Моника 2 часть
Шрифт:
– Убьет себя? – презрительно улыбнулся Хуан. – Как будто она способна пойти против себя ради кого-то или чего-то… Убьет себя…!
Скрестив руки, Хуан рассматривал смуглое с глупым выражением лицо. Затем, внезапно повернулся спиной и приказал Колибри:
– Пойдем!
– Да, хозяин, идем. Берем лошадей?
– Вы едете на лошадях? – спросила Ана удивленно. – Докуда?
– Прямо в преисподнюю! Можешь так и сказать хозяйке.
– Если вы выйдете из усадьбы, говорю же, то не пройдете через охрану. Их около сотни, и все вооружены. Хозяин Ренато приказал открыть оружейную комнату, и дал каждому охраннику
– Все? В таком случае, это ловушка! – воскликнул Хуан. – Когда Моника де Мольнар умоляла меня уйти, уехать ночью из Кампо Реаль, она знала, что люди готовятся меня арестовать… возможно, убить… Конечно, после всего, какую ценность имеет жизнь, моя несчастная жизнь; она покупала таким образом спокойствие для Ренато? Он, только он важен. А я поверил ее слезам, слушал ее мольбы…!
– О ком вы говорите? – спросила Ана, не понимая ни слова.
– Какая тебе разница? Беги и скажи хозяйке, твоей проклятой хозяйке, что я приду туда. Иди…
– Бегу и лечу! – подтвердила Ана удаляясь, одновременно пробормотав: – Как же она обрадуется! На этот раз я заслужила кольцо, ожерелье, и все серебро, которое мне предложила хозяйка.
– Хуан… Это ты…? Это ты наконец…?
Словно не веря глазам, Айме протянула руки из окна, высокого и узкого. Перед ней, в маленьком, уложенном плиткой дворе, Хуан остановился, скрестив руки. Холодная злоба, еще более ужасная, чем все вспышки его ярости, глухая и леденящая, заполнила до краев его тело и выплескивалась через глаза, как никогда надменные, свирепые и пронзительные… итальянские глаза, в которых Айме де Мольнар прочла только одно слова: месть. И по-настоящему испугавшись, начала умолять:
– Хуан… не смотри на меня так… Понимаю, что ты чувствуешь из-за того, что произошло. Я тоже в отчаянии. Послушай, пойми меня… Я должна была сказать это, солгать, чтобы обмануть Ренато, потому что он убил бы меня в этот миг… задушил бы меня руками… Он получил письмо, проклятое письмо, которое украли у Аны…
– Ах… Ана…!
– Он пошел искать меня, как помешанный и убил бы, Хуан, убил бы меня в тот момент. Я видела это в его глазах, чувствовала его руки на шее и крикнула первое, что пришло в голову… крикнула, чтобы спастись, не понимая, что крикнула…
– Ты прекрасно знала, была абсолютно уверена в своих словах, ты приготовила весь этот фарс, трюки, приемы… И ты приказала сестре отвлечь меня, чтобы нас обнаружили вместе… Как просто это, как грандиозны, великолепны все твои случайности…!
– Хуан, жизнь моя, клянусь тебе…!
– Замолчи, хватит, не клянись больше! – вскинулся Хуан все себя от гнева. – Оставь свой фарс и договаривай, что должна. Ты послала позвать меня, чтобы сказать, что если я не приду, то расстанусь с жизнью. Почему расстанусь с жизнью?
– Я послала за тобой, потому что в отчаянии. Попросила сказать первое, что пришло в голову, чтобы ты пришел… Мне нужно было увидеть тебя, поговорить с тобой, быть уверенной, что ты уедешь, не возненавидев меня…
– Уеду? Ты тоже хочешь, чтобы я уехал?
– А что еще должно произойти при таких обстоятельствах? Уехать… воспользоваться ночью, взять лошадь, добраться до корабля и… – Айме прервалась от взрыва хохота Хуана, полного свирепой желчи, и спросила со смешанным чувством
– Нет… не беспокойся. Этого бы ты хотела, правда? Этого хотели и ты, и другая, свести меня с ума или чтобы стать настолько наивным, что слушать твои советы и смягчиться от твоих слез. Но этого не случится… не случится. Я был так глуп, чтобы любить тебя, слабоумен, чтобы думать, что ты тоже меня любишь, настоящим ослом, чтобы искренне поверить твоей сестре… Но теперь я знаю, чего вы обе хотели, и знаю, что вы приготовили для меня. Это ты посоветовала Ренато передать оружие всем охранникам? Или это была идея Святой Моники?
– Что ты говоришь? – в замешательстве спросила Айме. – Я ничего не понимаю. Клянусь…
– Возможно, это они оба организовали. Они много знают, и стоят друг друга… хитрые, как змеи… Но ты забыла одну вещь: послать послание с этой дурой, несчастной слабоумной, неспособной помочь твоим замыслам, с этой дурой, которая простодушно предупредила меня о том, сколько их, и что у них оружие…
– Хуан… Хуан, клянусь, я ничего не знала…ничего…!
– Клянусь тебе, что отомщу так же, как и вы, постепенно вонзая кинжал… Тебе и ей… а ей больше, потому что тебя я настолько ненавижу и презираю… а она… она…
– Что сделала она? Клянусь тебе, что ничего не знаю, ничего не понимаю!
– Ты все понимаешь! Ты промахнулась с последним трюком, вы обе испортили план уничтожить, арестовать или убить меня… лучше убить, не так ли? Мертвые не заговорят! Но я не уйду из этого дома. Мне нечего делать за твоими садами… Наоборот, я пойду в кабинет к Ренато и скажу, как я благодарен ему, что он будет шафером на свадьбе, что я доволен готовящейся свадьбой. Ты ведь будешь свидетельницей, правда? С какой радостью ты поведешь ее к алтарю… как будешь страстно желать счастья сестре, и какое сладкое свадебное путешествие ее ожидает…!
– Нет, нет, ты не женишься на Монике!
– Конечно женюсь. Так приказал Ренато, король Кампо Реаль. Он женит меня завтра, и с этого момента я начну готовиться, я потребую от будущего зятя подарок, который мне понадобится: бочку водки для путешествия!
Не слушая воплей Айме, отчаянно звавшей, не поворачивая головы на умоляющий голос из окна, Хуан уходил, пересекая двор с одной мыслью, был одержим только одним: отомстить… Отомстить, используя то же оружие, которое, как он думал, использовали против него: обман и хитрость… Отомстить, постепенно причиняя все большую боль, разрушая удар за ударом другие жизни, как уничтожили его мечты. Из-за дьявольской алхимии интриги, которая его волновала, ненависть стала еще более жгучей, но не из-за женщины, обманувшей его, и даже не из-за Ренато, в чьих венах текла братская кровь. Из-за Моники де Мольнар, хрупкой женщины, ползающей у его ног, убедившей его окончательно; из-за той, которая нацелилась выиграть битву, надавив на жалость и сострадание. Внезапно он подумал о ней: с какой яростью, с каким страстным желанием мечтал он обладать ею по своему капризу на палубе Люцифера, как самым богатым трофеем за всю жизнь пирата, как собственностью, за которую отчаянно боролся, как всегда было в его жизни, в войне против всего мира, где он родился, боролся за крышу над головой, за хлеб в детстве, против отвергнувшего его общества, против всех, наконец… против всего и всех…!