Морфы
Шрифт:
– Нет, Ольга, на первой практике мы не меняем мальчиков с девочками, - усмехнулась Картина Георгиевна. Зуб даю, эта женщина прекрасно поняла, почему я хочу с ним меняться! Не может быть, чтобы она не знала Веста, она точно вела у него уроки!
Новая мысль заставила меня успокоиться. Действительно, Картина Георгиевна и сама знает, что Вест сейчас вряд ли спит. То есть, спит, конечно... Я окончательно запуталась и решила отдать это на откуп преподавателям. Они должны разбираться в таких вещах сами, разве нет?
Пока я предавалась размышлениям, нас быстро разделили по парам. Мортимер оказался с Дмитрием, который в своем сне сдавал книги в библиотеку и обсуждал одну из них с тощей библиотекаршей, а мне досталась Анна Васильевна. Повезло так повезло.
– С моим Никитой можно и не разговаривать, - успокоила меня Анна Васильевна.
– Он просто любуется мною и во сне и наяву.
Это прозвучало бы как хвастовство, если бы не было сказано таким спокойным тоном, что я сразу поняла — это абсолютная правда.
– О да, Анна Васильевна снится своему супругу каждую ночь, тут тебе повезло, Ольга, - это неслышно за нашими спинами появилась Картина Георгиевна.
– А я вот так успокоить вас не могу, - призналась я.
– Мне должна была присниться другая моя подруга, а у этой я и в гостях на самом деле никогда не была, и кексов она не ест, и в эту рэн... рэ...
– Рэндзю, - любезно поправила мен Анна Васильевна.
– Во, - обрадовалась я.
– В неё она со мной не играла. Да я и не умею тоже. Хотя сегодня, похоже, научусь.
– Я умею в неё играть, - успокоила меня Анна Васильевна и улыбнулась, видя мое удивление.
– Ну что ты, Олечка, думаешь, я совсем темная? Когда-то мы с Никитой тоже были молодыми...
Я растянула губы в улыбке и закивала как китайский болванчик. Конечно, я знала это. Но знать и понимать — вещи вообще не слишком совместимые, как оказалось.
Ректор показала нам, как перекидывать сон на напарника, такое легкое почти незаметное движение руки — сомневаюсь, что реально что-то получится, и уроки закончились. Удивительно, но практика и впрямь отняла время все прочих занятий.
Я в общем-то недолго размышляла, куда мне податься, и сразу после уроков направилась в комнату отдыха, рассчитывая встретить там Нику или — что еще лучше!
– Веста. Вот бы сейчас я расспросила его про Мортимера. Интересно, а мои одногруппники за эти несколько недель успели обнаружить комнату отдыха, или до сих пор нет? О Жюле я старалась не думать. Мне вроде бы и немного стыдно было — взяла и назвала дураком, ну кто так делает, и вроде не оставляло ощущение, что он всё равно сам виноват. Не нужно было заставать меня врасплох!
Окончательно же о нем забыла, когда оказалась на любимой подушкой и с чашкой какао — удивительное всё-таки место! Мимо меня медленно продрейфовала подушка, на которой вниз головой сидела Ника.
– Так и думала, что ты придешь, - сообщила Ника, болтая в воздухе ногами.
– У вас уже должна была начаться практика.
– Тебе так удобно?
– я попробовала перевеситься через подушку, но коса моталась, била по лицу, и голова начинала кружиться.
– Вполне, - отозвалась подруга.
– А почему ты не в своей комнате учишься?
– Так практика же, учить ничего не надо, - ответила я самым небрежным оном, какой только можно было вообразить.
– Поссорились, - догадалась Ника, и быстро добавила.
– Не бери в голову, я тебе уже говорила, практики не дружат с теоретиками.
– Ага, - попыталась перевести тему.
– Слушай, а как может быть так, чтобы кому-то из группы приснился сноходец, который тоже сейчас учится в Университете?
– О, - Ника вместе с подушкой перевернулась, садясь прямо.
– Ну не знаю. Самое простое объяснение — ты ошиблась. Шар не такой уж большой, черты лица в нем видны не слишком хорошо. Еще, конечно, тот сноходец, что выступил сновидцем, мог уснуть на занятии или прогулять. Но это прямо сильно напоминает выдумки — с чего кому-то так стараться? Так что, думаю, ты просто ошиблась.
– Наверное, ты права, - согласилась я, ничуть не успокоенная её объяснением. Похоже, придется всё-таки искать Веста, а пока сосредоточиться на том, чтобы как можно лучше выполнить свою роль Анны Васильевны. Как минимум, надо попытаться научиться имитировать вязание спицами.
С этой мыслью и проснулась. Стоило мне начать ворочаться, как в комнату заглянул папа. Меня снова обдало этим знакомым и родным запахом кофе и одеколона.
– Не ревешь?
– деловито спросил он.
– А то я кофе специально сварил побольше. И пирожные со вчерашнего вечера остались.
– Пирожные — это хорошо, - я задумалась, как помягче намекнуть папе, что без кофе я вполне обойдусь, и чтобы он при этом не обиделся. Ничего не придумала и решила отвлечь от скользкой темы.
– А вот мне нужно научиться вязать на спицах. Срочно.
– Какие у тебя сны увлекательные, доча, - восхитился папа, уходя обратно на кухню.
– Тоже что ли начать что-то делать как проснусь?
– Начни новую картину!
– прокричала я ему вслед и потянулась. Он и правда рисует одну и ту же уже почти месяц — хочет, чтобы золотая осень вышла как можно более похожей на настоящую. А за окном уже и деревья облетели, и лужи по ночам начали покрываться пока еще совсем тонким, но льдом.
А мне после школы следовало попытать счастья самой с мамиными спицами, а затем, когда не получится, дождаться её и попросить помочь. Нет, я вовсе не отношусь к тем, кто считает себя проигравшей еще до начала игры, но вязание и шитье — это те вещи, которые мне никогда не удавались. А еще я не люблю домашние растения. Похоже, быть Анной Васильевной окажется сложнее, чем могло показаться сначала.
Если мне в чем-то и повезло, так это в том, что Анна Васильевна ничуть не лукавила — она и впрямь снилась своему мужу каждый день. Так что из группы нырять в чужой сон под чужой личиной мне предстояло первой. Немного страшно, но зато быстрее закончить и забыть об этом эксперименте. Да и Картина Георгиевна еще не веселилась, серьезно подходя к делу. Почему-то казалось, что ей ничего не стоит забавы ради изменить что-то в личине или голосе.