай намеревался полностью отрезать его от центров снабжения зерном. Одним из таких центров была Уйгурия со столицей Бешбалыком. В Бешбалыке правителем города, контролирующим сохраняющую остатки автономии Уйгурию был сын Угэдэя Хадан-Огул. В отличие от своих ближайших родственников-угедэидов, Хадан-Огул предпочел поддержать Хубилая. В 1260 году Хадан-Огул одержал верх над армией Аландара, которую Ариг-Буга направил действовать на юго-западном направлении. Тем самым, он защитил от дальнейших вторжений войск Ариг-Буги территорию бывшего Тангутского царства в северо-западном Китае. Позднее отряды Хадан-Огула захватили Ганьсу к востоку от Уйгурии и тем самым преградили Ариг-Буге доступ к земледельческим ресурсам этого края.
Армия самого Хубилая стояла лагерем у Кайпинфу, вблизи от Великой Китайской стены. Она тем самым перекрывала третий возможный путь снабжения каракорумских монголов. Таким образом, Ариг-Буга сохранил под своей властью лишь одну земледельческую область — долину Енисея (Минусинскую котловину), находящуюся к северо-западу от Каракорума. Современные исследования доказывают, что в Минусинской котловине в XIII веке выращивали пшеницу, просо и ячмень, а многочисленные ремесленные мастерские производили различные бытовые изделия и оружие. Именно эта местность поставляла Ариг-Буге большинство необходимых ему припасов. Но нужно отметить, что экономические возможности этой области были не слишком велики, в силу ограниченности территории. Прокормить достаточно большое монгольское войско они были просто не в состоянии.
Таким образом, эта единственная база в Минусинской котловине оказалась не слишком надежным поставщиком продовольствия и других необходимых припасов для армии, которая противостояла войскам, имеющим в своем распоряжении гигантские ресурсы Северного Китая и Средней Азии. Тем не менее, уже с осени 1260 года Ариг-Буга мог рассчитывать только на нее. В это время Хубилай повел свое войско на Каракорум, и Ариг-Буге пришлось спешно отступить к Усу, притоку Енисея. Обе армии расположились на зимних квартирах, чтобы начать военные действия с наступлением весны. Рашид ад-Дин, весьма предвзято относящийся к Ариг-Буге, обвиняет того в коварстве, утверждая, якобы тот хотел обмануть Хубилая лживыми уверениями в готовности подчиниться старшему брату. По словам персидского историка, Ариг-Буга признался Хубилаю в том, что «мы, младшие братья, согрешили, и они (тоже) совершили преступление по невежеству, (ты) мой старший брат, и можешь за это судить, я прибуду, куда бы ты ни приказал, приказа старшего брата не преступлю, подкормив (животных), я направлюсь (к тебе) подойдут также Берке, Хулагу и Алгу — я ожидаю их прихода».{Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.2. С. 161–162.} Рашид ад-Дин пишет, что вместо этого Ариг-Буга хорошо подготовил нападение на армию Хубилая. Но даже если эти обвинения предвзятого персидского историка справедливы, едва ли настолько бесхитростная уловка могла обмануть многоопытного Хубилая.
Обещания Ариг-Буги не ввели Хубилая в заблуждение, и не помешали ему хорошо подготовиться к битве. За самое короткое время он полностью обеспечил защиту своей базы в северном Китае, разместив там армию в 30 тыс. человек; также он приказал своим чиновникам купить 10 тыс. лошадей и переправить их в Кайпинфу для пополнения конницы. Кроме того, по его приказу из Китая в Кайпинфу было доставлено 100 тысяч мешков риса. Через несколько недель он затребовал еще 15 тысяч войска из Северного Китая и 10 тысяч единиц дополнительного обмундирования, меховых шапок, сапог и штанов. Одновременно с этим он значительно укрепил оборону границ северного Китая. Так, армия в 7 тысяч человек отправилась в Яньань, а другая армия во главе с конфуцианским советником Хубилая Лянь Сисянем выступила в Сиань. Лянь Сисянь близ Сианя одержал победу над крупным отрядом сторонников Ариг-Буги в этом крае, а также захватил крупные склады с зерном, которые можно было использовать для снабжения войск Ариг-Буги. Затем он двинулся на запад и вытеснил сторонников Ариг-Буги из городов Лянчжоу и Ганьчжоу, находившихся на северо-западе Китая. Фактически, это означало соединение с силами союзника Хубилая, Хадан-Огула, и замыкало линию блокады Ариг-Буги с юга. В это же время Хубилай отправил отборные войска в поход на Сычуань, с тем чтобы привлечь на свою сторону находящиеся здесь крупные контингенты монгольских войск и полностью обеспечить себе преимущество в этой очень важной провинции. Тем самым, Хубилай очистил от противника или закрепил за собой фактически всю территорию как Северо-западного, так и Юго-западного Китая, а вслед за этим щедро наградил своих подчиненных за успешные действия, возможно, по-видимому, в том числе и для того, чтобы получше привязать их к себе и не дать перейти на сторону врага. Вскоре Лянь Сисянь был назначен на высокую государственную должность, а Хадан-Огул получил 5 тысяч балышей{Балыш — слиток серебра весом около 38 граммов.} серебра и 300 отрезов шелка. Чиновники и военные низшего ранга также получили подарки, разумеется менее значительные.
Впрочем, Ариг-Буга также не сидел, сложа руки. Он любыми путями старался сохранить доступ в Среднюю Азию, и его основные военные действия были направлены именно на это. Армия во главе с Аландаром призвана была охранять дороги в Среднюю Азию. Но, как уже говорилось, в конце 1260 года Хадан-Огул встретил Аландара под Силяном, стратегически
Портрет Хубилай-хана
А что же оставленный нами в Палестине Хулагу? Известие о смерти Менгу-каана он, из-за огромной дальности расстояния, получает только весной 1260 года, и оно становится для него крайне неприятным сюрпризом: ведь до победы над исламским миром было уже рукой подать. Умный сын Тулуя, однако, отлично знает, какую опасность может принести затянувшееся междуцарствие, и, забрав с собой большую часть армии, начинает двигаться на восток, в монгольские степи. В Палестине он оставляет свой авангард из трех туменов под командованием Китбуги-нойона, а чтобы не рисковать, приказывает тому воздержаться от активных военных действий и ограничиться необходимой обороной. Все, казалось бы, достаточно продумано, но действия Хулагу привели к очень тяжелым последствиям для монголов и спасли почти уже обреченный мусульманский мир.
Засевшие в Египте воинственные мамлюки чрезвычайно воодушевились уходом большей части армии Хулагу и рискнули воспользоваться внезапно представившимся им шансом. И тут у них обнаружились совершенно неожиданные союзники. Своих заклятых врагов вдруг решили поддержать базирующиеся в Палестине духовно-рыцарские монашеские ордена тамплиеров и иоаннитов. Такой шаг рыцарей-монахов трудно объясним — ведь, по существу, он является предательством христианских интересов. Тем не менее, тамплиеры предоставляют мамлюкам возможность провести войска через Иерусалимское королевство крестоносцев и, тем самым, выйти в тыл не ожидающим этого монголам Китбуги. Вожди мамлюков Кутуз и Бейбарс с удовольствием воспользовались таким подарком, и после стремительного марша их армия оказывается в незащищенном монгольском тылу. И здесь, у селения Айн-Джалуд, 3 сентября 1260 года состоялось сражение, решившее судьбу войны и спасшее исламский мир от уничтожения его монголами. Армия Китбуги была разгромлена наголову, почти все его воины погибли, а сам Китбуга был захвачен в плен и казнен. После этого мамлюки ринулись вперед, захватили Иерусалим, Дамаск, Халеб и большую часть Сирии. Здесь их войска были остановлены спешно переброшенной армией Хулагу, возвращавшейся из похода на несостоявшийся курултай. К этому времени Хулагу получил от Хубилая ярлык на завоеванные им области, что фактически означало создание нового чингизидского улуса. Разумеется, полностью удовлетворенный Хулагу признал Хубилая великим кааном, согласившись с решениями курултая в Кайпинфу. Но тут новоиспеченного ильхана поджидает новый удар: против него с огромной армией движется Берке, заявивший претензии Джучидов на Арран и Азербайджан, завещанный им еще Чингисханом. Хулагу двинул свою армию навстречу, и на берегах Терека состоялось исключительно кровопролитное сражение двух монгольских армий. Именно после этой грандиозной битвы Берке произнес свои знаменитые слова: “Пусть Аллах накажет Хулагу, который убил так много монголов руками монголов. Если бы мы объединились, мы бы завоевали весь мир!” Хулагу потерпел в этой битве тяжелое поражение, а громадные потери, понесенные его армией, не позволили ему вновь перехватить инициативу на исламском фронте. В Передней Азии сложилось достаточно устойчивое status-quo.
А теперь вернемся к Ариг-Буге. Прежде чем Ариг-Буга смог извлечь из союза с Алгуем хоть какую-либо реальную пользу, состоялась его решающая битва с Хубилаем. Рашид ад-Дин вновь не преминул упрекнуть Ариг-Бугу в двуличности, которая и привела к столкновению. Он пишет, что Ариг-Буга вовсе не собирался заключать мир с Хубилаем, а вместо этого готовил людей и лошадей к войне. По его словам, к осени 1261 года Ариг-Буга откормил лошадей и тайно провел все необходимые приготовления к военным действиям. Он «не сдержал своего слова, нарушил обещание и еще раз выступил на войну с кааном. Когда он приблизился к Йисункэ (одному из военачальников Хубилая), который стоял на границе области, то послал гонца (передать): «Я иду с покорностью», и, усыпив этим его бдительность, неожиданно напал на него, обратил его вместе с войском в бегство».{Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.2. С. 162.} Узнав об этом «вероломстве» Ариг-Буги, Хубилай собрал свое войско для битвы, и в ноябре 1261 года обе армии сошлись при Шимултае, недалеко от китайско-монгльской границы. Армия Ариг-Буги была разбита и бежала. Вскоре армия Хубилая торжественно вступила в Каракорум. Ариг-Буга, впрочем, не потерял ни веры в победу, ни присутствия духа. Он сумел собрать и перегруппировать свою армию, чтобы вновь противостоять Хубилаю. Следующее сражение состоялось севернее, на западном склоне Хинганских гор в Восточной Монголии, и не принесло победы ни одной из сторон. Хубилай в этом сражении не участвовал, а войско Ариг-Буги, по всей вероятности, вступило в бой лишь с авангардом армии Хубилая. Дальнейшие события показывают, что несмотря на неопределенный исход последней битвы, Хубилай захватил полный контроль над коренным улусом и получил возможность оказывать значительное давление на базу Ариг-Буги в Минусинской котловине.