Монстры у порога. Дракула, Франкенштейн, Вий и другие литературные чудовища
Шрифт:
На самом деле у каждой древней культуры свои монстры, однако их функции, в принципе, одни и те же. С помощью этих существ люди в древности объясняли себе далекое прошлое и какие-либо трудности в настоящем (трагические войны, частые смерти, например). У таких монстров нет авторов: их породили многочисленные рассказы и повествования, к которым прибегали наиболее мудрые, влиятельные и авторитетные представители древних племен и народов, чтобы передавать знания потомкам и сохранять тем самым свои культуры и государства.
Обратим внимание, что все древние монстры связаны, как правило, с двумя сферами – природой и потусторонним миром. Чем ближе мы движемся по шкале времени к нашим дням, тем больше места в нашем воображении занимают не столько природные монстры, сколько представители загробного мира: призраки,
Вся эта армия демонических и, надо сказать, весьма неприятных существ все больше и больше становилась популярной в Средневековье и раннее Новое время. Эпоха Ренессанса не только возродила интерес к античной культуре, но и привела к прогрессу в науке. В XVI веке один за другим начинают появляться научные трактаты, написанные в основном на латыни и посвященные тератологии – так назвали область знания, которая изучает врожденные уродства и отклонения. Например, выдающийся хирург и изобретатель медицинских инструментов и протезов Амбруаз Паре в 1573 году издал научное сочинение Des monstres tant terrestres que marins («О монстрах земных и морских»).
Паре одним из первых попытался привести исчерпывающий (и прекрасно иллюстрированный!) список различных аномальных природных существ и врожденных уродств, дать их классификацию и отчасти объяснить причины их появления. Вот как, например, в книге были изображены сиамские близнецы:
Иллюстрации из трактата Амбруаза Паре, демонстрирующие врожденные аномалии.
Des monstres tant terrestres que marins, avec leurs portrait. Plus un petit traite des plaies faites aux part ies nerveuses. Par Ambroise Pare, premier Chirurgien du Roy, et jure a Paris, Paris: chez Andre Wechel, Avec privilege du Roy. 1573
В XVII и XVIII веках подобных научных и учебных сочинений становится еще больше. По мере развития в Европе наук (физиологии, медицины, зоологии, начал этнографии, химии) просвещенная публика последовательно освобождается от мифов и предрассудков. Они постепенно находят рациональное объяснение.
Одновременно шел процесс необратимой секуляризации – так историки называют медленное, но неумолимое снижение авторитета религии и института церкви и их влияния на умы простых людей и особенно образованной элиты. Мощнейшим ударом по религиозному авторитету, от которого церковь уже никогда больше не оправилась, стала Великая французская революция (1789–1799).
Именно с десятилетием кровавых и бурных переворотов, потрясших Францию и «старый порядок», ученые связывают не только изменения в европейском политическом, социальном и культурном климате, но и преобразования, важные для всего человечества. Начались Наполеоновские войны, в результате которых эпоха крайней неустойчивости в обществе продлилась еще 15 лет. И все это уже при довольно успешном развитии прессы, книгоиздания, науки, технологий (если сравнивать с предшествующими эпохами – например, со Столетней или Семилетней войнами в Европе).
Рискну утверждать, что именно на двадцатилетие сразу после Французской революции приходится рождение всех самых значимых монстров, которым посвящена моя книга. Судите сами: 1-я часть «Фауста» с ее вездесущим бесом Мефистофелем писалась в 1790-е годы и вышла в разгар войн в 1808 году. На швейцарской вилле Диодати летом 1816 года Джон Полидори сочиняет свою историю «Вампир», а Мэри Шелли придумывает ключевой образ существа, оживленного доктором Виктором Франкенштейном. Мефистофель, вампир, Франкенштейн – вот троица чудовищ, с тех пор не только не канувших в небытие, но, наоборот, ставших достоянием массовой литературы и популярной культуры. И все они – в полном смысле новые, современные, потому что именно с Французской революции историки отсчитывают начало нового периода в развитии человеческой цивилизации. Конечно, истоки образа Мефистофеля, как мы увидим дальше, – в библейском образе Сатаны, а вампиров – в славянском балканском фольклоре. Но каждый образ был существенно трансформирован гениальным автором: благодаря усиленной работе фантазии и опоре на многочисленные контексты эпохи на свет появились монстры, качественно отличные от всех предыдущих чудовищ.
Страница из французского бестиария XIII в.
Ms. Ludwig XV 4 (83. MR.174), fol. 117. J. Paul Getty Museum
Страница из французского бестиария XIII в.
Ms. Ludwig XV 4 (83. MR.174), fol. 117. J. Paul Getty Museum
В чем же заключается это отличие?
Да-да, не смейтесь! В мировой гуманитарной науке есть целый сегмент, связанный с изучением только монстров и их популярности в культуре. Это весьма почтенная область знания – со своими авторитетами, журналами, конгрессами. А все потому, что за последние двести лет монстры необычайно размножились, то есть стали очень широко распространены во многих видах искусства: началось все с литературы, а в XX веке к ней прибавились кинофильмы, сериалы, комиксы и компьютерные игры.
Казалось бы, как я говорил выше, секуляризация и научный прогресс должны были привести к полному исчезновению наивной веры людей в чудовищ. Однако произошло нечто иное – качественная трансформация и новый виток интереса к подобным существам. Как же это объяснить?
Давайте взглянем на знаменитый офорт позднего Франсиско Гойи «Сон разума рождает чудовищ», созданный по горячим следам Французской революции в 1797 году.
Гойя сопроводил изображение следующим пояснением: «Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений». Пророческое заявление – Гойя как будто предсказал расцвет фантастической литературы и даже фэнтези XX века. В самом деле, мыслители эпохи Просвещения были уверены в том, что если человек перестанет думать (самостоятельно), то вечно будет находиться во власти мифов, суеверий и самых отсталых представлений. Вроде бы совершенно справедливо. Но лишь на первый взгляд. Прогресс показал, что суеверия полностью не исчезают, а лишь смещаются в теневые зоны нашего сознания и могут находиться в них в спячке, ожидая лишь удобного момента, чтобы вырваться наружу. Чего уж далеко ходить: всем, думаю, памятен опыт пандемии COVID-19, когда в каждой стране мира обнаружилось огромное число людей, поначалу не верящих в опасность вируса, вопреки заверениям ученых, а затем – не верящих в полезность и безопасность вакцинации (уточню, почти полную безопасность). Это одна сторона медали разума.
Другая сторона, на которую указывал Гойя, – это влиятельная сфера фантазии, которая должна чем-то питаться. Фантазии, как и наши сны, всегда черпают строительный материал из дневных впечатлений реальности, и лишь ночью в мозгу начинается удивительный химический процесс. Аналогичным образом работает и фантазия писателей – таких гениев, как Гёте, Шелли, Полидори, Гоголь и Стокер. Для того чтобы создать принципиально иной тип монстров, они должны были вдохновляться не древними легендами, а самыми злободневными и волнующими людей того времени проблемами и фактами. Приведу пример, который подробно разберу в главе о существе Мэри Шелли. Чтобы выдумать его, писательница учла самые последние научные открытия того времени в органической химии и гальванизме. Без обращения к ним никакая, даже самая буйная фантазия неспособна была бы изобрести столь удачный и пророческий образ.