Монгольская империя и кочевой мир
Шрифт:
Seaman G. (ed.). 1992. Foundations of Empire: Archaeology and Art of the Eurasian Steppes. Los Angeles, CA: Ethnographies Press, Center for Visual Anthropology, University of Southern California.
Seaman G., Marks D. (ed.). 1991. Rulers from the Steppe: State Formation on the Eurasian Periphery. Los Angeles, CA: Ethnographies Press, Center for Visual Anthropology, University of Southern California.
Shannon T.R. 1996. An Introduction to the World-System Perspective, 2nd ed. Boulder, CO: Westview Press.
So A.Y. 1990. Social Change and Development: Modernization, Dependency and World-system Theory. Newbury Park, CA: Sage.
Straussfogel D. 1998. How Many World-Systems? A Contribution to the Continuationist/Transformationist Debate. Review, vol. 21, № 1, p. 1–28.
Straussfogel D. 2000. World-Systems Theory in the Context of Systems Theory: An Overview. A World-Systems Reader: New Perspectives on Gender, Urbanism, Cultures, Indigenous Peoples and Ecology. Ed. by T. Hall. Lanham, MD, p. 169–180.
Szynkiewicz S. 1989. Interactions between the Nomadic Cultures of Central Asia and China in the Middle Ages. Centre and Periphery: Comparative Studies in Archaeology. Ed. by T.C. Champion. London, p. 151–158.
Teggart F. 1918. The Processes of History. New Haven: Yale University Press.
Teggart F. 1925. Theory of History. New Haven: Yale University Press. (Both reprinted University of California Press 1942, Peter Smith 1972).
Teggart F. 1939. Rome and China: A Study of Correlations in Historical Events. Berkeley: University of California Press.
Thompson W.R. 2000. Comparing Approaches to the Social Science History of the World System. World System History: The Social Science of Long-Term Change. Ed. by R. Denemark, J. Friedman, B.K. Gills and G. Modelski. London, p. 287–298.
Turchin P., Hall T. 2003. Spatial Synchrony among and within World-Systems: Insights from Theoretical Ecology. Journal of World-Systems Research, vol. 9, № 1, p. 37–64 [ejournal.
Wallerstein I. 1974a. The Rise and Future Demise of the World Capitalist System: Concepts for Comparative Analysis. Comparative Studies in Society and History, vol. 16, № 4, p. 387–415, also in Wallerstein (1979, Ch. I).
Wallerstein I. 1974b. The Modern World-System: Capitalist Agriculture and the Origins of European World-Economy in the Sixteenth Century. New York: Academic Press.
Wallerstein I. 1993. World System vs. World-Systems. The World System: Five Hundred Years of Five Thousand? Ed. by A.G. Frank and B.K. Gills. London, p. 291–296.
Wells P.S. 1999. The Barbarians Speak: How the Conquered Peoples Shaped Roman Europe. Princeton: Princeton University Press.
Whittaker C.R. 1994. Frontiers of the Roman Empire: A Social and Economic Study. Baltimore: Johns Hopkins University.
Wolf E.R. 1982. Europe and the People Without History. Berkeley: University of California Press.
Yu Ying-shih. 1967. Trade and expansion in Han China: A Study in the Structure of Sino-Barbarian Economic Relations. Berkeley: University of California Press.
Э.С.
Цивилизация Золотой Орды [33]
Во все времена кочевники были маргиналами цивилизационного развития, которое традиционно связывается с развитым земледелием, ремеслом, городской культурой. Довольно часто, если не как правило, кочевники становились паразитической социально-политической надстройкой на теле государственной и общественной самоорганизации временно завоеванных ими земледельческих народов. Дальнейшая судьба завоевателей-кочевников — либо ассимиляция местным населением,
33
Работа выполнена при поддержке РФФИ (02-06-80184а).
В то же время культура кочевников не может рассматриваться как низкая, ущербная, она достигла высокого уровня соответствия, «пригнанности» со специфическим хозяйствованием — кочевым скотоводством, с высокопроизводительной и потому тупиковой технологией. Кочевники исторически заняли природную экологическую нишу — зону степей, территорию суровых природных условий. В степи в древности и средневековье не случайно жили только кочевники, но не земледельцы. Не случайно в средневековье Великая степь до Золотой Орды не была страной городов. Климат степей Евразии суров и плохо приспособлен не только для земледелия, но и для жизни людей (одна из последних работ о степях [Мордкович и др. 1997]).
Степь отличается сезонной и суточной контрастностью температур с сильным перегревом земли летом и резким остыванием зимой, большим суточным перепадом дневных и ночных температур. «Степной климат отличается от климата других ландшафтных зон прежде всего поразительным непостоянством, — пишет Вячеслав Мордкович. — Жизнь между засухой и потопом, жарой и холодом — обычное состояние экосистем степного типа. Климатические контрасты проявляются также чередованием морозных дней и оттепелей зимой, внезапным похолоданием летом или таким же неожиданным потеплением (до 30° С) рано весной в апреле, когда еще не полностью растаял снег». Летом «холодный душ» сменяется изнуряющей жарой и засушьем. «Даже в середине лета бывают похолодания как в тундре. Среднесуточная температура воздуха в июле может вдруг опуститься с 30 до 7° С… Требуется всего 2–3 часа, чтобы температура поверхности степной почвы подскочила с 16 до 42° С. Суточная амплитуда температур воздуха в степи даже в середине лета достигает 31° С» [Мордкович и др. 1997, с. 129, 140, 142]. Практически вся выпадающая атмосферная влага (80 %) в степи приходится на летние месяцы, причем крайне неравномерно: в июне-июле от Молдавии до Дона — засуха. С третьей декады сентября все евразийские степи погружаются в зимнюю спячку либо из-за нехватки тепла, либо воды, либо того и другого. Иногда вся влага может выпасть одним большим летним ливнем и быстро испариться из-за жары, а во все остальное время — сушь, из-за которой в степи не растут деревья, мало сочного разнотравья, и у людей пересыхает язык во рту. Растения могут использовать не более одной пятой выпадающей в степи влаги. Через каждые 3–4 года в степи повторяются сильные засухи [Мордкович и др. 1997, с. 27–37]. Не случайно земледелие кочевников сводилось к весеннему посеву и уходу от поля, с возвращением к нему лишь осенью, сбору скудного урожая, если он был.
Образ жизни, культура и духовные представления кочевников во многом определялись особенностями хозяйства, имели ограничения, обусловленные типом хозяйствования, были чрезвычайно специфическими, отличными от народов-земледельцев. Культура кочевников была малоспособна к трансформациям, постепенному переходу от кочевого скотоводства к земледелию. Земледельческий труд у скотоводов традиционно был не престижным. В древности и средневековье самым престижным был труд воина. Земледелие требует интенсивных трудовых вложений в течение всего года. Земледельцу, в отличие от скотовода, было трудно быть одновременно и пахарем, и воином. Трудозатраты скотовода много меньшие. За него «работает» прежде всего сама природа. В соответствии с традициями средневековой степи каждый мужчина был воином. Данное обстоятельство давало возможность небольшим кочевым племенам одерживать победы над многочисленными народами, когда армии последних количественно и качественно уступали кочевникам, а в результате побед — временно порабощать земледельческое население. Хотя без насилия власть — не власть, при одном насилии она недолговечна.