Морок параноика
Шрифт:
Тут Вера вновь взглянула на девочку, и слова замерли у нее на языке. Из-под ягодиц девочки по простыне, размывая пятна крови, расползалось большое темноватое пятно. Но уже не красного цвета.
Вера до боли сжала кулаки. Не успела! Не успели…
Батюшка проследил за ее взглядом и порывисто схватил дочку за руку:
– Катя! Катенька!
Его начали душить слезы. Он не хуже Веры понял, что все это означало. Видимо, это была не первая смерть, случившаяся в его присутствии.
Прошла минута или две. Батюшка плакал, уткнувшись лицом в руку дочери. Вера молча стояла на коленях, забыв разжать кулаки, и чувствовала все более возрастающую
– Еще раз простите, что вторглась… Я сейчас уйду. Только, пожалуйста… Потом… Может быть, завтра… Или послезавтра… Придите в больницу. Вы там очень нужны. И… Если по каким-то причинам не будете хоронить девочку при церкви, то у нас там братская могила есть…
Последние слова Вера выдавливала из себя уже через силу. Она поднялась с колен и сделала шаг к двери. Батюшка, подняв от кроватки залитое слезами лицо, кивнул головой, попытался что-то сказать и не смог, и еще раз кивнул. Вера вышла.
Она молча прошла через кухню. Детишки, по-прежнему сидящие испуганной стайкой, безмолвно проводили ее глазами. Матушка уже не возилась у печки, а сидела за столом, уставившись в одну точку и не видя ничего вокруг.
У двери в сени Вера на всякий случай сказала “До свидания”, но ей никто не ответил.
“Будем надеяться, что батюшка сможет прийти завтра, когда будем хоронить первых мертвых” – подумала Вера и зашагала в сторону больницы.
========== Часть 5 ==========
Не было электричества, не работало радио и телевидение, отсутствовала какая-либо телефонная связь, не ходил транспорт. Но сарафанное радио быстрее всех видов связи, вместе взятых, разнесло по окрестностям Калинова удивительную, невероятную весть: “Больница жива. Больница работает”.
И в больницу потянулись люди.
Не успев вернуться от батюшки, Вера сразу засела в приемном покое и занялась регистрацией поступающих. Вот когда бумага пригодилась. Вера могла бы не вести письменного учета, этого от нее никто не требовал. Могла бы поручить регистрацию кому-нибудь еще, а сама заниматься только жизнеобеспечением, благо, проблем там хватало. Но она чувствовала, не могла объяснить, почему и как, но остро чувствовала, что, по крайней мере, сначала, первые несколько дней, она должна заняться этим сама. А потом, когда уже все встанет на поток, можно будет найти себе толковую замену. Ощущение было иррациональное и даже несколько абсурдное, но имело тот особый привкус, который Вера помнила по прошлому опыту, поэтому она знала – надо делать, как подсказывает чутье, по-другому будет только хуже. Тем более, лишних рук не было, и поручать простую писанину медику было непозволительным расточительством.
Первые потерпевшие были с окраин города. С ожогами, порезами, переломами, контузиями и острой лучевой болезнью. Курбанов велел принимать всех, независимо от состояния. И если кто-то из медсестер заикнулся, было, о том, что нет смысла возиться с теми, кто все равно через полчаса умрет, только могильщикам работы прибавится, то Вера была солидарна с Курбановым в этом вопросе.
Параллельно Вера начала вести учет и распределение того, что привозила команда Кравца, решала вопросы размещения больных в более-менее уцелевших палатах, ломала голову над устройством хоть какого-нибудь отопления и освещения этих палат, а также операционной, организовывала раздачу еды и прочая, и прочая…
Она совершенно забыла,
Было уже, наверно, за полночь. Точнее Вера не знала. Механические часы были только у консерватора Курбанова, а сам Курбанов – где-то в хирургическом корпусе. И идти туда только для того, чтобы узнать точное время, было бы совершенно глупо.
Вера быстро заглотила похлебку, почти не чувствуя вкуса, и устроилась спать прямо на столе, убрав свои бумаги в ящик и положив под голову сумку. К ночи захолодало до легкого заморозка. В помещении тоже было холодно. Но Вере уже было все равно. Она настолько вымоталась за этот день, что уснула почти сразу, не обращая внимания ни на холод, ни на жесткую поверхность стола.
Проснулась под утро от холода и поняла, что больше уже не уснет. Новый день начинался выморочно, с головной боли и бредового ощущения, будто проснулась во сне. Второй день после взрывов… Вера еще накануне заметила, что не только она, но и окружающие уже непроизвольно начали делить время на До и После Взрывов.
Едва синие сумерки за окном начали перетекать в серые, явились первые посетители. А вскоре люди пошли непрерывным потоком, головы поднять стало некогда. Теперь приходили не только уцелевшие калиновцы, но и жители окрестных деревень и поселков.
День закрутился в делах и заботах, не давая времени задуматься о происшедшей трагедии. Вера успевала записывать приходящих в приемный покой, решать хозяйственные вопросы, дважды вместе с Курбановым сделала обход больницы… И приступила к самой печальной из добровольно возложенных на себя обязанностей – регистрации умерших. На полдень были намечены первые похороны.
Ближе к полудню за Верой пришла девушка из похоронной команды. Вера оставила вместо себя одну из медсестер и пошла к котловану. Обходя недостроенный корпус, она с облегчением услышала позвякивание и заунывный речитатив. “Батюшка все-таки пришел”. Батюшка пришел и уже начал заупокойную службу.
Вместе с остальными покойными на дно котлована уложили маму и бабушку Веры. Вера помогала нести тела, а потом стояла и невидящим взглядом смотрела, как мужчины мерно взмахивают лопатами, укрывая их землей. В голове ударами колокола отдавались позвякивания кадила.
В какой-то момент мир поплыл перед глазами, Вера пошатнулась и, наверно, упала бы. Чья-то крепкая рука ухватила ее за локоть и не дала упасть. Вера повернулась и увидела Кравца. Он ободряюще кивнул ей, но в его глазах Вера, к изумлению своему, помимо стремления поддержать увидела тень скорбной зависти и сперва опешила. И только через несколько секунд поняла. Ну, да, конечно. Ей хоть было, кого хоронить.
Головокружение не отпускало. Окружающее уплывало куда-то вбок. Вера благодарно сжала руку Кравца:
– Что-то мне нехорошо, Алеша. Отведите меня в приемный покой, пожалуйста.
– Да, пойдемте!
В приемном покое Кравец бережно усадил Веру на стульчик. Медсестра, остававшаяся в отсутствии Веры на регистрации, сразу схватилась за измеритель давления, крикнув другой медсестре, чтобы бежала за врачом.
– Всё, Вера Михайловна, пора мне на выезд, пока все магазины в округе не растащили. Вас я сдал в надежные руки, так что не вздумайте умирать до моего возвращения! А то кто у меня хабар принимать будет? – попытался пошутить Кравец. Вера в ответ слабо улыбнулась.