Монстры всегда возвращаются!
Шрифт:
– Ах, ее волесы ошень нуждается в кондисьонере! – заметила Брижитт, поправив ровные пряди своей прически.
Ляля была так ошеломлена, что ничего не ответила. Домашняя девочка превратилась в бездомную бродяжку!
– Я тебе уже сказала! – крикнула Клео, швыряя в Фрэнки сапожками. – Не нужны они мне! Они заразные!
«T’eau Dally» ударились о шкафчик. Что за упырство? Что тут творится? Ляле казалось, будто она смотрит показ мод без звука.
– Что значит «зарасние»? – спросила Брижитт у Дикки.
– Тайм-аут! – воскликнул Дикки, сложив из рук букву «Т». –
Пол поплыл под ногами у Ляли. Если повезет, он разверзнется, поглотит ее, и она не увидит, какое лицо будет у отца, когда он будет смеяться над ее колоссальным фиаско…
Клео пронеслась мимо.
– Стой! – приказал Дикки.
«Клео, веди себя хорошо! Ну, пожалуйста!»
– Что-что, простите? – переспросила ее высочество.
Если бы у Ляли был при себе белый флаг, она принялась бы им размахивать.
– А неплохой у тебя бросок для юной леди!
Клео с отвращением смерила взглядом его испачканную белую куртку и перевела глаза на его пузо – такое, как будто он на девятом месяце.
– А у вас неплохой…
– Итак! – вмешалась Ляля. – Позвольте вам представить…
Брижитт тем временем ухватила Фрэнки за подбородок и вертела ее из стороны в сторону, точно куклу.
– Qui a fabriqu'e vos accessoirs? [14]
Брижитт ухватила контакты и потянула за них.
14
«Кто изготовил ваши аксессуары?» (фр.) – Прим. пер.
– Кто это деляль?
– Уй-я! – Фрэнки звонко шлепнула француженку по руке. – Больно же!
– Кто есть Больноже? Американский дизайнер? – спросила Брижитт.
Фрэнки отбежала, подобрала сапожки и запихнула их в сумку Клео, пока Дикки рассказывал той про свою бабушку Мэрион, которая брала любые подачи, не переставая готовить чатни.
Клео вытащила сапожки из сумки.
– А я говорю!..
– Погоди!
Фрэнки подалась вперед и что-то зашептала ей на ухо. По мере того как она говорила, Клео все шире расплывалась в улыбке. Плечи у нее мало-помалу расправились, грудь выпятилась вперед.
«Да что же, наконец, происходит-то?»
Ляля сердито взглянула на Джексона – может, хоть он понимает, в чем дело? Джексон только плечами пожал – ему, похоже, все было до лампочки.
– Фрэнки, – сказала Ляля, – можно тебя к фонтанчику на минутку? Мне надо с тобой поговорить.
– Пожалуйста! – Фрэнки улыбнулась.
– Что происходит? – прошипела Ляля. – Я тебя весь день ищу! Где Бретт? Почему ты в таком виде? Почему ты отдаешь сапоги Клео? Нет, погоди: почему вы ими швыряетесь?
Глаза у Фрэнки наполнились слезами.
– На самом деле я не победила. Произошла ошибка. Настоящие победители – Клео и Дьюс.
– Что-о-о?!!
Дикки с Брижитт обернулись.
Ляля понизила голос.
– Ты о чем, вообще?
– Великая плотина! Они мне жмут! – воскликнула Клео, ковыляя по коридору, как будто напрудила в штаны. Она уже успела натянуть дизайнерские сапожки. – У них как будто зубы внутри!
Она чуть не упала, но Дикки бросился и подхватил ее. Клео отмахнулась от него, как от назойливой нильской мухи.
– Да кто вы такой, вообще, Ка вас побери?
Ляля опустилась на пол. Когда он разверзнется, падать будет ближе…
– Ха! – прогремел зычный голос Дикки. Он указал на табличку «Спортзал школы T’eau Dally». – На что поспорим, это писал один из здешних зомбей?
Он хлопнул себя по коленке.
– Надо приспособить этих ребят для рекламы защитных шлемов! Типа «Носите шлемы «Dally», а не то будете безмозглые, как мы!»
Хорошо, что Гулия этого не слышит! И хорошо, что он еще не сбросил со счетов их школу. Это добрый знак (в отличие от той злосчастной таблички, над которой он смеется!).
Но как только Ляля поняла, что еще не все потеряно (по крайней мере, пока), она снова запаниковала. Настенная роспись Джексона была занавешена грязной тряпкой. Из опрокинутых банок в их сторону змеиными языками тянулись ручейки краски.
– Сейчас Джексон приведет Дьюса и покажет нам новый герб школы T’eau Dall, – сказала Ляля, стараясь сообщить хоть что-нибудь позитивное. Потому что Клео объявила, что пойдет заматывать натертые ноги погребальными пеленами, и это прозвучало как-то не очень утешительно. По счастью, Дикки решил, что она шутит, а Брижитт просто ничего не поняла благодаря языковому барьеру. Ну, хоть подиум выглядел готовым. Да здравствует Клод!
– Еще несколько минут, и наша избранная пара выйдет на подиум, чтобы продемонстрировать…
«О нет!» Ляля увидела треснутую доску. Ее никто и не подумал заменить! Трещина рассекала лист фанеры ровнехонько пополам.
– Дини! – позвала Ляля, стараясь говорить как можно спокойнее.
Из-под трибун выползла босая Клодин. На ней были испорченные шорты «T’eau Dally». И серая толстовка на молнии, с надписью «T’EAU» на левой стороне. Каштановые волосы Клодин, отросшие и растрепанные, делали ее похожей на увядший подсолнух.
Брижитт вскинула черную бровь и поджала губы.
– Mon Dieu! [15]
Она ринулась на Клодин, точно лев на антилопу. Клодин застыла.
– Она сейчас все исправит! – пискнула Ляля, но было поздно. Руки Брижитт тянулись к шее Клодин.
– Это натюральный мех?
Клодин кивнула и попятилась.
– Почему французским девкам так нравятся волосы на теле? – задумчиво спросил Дикки, пролистывая свои эсэмэски.
Брижитт подошла поближе и подергала Клодин за шерсть.
15
«Боже мой!» (Мон дье!) (фр.) – Прим. пер.