Монсегюр и загадка катаров
Шрифт:
Как и большинство древних религий, маздеизм включал некоторое количество обрядов жертвоприношения, что предполагает некую тенденцию к аристократизму: только богатые могли позволить себе приносить животных в жертву. Но пророк и реформатор Зороастр отменил эти жертвоприношения, справедливо рассудив, что этот жестокий обычай только укрепляет силы Зла. Это очевидно привело к определенной демократизации религии, потому что отныне богатые и бедные имели равные возможности для отправления культа. Кроме того, Зороастр свел это отправление к его простейшему выражению, и этот упрощенный вариант мы обнаружим во всех религиозных сектах, причисляющих себя к дуалистическим, и в частности у катаров.
Не слишком хорошо известно, были ли у маздеистов храмы. Этот вопрос остается спорным, но если они и были, речь идет не более чем о каких-то местах на горах, на возвышенностях, где, согласно Геродоту, персы предпочитали приносить жертвы. Похоже, маздеисты думали
Есть доказательства существования культа Огня. На самом деле Огонь был символом светлого сияния Ахурамазды, а также очищения, через которое должна пройти всякая тварь, прежде чем обретет изначальный свет. Греческое слово, обозначающее «огонь», любопытным образом связано с понятием «чистоты». Этот огонь зажигали на открытом воздухе, на алтарях, имеющих очень любопытную архитектуру, и в наши дни эти места называют Atech-gah, то есть «места огня». Чаще всего эти алтари были двойными, один чуть выше другого, оба кубической формы, с углублением, проделанным на верхней плоскости. Впрочем, в этих алтарях-близнецах можно увидеть иллюстрацию главной догмы маздеизма — о существовании двух начал, которые борются меж собой. Греческий писатель и географ Страбон утверждает, что видел подобные памятники в Каппадокии и маги поддерживали на них священный огонь.
Очевидно, что Зороастр, который был прежде всего философом, несколько модифицировал первоначальный маздеизм. Точно неизвестно, в какую эпоху жил этот очень важный персонаж интеллектуального приключения человечества — вероятно, благодаря репутации его сделали героем легенды, но все-таки сквозь нее можно различить некоторые черты реального человека, жившего, несомненно, в конце VII или в начале VI века до н. э. Это эпоха исторического Будды в Индии. Это начало блистательной афинской цивилизации. Геродот, похоже, ничего не знал о Зороастре, но Платон упоминает его в своем «Алкивиаде», а Пифагор, другой полулегендарный персонаж, согласно святому Клименту Александрийскому, входил в число его лучших учеников. Полагают, что он родился в Мидии и был убит в Бактриане во время одного из тех коллективных побоищ, которых, к сожалению, очень много в истории древнего мира, но легенда утверждает, что его убило молнией — такая смерть, очевидно, более соответствует представлению, сложившемуся об этом вдохновенном пророке. Его имя Заратуштра на зендском языке, возможно, означает «Золотое светило» или «Сияющее светило», что наводит на мысль о прозвище, хотя современная этимологическая наука более склоняется к толкованию «Человек со старыми верблюдами» на авестийском языке. Но Зороастр якобы принадлежал к знатному роду, носившему имя Спитама, что значит «Белые». Нельзя не вспомнить о родовом названии ваннских венетов, очень древнего народа, спорного происхождения, но полностью кельтизированного, наименование которого тоже значит «белые», но в то же время «принадлежащие к чистой расе». Как бы то ни было, эта идея «белизны», «света», «чистоты» полностью соответствует маздеистскому учению, как и катарским верованиям.
Все согласны, что Зороастр внес свой вклад в освобождение маздеизма от самых «фольклорных» элементов и что он постарался сделать более интеллектуальными и духовными старые мифы, почитавшиеся традицией. Так, Солнце как таковое первоначально входило в число «благодетельных бессмертных», иначе говоря, рассматривалось как совершенно отдельный архангел, в некотором роде прямой заместитель Ахурамазды; под влиянием Зороастра оно стало простым символом, олицетворением духовного Света и божественной чистоты, которой должно достичь всякое человеческое существо. К тому же заслуга Зороастра состоит в том, что он систематизировал и упорядочил древние традиции маздеизма и сделал из них связную и логичную цельность. После его смерти написали «Авесту», которую поместили под его покровительство и которая якобы излагает слова пророка, продиктованные, по утверждению Зороастра, «Великим светом». Итак, маздеизм, пересмотренный и скорректированный Зороастром, выглядит типичной религией откровения, и в иконографии Ахурамазда, первоначально чисто духовное невыразимое существо, становится антропоморфным, более понятным божеством, приобретая облик персонажа, возникающего из крылатого солнечного диска. На его вид определенное влияние оказали изображение Ашшура, бога халдеев, и культ солнечного диска у египтян.
Ведь если на Древнем Востоке имели место контакты и смешение народов, происходило и взаимодействие различных традиций. Особенно это заметно по вкладу
Эта одновременно грандиозная и драматичная концепция борьбы Добра и Зла связна и логична; люди неминуемо должны были принимать такую веру, пусть даже с вариациями. К тому же идея финальной победы принципа Света давала надежду, как и религии мистерий, которые перевернули первоначальную греческую систему идей и проникли даже в Рим перед самым введением христианства, подготовив, впрочем, тем самым триумф последнего. Отделив злые силы от доброго и совершенного Бога, создатели этой религии сумели объяснить мир, который прежде выглядел если не противоречивым, то, по крайней мере, подчиненным влиянию одних только демонов. Кроме того, сделав окончательным итогом победу Ахурамазды над Ахриманом, жизнь наделили смыслом: отныне человек должен был служить светлым силам, чтобы ускорить победу и тем самым способствовать установлению вечного блаженства.
За несколько веков до христианской эры Ближний Восток полностью впал в застой вследствие ассирийской экспансии. Но этот застой заключал в себе нечто вроде питательной среды: под покровом глубочайшей тайны, особенно в Вавилоне или в Ниневии, между собой сообщались разные учения. Вавилонское пленение евреев произошло около 600 года до н. э., то есть в момент, когда начало распространяться учение Зороастра. Известно, что изгнание ознаменовалось временным прекращением политической жизни Израиля. Но в то же время произошла настоящая религиозная реформа. В древнееврейскую традицию вошли новые концепции. В умы евреев, доселе представлявших себе гипотетического спасителя очень смутно, проникла идея мессии, который придет провозгласить конец времен. Образ древнееврейского Шатама, сформулированный очень неясно, начал уточняться, заимствуя облик маздеистского Ахримана. В священных текстах появились ангелология и демонология, в то же время произошло определенное упрощение религиозного ритуала, крайне сложного и очень формализованного, притом этот ритуал приобрел логический смысл. Короче говоря, вавилонское пленение евреев благодаря их контактам с другими традициями и прежде всего с маздеистской позволило отточить их мышление и в первую очередь развить мистику, которой, похоже, в первые времена у них напрочь не было.
Но столь же действенное влияние маздеизм оказал и на Юго-Восточную Европу, особенно на греков. Это была эпоха, когда в Греции в религиозные обычаи и даже в менталитет стал проникать образ бога фракийского происхождения, но уже наполовину эллинизированного — Диониса. Последователи дионисийского культа, самыми выдающимися из которых были жрецы и бродячие проповедники орфических сект, ходили по греческому миру и утверждали, что зло неотъемлемо от плотского тела человека и что тело — это тюрьма для души, вечной странницы, попавшей в ловушку — в ту юдоль слез, которой является внешний мир. Значит, единственный способ избежать этой беды и не попасть в ловушки Зла — подготовить избавление для этой души, практикуя аскезу и проводя мистерии. Непосредственно из этих проповедей возник орфизм одновременно с инициационной легендой об Орфее, который сам был уроженцем Фракии — страны, где позже появятся еретики, известные под названием богомилов, которые станут прямыми предшественниками катаров.
Это не говоря уже о том, что греческая философия не избежала влияния маздеистской мысли. Пифагор, был он учеником Зороастра или не был, высказывает ту же концепцию о теле как «тюрьме души» и предается рассуждениям, близким к рассуждениям магов. Платон, хорошо знавший, что происходит в Персии и Северной Индии, излагал миф о заблудившейся душе, спустившуюся из царства Духа, из таинственной, но светлой области Высших сущностей и мечтающую только вернуться туда, откуда она пришла. В эллинистическом мире, вскоре попавшем под власть Рима, это становится общим местом: мир болен, он подчинен злым силам, материя — низшее творение, но душа имеет божественную сущность, принадлежащую иному миру, который благ. Превратившись из самой изощренной онтологии в реалистическую философию, представление о главнейшем конфликте двух определяющих начал мира стало дуалистической доктриной в буквальном смысле, позволившей честным людям найти смысл в жизни. Но объяснения, как это произошло, найти не удается. Какими бы интеллектуальными они ни были, маздеистские подходы, применяясь ко времени и к интересам людей, стали набором практических советов, как возродиться через посредство литургии, аскезы и лишений, чего у Зороастра нет.