Морок

Мизгулин Олег Алексеевич

Словно в подтверждение этой теории, майор, «выкупивший» их, в рембате, выстроив их взвод на плацу, во всеуслышание объявил, специально для молодых, что дедовщины в их части нет, и не предвидится. Служите, мол, сынки, спокойно… Головной уже начал думать, что это действительно так, если бы в бане, его не «спустили на землю». В парной комнате, сидели три-четыре деда и, один из них «разжёвывал» так называемый свод законов на территории части. Слушающая аудитория состояла из молодых салаг, приглашённых специально для этой лекции. Головной, Артур, и ещё двое молодых, покрываясь потом, слушали, как деды их посвящают в основы основ.

— Дедовщины здесь нет! Запомните! — Подчёркнуто важно

выделили дед. — Дедовщина — это когда гусь не человек. Понятно?! Когда об него вытирают ноги, втаптывают в грязь, делают из него говно. Вот это дедовщина! А здесь правила, по которым гусь первый шесть месяцев исполняет нехитрые поручения «старых». Это принести курить, подать стакан воды, нарисовать что-то в дембельском альбоме… Это безобидные традиции, которые идут от призыва к призыву. Мы тоже «летали» у своих дедов, и этим заслужили для себя определённые льготы. Придёт время, придут к вам гуси, и вы их начнёте учить понимать службу. Повторяю ещё раз! Это традиции, а не дедовщина…

Молодые понимающе моргали, а между тем, тему подхватил другой «старик».

— Баня нравится, пацаны? — Спросил он просто. — Столовая? Во-от. Рады, что сюда попали? Ещё бы! Чем меньше часть, тем больше в ней порядка! И всё будет, зашибись, только слушайте, что вам говорят, и не тормозите. Сейчас пока смотрите, знакомьтесь со всем, а день через два, начнёте «летать».

— Ты объясни им позывной! — Сказал сидящий рядом третий дед.

— Ах, да-а! Летать гусь начинает так: дедушка кричит «один» ни к кому конкретно не обращаясь. Это для гуся позывной. Не важно, сколько вас, но подрываются все на позывной, и тот, кто до деда добегает первым, тот и получает указания! Ясненько? Ничего, научитесь! А пока идите, мойтесь… Отдыхайте, пацаны!

Молодые, получив краткий информационный экскурс, вернулись к своим тазикам и мочалкам, помалу переваривая сказанное. Баня была хороша, и настроение было оптимистичное, а слова старослужащих о каких-то правилах, казались безоблачной хохмой, не больше. Только Олег знал, что всё это не шутка. Он всё понял. И как он сразу не раскусил этот слащавый театр. Традиции… Тьфу-у! Не ему ли знать, что такое «традиции». Не он ли видел, как «закручивают гайки» бугры, дискриминируя младшак в интернатах. И там дедовщина, и здесь. Только здесь как хитро… Почти политика… Салаг не трогают два дня, сюсюкают их, знакомят их с тем и этим. Почему? Есть резон! Горячий салабон может и ответку впендюрить, если ему не дать, как следует прочувствовать здешнюю атмосферу. А так… Посмотрит молодой на наглых дружных дедов, на их мощь и силу, напитается благовейным почтением перед ними, и н-на тебе — готовый раб в услужение. А ещё, перед тем, как «прессовать», греют уши о том, что есть такая безобидная игра под названием «господин и слуга». Вторые обязательно станут первыми, но для этого надо полгода послужить первым. Приёмчик отработанный и действует безотказно. Одурманенный такой идеологией (о том, что все так служили), молодой солдат безропотно даст ударить себя в грудь. А дедок будет уверен железно, что не получит сдачи. Дальше больше… «Нет, — думал Головной. — Всё это мы проходили. Чуток прогнёшься, враз опустят на колени. Как же… Видел». Внутренне он был готов на отпор, но деды, кстати, не торопились…

Олегу досталась коечка на втором ярусе, удобная и близко расположенная к телевизору. После отбоя, старослужащие попросили молодёжь рассказать о себе, о своих девушках, о новостях в целом. Слушали с интересом, в частности губастого Артура, переспрашивали, смеялись… Внешне картинка выглядела пристойно: этакое единение молодых и старых, почти, можно сказать, дружба. В голову полезли мыслишки: «Может быть, и правда ничего серьёзного?»

Второй

день не принёс ничего нового. Старослужащие охотно отвечали на вопросы новобранцев, знакомили их с окрестностями части, рассказывали про своих офицеров, давали советы, как и что… Их взводным командиром был старший лейтенант Левшатый, с цыганскими бровями и дымчатым окрасом усов. Старлей был, видимо, хороший человек, спокойный с суровой внешностью, сразу располагал к себе. Но в казарме он находился редко, и внутри солдатской жизни его не присутствовало вообще. Делами взвода охраны заправляли его помощники из старослужащих: замкомвзвода Мирощенко и каптёрщик Ливнев, тот самый Дождь. По имени фамилии друг к другу, старые обращались редко. У всех были забавные прозвища, у кого от фамилии, у кого по поводу. Увар, Дождь, Мирон, Змей, Морковка и даже Нос… Этим самым, они, наверное, мало отличались от детдомовских мальчишек, которые тоже любили клеить ярлыки.

К вечеру второго дня старики заявили, что ознакомительный период заканчивается, и что с завтрашнего дня, гуси потихоньку начнут постигать суровый быт армейских лишений. Напомнили про позывной, который свят для всех гусей и рассказали молодёжи поучительную историю своей «гусёвки». В красках и деталях… Молодняк хлопал ушами, и в принципе, был готов «понять службу». Все, кроме Олега. Он то знал, чем это заканчивается и принимал на веру только одну теорию: «как себя покажешь». На любой тычок или удар, он ответит тремя или четырьмя ударами, и это будет правильно…

ГЛАВА 12

На следующий день после завтрака, командир взвода Левшатый развёл состав по фронтам работ. Молодых он оставил трудиться в казарме. В двух комнатах шёл активный ремонт: клеили обои, устанавливали гардины. Все старослужащие, как опытные вояки, ушли на базу принимать товарняк с каким-то продуктом.

— А что, пацаны, — между расклеиванием обоев трещал Артур, — дедушки у нас нормальные, не то, что в других частях. Там, я слышал чмарят гусей в ноль. В кровь калечат. А у нас, пацаны нормальные, да?!

— Ага, — согласился с ним ушастый хохол. — Всё нормально объясняют… Никто не наезжает. Ништяковские ребята!

— Ништяковские? — усмехнулся Головной. — Эти ништяковские вас скоро дрючить будут. В полный лёт и по полной программе!

— Да ты чё, Голова?! Тебе же сказали, традиции. Полгода пошуршим, а придёт наш черёд, своих гусей припахивать будем. Всё по чесноку и справедливо!

— Да?! — Головной презрительно смерил взглядом Артура. — А кто собирался дедов на жопу сажать, а? Не ты, ли? Ребят сколачивал, агитировал. Что ж ты, так стух?!

— Да, пацаны нормальные, чё их сажать…

— Да, пошёл ты! — Олег, в сердцах, вышел в тамбур покурить. Как объяснить этим баранам, что их «разводят».

К обеду вернулись деды, и началось…

— Оди-ин!!! — донеслось с их крыла. Молодые переглянулись в замешательстве, предоставляя право бежать соседу.

— Я долго буду ждать одного!

Наконец, хохол сорвался с места, подбегая к Увару.

— Курить хочу!

— Один! — послышалось справа.

Побежал Артур.

— Вот паста, войлок. Начисти бляху, чтоб как у кота яйца… Понял?!

— Оди-ин!

— Один, бля!

— Оди-ин!

— А-ди-ин-н…

Деды, казалось, упивались сладким словом власти. Однако, были замечания.

— Эй, войска! Так не пойдёт. — Увар сердито смотрел в их сторону. — Дед кричит, а вы думаете, кому из вас бежать. Нехер на соседа глядеть. Подрываются все, ясно?! А получает припашку тот, кто добежал первым. Всё! Повторять больше не буду!

Они сделали паузу, давая молодым прочувствовать важность информации. И через минуту…

— Оди-ин!