Моника 2 часть
Шрифт:
– Она не обманывала тебя! Как жена, не обманывала. Разве что как сестра Моники де Мольнар.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ренато, сынок, послушай и пойми. Айме не предавала тебя, как жена, она жила ради тебя, и ты ее хозяин. Она в отчаянии из-за твоего недоверия, из-за того, как ты с ней ужасно обходишься. Она так отчаялась, что хочет умереть.
– Если она невиновна, то у нее не должно быть этого желания! Давай проверим!
– Я не считаю ее невиновной, потому что она скрывала от тебя кое-что… Да, вся эта грустная история, чувства, которые ты игнорировал и которые она не могла достойно сообщить. Вещи интимные, деликатные…
–
– Она любила и любит тебя… Если ты доверяешь мне, то узнаешь, что я очень ревностно отношусь к чести, как и ты.
– Я всегда в это верил, меня удивляет твое поведение …
– Сядь и выслушай. Это не вещь, которую можно сказать в двух словах. Тем не менее, есть кое-что, хотя я не должна говорить, но не могу скрывать. Она, униженная твоим поведением, не говорила, а ты должен узнать… Ренато, Айме подарит тебе сына…
– Что? Что? Сына!
Медленно Ренато сел, откинул голову, прикрыв глаза, приоткрыв губы, и вся его злоба, ревность, ненависть, разрушенная любовь, ослабели, прозвучали неторопливые и нежные слова матери:
– Ты бы совершил безумную несправедливость из-за ревности. Я не прошу тебя принять все, не говорю тебе бросаться в ее объятия, это не в твоем характере. Она, как жена, тебе не изменяла. Возможно, ее грехи незначительные, и кое-что заставит пересмотреть тебя все. Она даст тебе сына! Она станет матерью!
7.
Глаза Моники медленно приоткрылись, возвращаясь в реальность, свет причинял боль, и она стала смотреть через полуприкрытые веки, изучая странное место, где находилась. Большие глаза бывшей послушницы полностью распахнулись, она посмотрела на благородное и серьезное лицо незнакомого человека, одетого в черный костюм, склонившего седую голову и делавшего в тетради заметки. Она лежала на кровати, на толстом шерстяном матрасе. Мысли в больной голове словно вибрировали, выходя и заходя лениво и неуверенно, она лежала на подушках, изящных простынях, покрывавших тело, одетое в чистый белый балахон. Слабые руки немного отогнули простыню… светлая голова со спутанными волосами с усилием приподнялась. Она попыталась встать, когда…
– Черт возьми, вы уже очнулись! Как вы себя чувствуете?
Человек, одетый в черное встал, опрокинув табуретку, к которой уже привык, подошел к больной, чтобы отыскать пульс, посмотрел усталыми и добрыми глазами, в которых показалась надежда, и посоветовал:
– Не трудитесь говорить; не делайте усилий. Вам лучше, чувствуете? Вам намного лучше, но следует быть благоразумной. Теперь я пошлю за кое-чем, что вам нужно принять.
Светлая голова Моники вздрогнула, напрасно пытаясь определить видения, которые проходили у нее в мозгу, как вихрь. Кто этот человек? Где она находится? Она жива или мертва? Спит или потеряла рассудок? Она не припоминала, что когда-либо видела это помещение, не припоминала, что спала когда-либо в этом месте, а свежий воздух из окон доносил резкий запах селитры и йода. Воздух ближнего моря… Она на корабле… да, на корабле, и больна, очень больна. Но как она здесь оказалась? Откуда этот корабль? Образы становились яснее. Она вспомнила… вспомнила долину в Кампо Реаль, роскошный дом Д`Отремон… София, Ренато, Каталина… Айме, Хуан… Хуан Дьявол! И поняв, где она находится, разразилась рыданием:
– Боже мой… Боже мой…!
– Что с вами? – обратился внимательно
– О… Иисус! – воскликнула Моника с испугом, отразившемся на бледном лице.
– Что с вами? Что произошло? Успокойтесь. Почему вы так испугались? Ничего не случилось, уверяю вас… – Доктор Фабер напрасно пытался успокоить ее, но ослабевшая Моника снова упала на кровать, он резким тоном упрекнул:
– Ах, черт! Вы появились вдруг, и напугали меня также, как и ее. Посмотрите, как нелепо она чуть не упала в обморок…
Тихий и грустный мужчина, чье присутствие спровоцировало упадок духа Моники, медленно приближался и остановился, глядя на нее… Теперь, без лихорадочного румянца, щеки Моники стали белее простыней, которыми она была накрыта… Он смотрел на нее, находя ее красивой, необыкновенно красивой, несмотря на слабость, нездоровье, и болезненная красота делала ее похожей на ребенка.
– Ей лучше, правда, доктор?
– Несомненно лучше… Но этот упадок… упадок… По крайней мере, я думаю, что она пришла в себя!
– Вы можете меня оставить с ней, доктор?
– Нет, доктор, не уходите! – умоляла Моника по-настоящему встревоженная, воспользовавшись правами больной.
– А? – удивился доктор. – Ваш муж хочет поговорить с вами наедине, дочь моя. – И повернувшись к Хуану, порекомендовал: – Кабальеро, думаю, речь идет о капризе больной, но осмелюсь попросить вас…
– Не беспокойтесь, доктор, – прервал Хуан со спокойной вежливостью. – я ухожу.
Постепенно шум шагов Хуана стих, и Моника снова прикрыла глаза, чувствуя упадок сил тела и души. Она знала, где она, с ужасом вспомнила, что произошло: это каюта Люцифера и она замужем за Хуаном Дьяволом. Бледные образы кошмара, случившегося в Кампо Реаль, танцевали сарабанду в ее разуме, хотя и затуманенном. Затем ужасающе быстрый бег по полям, борьба на побережье, руки человека, который крепко держал ее и тащил на корабль, бросив в грязную каюту, а затем тень, темнота, красные облака лихорадки. Больше она не помнила… не могла вспомнить. Что еще могло произойти? Трусливые моряки не способны были помочь, и Бог, к которому она взывала, не предотвратил этого…
– Сколько часов я на корабле, доктор? Когда мы отправимся в Сен-Пьер? Когда вас позвали?
– В Сен-Пьер?
– Да, доктор, в Сен-Пьер. Корабль бросил якорь… Или нет? Мы не в порту? Не в Сен-Пьере?
– Мы в заливе, перед Гран Буром, столицей Мари Галант. Ваш Сен-Пьер во многих сотнях миль отсюда на юг…
– В таком случае, я одна… покинутая? – испугалась Моника.
– Не думаю, что «покинутая» это правильное слово. Ваш муж – сильный юноша и суровый, как хороший моряк, если быть честным, скажу вам, что по крайней мере, за четыре дня, в течение которых вы находились на Мари Галант, вам не было лучше. Он преобразил, как смог, эту маленькую пещеру… не забыл ни одного расхода, обеспечивая вам самые лучшие удобства. Ясно, что вас необходимо вытащить из корабля, отправить в больницу. Я намекал вашему мужу на возможность оставить вас здесь, чтобы они продолжили путешествие, но он не согласился и… мне это показалось разумным. После всего, что я увидел, как он заботится и ухаживает за вами, я понял, что будет очень жестоко отделить вас друг от друга…