Морок
Шрифт:
— Да нет, я уже привык, — бодро ответил Зорин. — До тебя тут Олег стелил высокими материями. Вас, ребята, впору конспектировать! Профессорам дадите фору… Темка интересная, Люся, безусловно… Мой протеже, кстати, часто выручал меня на войне. Подсказывал, куда нельзя идти, где тормознуться, а где пригнуться, чтоб пропустить мимо пулю. Его умел я слышать, доверял и не обосновывал подсказки. Вот ты сказала: приходит готовый ответ. Готовый-то готовый, только не всегда разжеванный. Не корректный, я бы сказал… Возникла, например, в голове картинка. Образ. Что? Куда? Ведь её надо расшифровать! А если нет такого опыта?
— Значит, пришла
— Намёк, да? Мне часто снится, вернее, снился один и тот же сон. Ведь ты ж не будешь оспаривать факт, что подсознание проталкивает какие-то вещи через сон?
— Не буду.
— Так вот. Я спускаюсь по длинной лестнице и, спустившись, вдруг обнаруживаю себя снова наверху. Словно я спускался против бегущего эскалатора. Я так и обозвал эти сны. Эскалаторы. Такая вот немотивированная хрень и в разных интерпретациях.
— А ты сейчас чем занимаешься? — спросила Люся.
— Как чем? С тобой сижу, разговариваю…
— Правильно. А до этого, чем занимался? Вернее, мы все… чем занимались?
Зорин непонимающе уставился в Люсины, отблёскивающие костром, глаза. И оторопел. Его аж бросило в пот.
— Ах, ты б… — Нехорошее слово застряло у него в горле. Простота и очевидность разгадки была ясна как божий день. А он, олух царя таёжного, опять обмишулился… Тьфу ты! Стыдно… Девчонка его тыкает как котёнка…
— Вот-вот! — Заметила, засмеявшись, Люся. — И расшифровывать не надо. Твой сон просто в руку.
Она помолчала, насладившись смятением Вадима, а затем продолжила:
— А которые не в руку, но яркие, запоминающиеся… Тоже имеют причинное значение. Только на то знания нужны! Не твоей головы. И не моей… Здесь бы мне перейти к твоему окучиванию, но ты не грядка, а я не фермер. Расскажу я лучше, как сходила до самой себя! Что поняла, услышала… Что Ваня и как Наташа. Почему Олег и что за фокусы со временем. Готов послушать? Тогда слушай…
Стараясь изъясняться проще и доступнее, Люся поведала о своём глубинном рандеву со своей всеведающей субстанцией. Как оказалось, Ваня и Наташа ушли добровольно, с той лишь небольшой поправкой: выбору предшествовала череда психологических нажимов со стороны подсознания, так сказать, на болевые точки души. Были ли эти приёмы обоснованно законны, Люся не бралась надевать мантию судьи. Она, как и её двойник судила категориями Тонкого мира. Человек раскрывается наедине со своей совестью, если она есть. А есть она у каждого. И у палача и у извращенца и серийного душегуба. И у кровавых царей тоже. Только у всех них, самых отъявленных гадов, совесть надёжно упрятана под бетоном разнопластовых перекрытий: власти, вседозволенности, необузданной похоти, неверия ни в кого и не во что. Этот бетонный монолит помогает изуверам жить, выстраивать собственную мораль, а когда бетон прогнивает, что случается редко (практически никогда), совесть (способность увидеть свою грязь), выгрызает им сердце. И у Вани и у Наташи была мотивация шагнуть. Какая… то Люся не могла знать. ТАМ, как не смешно, практиковалась строгая конфиденциальность. Одно могла Люся точно сказать: ребята совершенно невредимы, их разум получает новые бики.
— Бик — один из употребляемых терминов. Означает степень посвященности, знания, опыта, адаптации… Всего таких биков может варьироваться от шести до двадцати. Но смертным, входящим в круг посвящения и оставляющим за собой точку возврата, предоставляется только шесть степеней
— Хорошо. Сколько у тебя биков? — Воспользовшись паузой, спросил Вадим.
— Ни одного. — Ответила Людмила и, заметив на лице Зорина недоумение, пояснила. — Я получила крохотную толику знаний. Ну, уж если по шкале, то… пожалуй, одна двенадцатая бика. Ориентировочно.
Вадим присвистнул.
— Ни фига себе! Одна двенадцатая… Ты уже любого очкарика языком заткнёшь. Я так и вообще теряюсь с вами умными. Что же ожидать, когда вы получите все двенадцать биков?
— Шесть. Это фиксированный диапазон знаний для сохраняющих точку возврата. Так что и мне и ребятам есть, куда расти…
Из рассказа Людмилы выходило, что каждый шагнувший идёт своим каналом и никоим образом не соприкасается с эфиром соученика. Но по мере адаптации появляются возможности выхода в ЕИП. Единое Информационное Поле. А там… Там, как вещает Люсина подоблачная копия, разум в качестве увеселительных каникул или практики, как угодно, выбирает неограниченные направления сразу по трём сущим векторам: Времени, Пространству, Ипостаси.
— Если Вадиму угодно разжевать, пожалте, я разжую. — Прибралась за своей лекцией Люся, но Зорин отрицательно покачал головой.
— Я конечно дурак относительно Вас учёных, но, кажется, въехал. Народным языком, душе, в качестве бонуса, предоставляется путешествие в Любом теле, в Любое место, в Любое время. Я правильно догадываюсь?
— В яблочко! — Зааплодировала Люся.
— Фантастику читаем. — Скромно почесал нос Вадим. — Слушай, Люся, неужели Это всё происходит? С нами? Сейчас? С тобой, со мной… Это же полный…
Он не нашёл определения. Слово «маразм» подходило, но было каким-то мягким, неточным.
— Происходит, Вадим. — Просто ответила Люся. — Здесь на Холме, в преломлении двух миров искривляются все привычные человеку законы. Искажение идёт только по границе этого столкновения, поскольку в Тонком мире есть своя последовательность и логика, сильно разнящаяся от нашей. Но для Тонкого мира Холм это хаос, также как и для Нашего аномальная зона. Чертовщина рождается там, где не работают механизмы обеих сторон. Пожалуй, это веская причина на преломлении не задерживаться. Согласен? Выход во Входе, ты ведь это слышал, я знаю. Но ты зароптал и дал своему корню понять, что уйдёшь с корабля последним, если уж всё пойдёт не так. А как? Это уже программа. Я сказала, что вернусь через пятнадцать минут. Это программа моя. И наконец, чтоб тебе не метаться в своих противоречиях, Твоё Подсознание задаёт третью программу: останавливает время с тем, чтобы выпроводить Олега и оставить тебя последним. Как ты хотел…
— Я так не хотел.
— Ты не высказал вслух, но оставил пожелание в мыслях. Твоё Подсознание остановило время, чтобы не нарушить мою программу и дать тебе довершить свою: уйти последним.
— Заговорщики…
— Ты сам и есть заговорщик, Вадим. От слова «говорить», «запрограммировать».
— Ладно, разобрались. — Проворчал Вадим, обескураженный тем, что сам оказывается и виноват. — Разобрались… Только что из того, что все уйдут перенимать опыт в потусторонний мир? Возможно это дело увлекательное и полезное для градации сознания, возможно. Но как быть с нашими близкими? С теми, что потеряют нас в мире нормальном? А, Люся? У тебя родители: папа с мамой; меня ждёт баба Галя… Они же с ума сойдут…