Монокль. Рецензии на книги Михаила Гундарина
Шрифт:
«Треков»-рассказов двенадцать (в журнальном варианте было девять). Основаны они на песнях Виктора Цоя из разных альбомов и в той или иной мере с этими песнями сопряжены, хотя связь уловить порой и вовсе невозможно (она – как незримая/красная, но путеводная нить мифологической Ариадны). Тут мы просто поверим автору на слово: люминий – значит, люминий! Не путать с «Алюминиевыми огурцами»,
Какие же песни в книге «треков»?
«Легенда» – из альбома «Группа крови».
«Генерал», «Прогулка романтика», «Троллейбус» и (понятное дело) «Камчатка» – из альбома «Начальник Камчатки».
«Бездельник» и «Солнечные дни» – из альбома «45».
«Кукушка» – из «Чёрного альбома» (песня переписана, аранжирована и включена в альбом после гибели Цоя).
«Ночь» – из альбома с таким же названием.
«Печаль», «Пачка сигарет» – из альбома «Звезда по имени солнце».
Только «Малыш» остался без альбома. Как бы «подвис». И тоже понятно, почему. А кому не понятно, тот, прочитав соответствующую главку этой рецензии на книгу Гундарина, сразу поймёт, в чём суть да дело.
Уже начинают бурлить аллюзии и ассоциации? Если нет (как, впрочем, и если да), то это «поколенческое». Автор, словно свысока или с высоты своего полёта/пьедестала, употребляет слово «поколение» и производные от него почти десяток раз – чтобы читатель запомнил раз и навсегда.
Попробуй разбери принцип, по которому принципу писатель выбирал «треки». Думается, тут так: что на душу в молодости упало, да так там навсегда и осталось, то и всплыло по прошествии времени. В общем, что с возу не упало, а потому запало и не пропало.
Каждый рассказ-«трек» состоит из трёх, в крайнем случае из четырех коротких частей. В этом вряд ли есть какой-то глубокий/потаённый смысл. Однако короткие тексты «треков», раздробленные на ещё более короткие части (если, конечно, не вдумываться в смыслы) читаются быстро, легко и непринуждённо. Сколько времени? Примерно часа полтора на всё-про всё (а журнальный вариант читается ещё быстрее), если не отвлекаться на завтрак, обед и ужин. Касательно чтения, я не шучу: легко и непринуждённо. Совсем не так, как брюки из кинофильма «Бриллиантовая рука», которые лёгким движением руки превращаются в элегантные шорты.
Михаил Гундарин явно хочет вспомнить молодость, пожить в ней. И не просто
Легенда
У кого-то «море – смеялось», а у Гундарина – «Смеялось небо, а потом прикусило язык». Именно так начинается (и снова понятно почему, даже если в самом начале забыт союз «как» – немудрено по прошествии такого количества времени) первый «трек» «Легенда» его книги. Густой замес реальности, образов и фантасмагории.
Внешне сюжет вроде прост: сумасшедший/якобы сумасшедший старик-отец отвергает всё, что предлагает-дарит ему взрослый состоявшийся сын (это не сам Гундарин, а его лирический герой в виде личного местоимения «я») и постоянно достаёт/тиранит отпрыска своими бессмысленными капризами. Пишу «лирический герой» и думаю: если его, конечно, можно так назвать. Примем как аксиому: можно (!), хотя между лирическим героем и автором так и тянет поставить знак равенства!
Если всё понятно, то вроде бы к чему ещё писать какие-то рецензии/отзывы/отклики? Дал ссылку или гиперссылку на первоисточник – и прикусил язык/успокоился и сиди себе дальше молча. Как говорится, с плеч домой, коль подписано (некто в позапрошлом веке знал толк в этом деле).
Ан нет! Рефлексировать хочется! Ведь тут оба в одном флаконе: и Цой, и Гундарин. Не абы кто. Пока двое в одной лодке, не считая…
Кстати, та же самая «Легенда» (не Цоя, а Гундарина) – чем не «Отцы и дети» Тургенева? Вот уже и не двое. Теперь считая
Конец ознакомительного фрагмента.