Монсегюр. В огне инквизиции

Семенова Татьяна П.

— Жаль, что ваш чужеземец не говорит на нашем языке. Мне хотелось о многом его расспросить, — с оттенком недоверия в голосе произнёс Бертран Мартен.

Затем, подумав немного, он сказал что-то на латыни, обратившись к Саше, потом ещё на каких-то языках. Но Ветров развёл руками.

Он себя чувствовал полным идиотом, музейным экспонатом, на которого можно было только смотреть. Что, собственно, все и делали. И зачем только он пришёл сюда?

Подали ужин. За столом Бертран Мартен, Эскот и Перелья о чём-то горячо спорили. Патриарх был очень взволнован. Его руки подрагивали, когда он перебирал чётки, голос периодически срывался. Похоже, речь шла о реликвиях. Да, Ваня

был прав — Бертран Мартен постарается не расставаться с ними до последнего.

После ужина Ветрова проводили в комнату для гостей. Там было две кровати. Эскот попросил разместить их вместе, строго следуя инструкции Роже Мирепуа — не спускать глаз с чужеземца.

К Саше приставили воина. Он должен был дежурить у дверей комнаты, пока Эскот, Мартен и Перелья совещались в каминном зале, разложив перед собой карту местности. Эскот в подробностях объяснял план, разработанный вельможами накануне. Ветров был рад, что его избавили от присутствия на военном совете.

Войдя в спальню, Саша упал на кровать. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Ему вдруг подумалось, что вся эта затея с его визитом в Монсегюр — пустышка. Никого он не спас, всё это Ванькина фантазия. Завтра на рассвете они покинут крепость, вернутся в замок Юссон, и сеньоры будут весьма удивлены, что Великий провидец Иоанн ошибся, послав вместо себя друга. Все их усилия казаться прорицателями полетели в тартарары. Их уличат в обмане, затем сожгут на костре или повесят… Мысли постепенно терялись в лабиринтах подсознания, яркость картинок реальности тускнела, уступая место сладостным грёзам…

Саша резко открыл глаза. Он заснул? Ну конечно. Сколько прошло времени? Ветров повернул голову. На соседней кровати спокойно посапывал Эскот. Он спал одетым, в полном боевом вооружении. Только шлема не хватало. Рядом с ним лежал меч. «Истинный воин никогда не расстаётся со своим мечом, даже во сне», — подумалось Саше.

Но почему он проснулся? Какой-то стук или шум? Там, за дверью. Или ему почудилось?

Ветров поднялся и, осторожно ступая, чтобы не разбудить Эскота, направился к двери. Приоткрыв её, высунул голову в коридор.

И сразу увидел лежащее у порога тело. Это был тот самый воин, охраняющий вход в их комнату. Но почему он лежит? Заснул, что ли? Поза какая-то неестественная. Саша присмотрелся. Маленькая струйка крови стекала из груди лежащего на каменный пол, образуя бурое пятно.

Ветров хотел было захлопнуть дверь и громко крикнуть, чтобы разбудить Эскота, но в следующее мгновение застыл неподвижно, вглядываясь в темноту коридора. Там, в глубине, промелькнула чья-то тень. Саша перешагнул через труп и, прижимаясь к стене, последовал за удаляющейся фигурой. Он не мог объяснить, зачем это делает. Поступок неразумный, более того — глупый. Этот кто-то убил воина и наверняка убьёт его, безоружного. Но голос разума не подчинялся возникшему порыву. Какая-то неведомая сила будто подталкивала его вперёд.

Саша ступал предельно осторожно, чтобы ни единым звуком не выдать себя. Коридор закручивался спиралью и казался бесконечным. Тени от факелов зловеще играли на каменном полу и стенах.

«Настоящий лабиринт Минотавра, ему нет конца», — пронеслось в голове у Ветрова, однако после очередного витка он увидел тупик. Тень метнулась в маленькую боковую дверь. Саша подождал немного и осторожно последовал за ней. Узкие каменные ступени вели далеко вниз, скорее всего, в подвальное помещение замка. Саша прислушался. Звук шагов стихал, неизвестный удалялся. На мгновение он заколебался — стоит ли продолжать преследование? И что там, внизу? Однако неведомая сила властно тянула его в эту неизвестность.

И

он стал спускаться вниз. Ступенька за ступенькой… Вдруг необъятный ужас охватил его. Что он делает? Зачем? Ветров в одно мгновение осознал всю нелепость своего поступка. Но обратной дороги уже не было, он с той же ясностью осознал и это. Господи! Так, наверно, чувствуют себя люди, решившие прыгать с парашютом. В самый ответственный момент они вдруг понимают, что не хотят рисковать. Однако — прыгают.

И тут внизу послышался чей-то крик. Он прозвучал сдавленно, почти неслышно, будто через плотную ткань. Услышав его, Саша бросился вниз, прыгая через ступеньки и напрочь забыв о терзающих его сомнениях.

Через несколько секунд он был уже перед открытой дверью в какое-то хранилище. По сторонам он не смотрел. Его взгляд был прикован к фигуре в чёрной рясе. Человек склонился над распростёртым телом Бертрана Мартена. Одной рукой он сжимал горло лежащего катара, в другой держал кинжал, занесённый для удара. Спустя мгновение Саша оказался рядом. Ловким движением перехватив руку с ножом, он что есть силы ударил незнакомца кулаком в челюсть. Тот, потеряв равновесие, упал. В полумраке сверкнули глаза убийцы — влажные, почти чёрные, с каким-то неестественным, звериным блеском. Это было страшно.

Быстро поднявшись, неизвестный бросился на Сашу и повалил его на спину. Схватившись, они катались по полу, пока Саша, изловчившись, не ударил незнакомца кулаком в живот. Но ощутил лишь острую боль в руке. Под рясой была кольчуга. Дикая ярость охватила Ветрова.

— Ах ты, гад! — выкрикнул он и с размаху нанёс ещё один удар, на этот раз в лицо.

Соперник увернулся, удар прошёл вскользь. Пальцы монаха железными клещами обхватили горло Ветрова, и через секунду тот лежал уже на спине, чувствуя, что задыхается. Попытался освободится, но лишь нелепо дёрнулся всем телом. Руки убийцы неумолимо сжимали горло. Саша почувствовал, что теряет сознание. Краем глаза он заметил валявшийся на полу кинжал, дрожащими пальцами потянулся к нему, но смог лишь коснуться металла. Ещё усилие, совсем немного… Саша изо всех сил рванулся, так, что в глазах потемнело. И понял, что на этот раз удалось. Пальцы ухватили лезвие ножа. Судорожно сжав холодный металл, он со всего маху нанёс удар рукояткой кинжала прямо в голову сопернику. Руки незнакомца разжались, и он рухнул на каменный пол.

Ветров почувствовал, что теряет сознание. Перед глазами поплыли круги. Ладонь, сжимавшая острое лезвие, онемела. Что-то тёплое потекло по запястью… Слух уловил шум, сдавленный крик, где-то там, у входа. Усилием воли он заставил себя повернуть голову, и всё вокруг потемнело.

Он очнулся от острой боли в груди и первое, что увидел, открыв глаза, — блеск металла. Знакомый голос произнёс:

— Мерзавец! Я убью тебя!

Ветров не понимал значения слов, но смысл сказанного до него дошёл отчётливо. Меч Эскота де Бэлькэра упирался в грудь чужеземца, а взгляд его горел ненавистью. Саша хотел что-то сказать, но смог выдавить из себя только хрип.

— Убийца! — сквозь зубы процедил Эскот и наступил сапогом на руку Ветрова.

Саша прочувствовал нестерпимую боль. Он повернул голову. Ладонь была вся в крови. Рядом валялся кинжал.

И он всё понял. Его охватило чувство безысходного отчаяния. Он приготовился к смерти. В голове пронеслась лишь одна мысль: «Мы чужие в этом мире и должны уйти». Но всё же как несправедлива судьба!

Истинный убийца лежал рядом. Вокруг него суетились два пожилых катара.

— Бедный Милон, — повторяли они. — Он встал на защиту патриарха, рисковал жизнью. Этот негодяй чуть не убил его.