Монсегюр. В огне инквизиции

Семенова Татьяна П.

— Первым из них был Хуго де Пэйн.

— Основатель и великий магистр ордена тамплиеров?

— Тогда он ещё не был магистром. Да и ордена тамплиеров не существовало.

Бертран Мартен замолчал, припоминая. Хуго де Пэйн родился в небольшой деревушке Пэйн, что недалеко от города Труа, в старинном французском графстве Шампань. Он был кузеном графа де Шампань. В 1104 году совершил паломничество в Святую землю вместе с графом (за пять лет до этого Иерусалим был наконец-то завоёван крестоносцами). Оба вернулись во Францию. Но через несколько лет, в 1116 году, Хуго де Пэй снова отправился в Святую землю.

— Именно во время второго паломничества к нему в руки и попал древний манускрипт, первый свиток, — произнёс

старик, словно прочитав мысли епископа. — Хуго пробыл в Иерусалиме недолго и вернулся во Францию, чтобы собрать вокруг себя ещё восемь рыцарей. О тайне он рассказал своему кузену графу де Шампань. Хуго был уверен, что Ковчег, Копьё и Грааль спрятаны внутри Храмовой горы.

— Почему они были в этом уверены?

— Когда пропал манускрипт, наши люди приложили все усилия, чтобы вернуть его и направить Хуго по ложному следу. Мы подсунули ему фальшивку, указывающую место на Храмовой горе.

Старик рассказал Бертрану Мартену, что прибыв в 1119 году в Иерусалим с восемью рыцарями, Хуго явился к королю Балдуину II, [113] и тот оказал всем девятерым достойный приём. «Бедные рыцари», как они себя называли, в качестве резиденции получили часть дворца короля Иерусалимского. Дворец располагался на Храмовой горе, где прежде стоял храм Соломона. Хуго заявил, что их миссия в Святой земле заключается в охране от бандитов дороги, по которой двигаются паломники, прибывающие в Иерусалим.

113

Королевство было создано после захвата крестоносцами Иерусалима в 1099 году. Готфрид Бульонский, один из лидеров Первого крестового похода, был избран первым королём. Он отказался принять этот титул, не желая носить королевский венец там, где Спаситель носил терновый; вместо этого он принял титул Advocatus Sancti Sepulchri («Защитник Гроба Господня»). Годфрид умер в следующем году. Его брат и наследник Балдуин I не был столь благочестив и сразу принял титул «Король Иерусалима». Он умер в 1118 году не оставив наследников Его преемником стал его кузен Балдуин II де Бурк, граф Эдессы.

— Весьма странно, не правда ли? — спросил монах. — Способны ли были всего девять человек защитить кого-то на дороге протяжённостью почти в пятьдесят миль? Семь лет «бедные рыцари» искали следы бесценных сокровищ. Они вели раскопки в так называемых конюшнях Соломона, расположенных под храмом.

— И, разумеется, ничего не нашли? — спросил Бертран Мартен.

Старик развёл руками.

— Но они оставили себе надежду. Думаю, что на сегодняшний день тамплиеры [114] знают многое. Во всяком случае, им уже известно, что сила Ковчега заключается в трёх вещах, и что эти вещи существуют отдельно друг от друга. Песни трубадуров тому подтверждение. Вы, кстати, знаете, что первый, кто написал о Граале — Картьен де Труа, — служил при дворе графа де Шампань? Он был личным поэтом графини. Но вернёмся к началу нашего разговора. Теперь, после столь долгого рассказа, вы понимаете, зачем я здесь. И я жду от вас ответа.

114

Тамплиеры получили официальный статус в 1128 году.

Бертран Мартен долго молчал. Затем произнёс:

— Мы сохраним эти сокровища во благо человека.

Старик облегчённо вздохнул:

— Тогда я могу умереть спокойно.

Эти события пятилетней давности Бертран Мартен помнил так ясно и чётко, что мог почти дословно пересказать тот разговор. Теперь монаха уже нет в живых. А тайна, которую он берёг и охранял от людей

все эти годы, стала тайной общины «совершенных».

Глава 14

Победитель не получает ничего

Весна 1242 года. Лангедок. Область Ларагуэ. Авиньонский замок

Прошло почти полгода с тех пор, как Пьер, Анри и Мигель обосновались в Монсегюре. Каждый из них выбрал свой путь, несмотря на то, что жили они фактически под одной крышей. Пьер проводил долгие часы среди катаров и проникся их учением. Пока он был лишь простым верующим, но всё сильнее склонялся к тому, чтобы принять обряд «concolamentum» и полностью отречься от мира.

В большей степени на решение Пьера стать катаром повлияло известие о смерти отца. Не выдержав пыток, Рауль де Брюи умер, однако успел передать весточку для сына, где просил его не покидать Монсегюр и подумать над решением стать «совершенным». Он писал: «Когда я искал подвигов во имя мирских нужд, то почти всегда достигал цели. Я разил врага, будь то правый бой или неправый, и не страшился смерти. Мне казалось, я жил правильно, но теперь понимаю, что только милосердие, праведность и покаяние есть истинные ценности…». Пьер долго переживал его смерть, и лишь прибытие матери в Монсегюр немного успокоило его сердце.

Анри, наоборот, не покидала мысль о мести. Он ненавидел инквизиторов и всех тех, кто отнял у него дом и достойное будущее. Уход от мирской суеты, смирение для него были равносильны признанию себя бессильным.

— Послушай, друг, — говорил ему Пьер, — над твоим сердцем властвуют злые демоны. Успокой его, и ты по-другому почувствуешь мир. Нельзя жить только ненавистью.

— Разве можно примирить ветер с огнём, море со скалами? Нет. В моём сердце царствуют не демоны, а справедливость. И успокоится оно только тогда, когда свершится правосудие. Если ты думаешь, что время сотрёт следы обид, то ошибаешься. Месть — это блюдо, которое едят охлаждённым. Чем дольше ждёшь, тем сильнее желание обратить назад зло, которое тебе причинили.

Воинственная настроенность Анри нашла отклик в душе начальника гарнизона Монсегюра Пьера Роже Мирепуа. Отчаянный юноша был принят в ряды защитников крепости. Оруженосцем его стал Мигель. Мальчишка гордился новым статусом и ни на шаг не отходил от своего кумира.

Если Монсегюр жил в относительном спокойствии, то жители Тулузского графства ежедневно принимали на себя удар инквизиционного трибунала. Каждое воскресенье там зачитывались длинные постановления и списки осуждённых на покаяние, количество которых еженедельно переваливало за сотню. Создавалось впечатление, что в Тулузе почти нет добропорядочных католиков и весь город пропитан ересью.

В Монсегюр поступали тревожные вести.

«В первое воскресенье Рождественского поста осудили на покаяние сто двадцать человек, половина из них были женщины. Некоторые осуждены были лишь за то, что встречали еретиков у своих знакомых; другие за то, что принесли из Константинополя какие-то священные пальмовые кресты и носили их на платье. В следующее воскресенье обратили сто четверых, из них одну женщину, за то, что она два раза имела несчастье видеть еретика. Вслед за этим девяносто и ещё пятьдесят человек… Для дня Спасителя было осуждено двести четыре человека. А сверх того отправленные с нарочной целью доминиканцы осудили в Монпелье и в Альтамонте по двадцати одному, в Кастельнове — одиннадцать, а в Муссаке — восемьдесят восемь человек…».