Моролинги
Шрифт:
Придержав горничную за кружевной фартук, я ринулся вперед и ловким пинком выбил баллончик из механической лапы. Все вздохнули с облечением… и сразу же закашлялись.
Горничная утирала платком слезы.
— Вы чем-то огорчены? — спросил я и протянул бумажную салфетку.
— Глаза щиплет, — объяснила она. — Я тысячу раз просила заменить клубничный запах на хвойный.
Я погладил девушку по спине.
— Что вы там ищите? — спросила она строго.
— Выключатель. Как только вы замрете, как тот робот, я утру вам слезы и поцелую.
— Идите, целуйте роботов, — махнула она
— Что вы, разве я смог бы?! Да и что за интерес целоваться с роботами. У них губы холодные… бррр, — я изобразил, как неприятно целоваться с роботом.
Она засмеялась. Теперь казалось, она плачет от смеха.
— Я не настолько смешной, чтобы по этому поводу лить слезы, — заявил я. — Но если вы принципиально против поцелуев, то хотя бы скажите, не останавливался ли у вас вот этот симпатичный юноша.
Я показал ей снимок Бенедикта.
— Да, я его помню, — уверенно кивнула она, — имя у него еще такое… старомодное.
В первое мгновение, я не поверил своей удаче.
— Его зовут Бенедикт Эппель. Вы уверены, что это он?
— Да, он самый.
— Он сейчас у вас?
— Сейчас? Нет, я два дня его видела. Но номер он оставил за собой. Кстати, на самом деле он был крайне несимпатичным. О клиентах так нельзя отзываться, но, по-моему, у него не все дома.
— Что он выкинул на этот раз?
— Ах, следовательно, вы с ним уже имели дело, — она обрадовалась тому, что ей не придется долго доказывать мне, что несимпатичный юноша был не в своем уме.
— Имел-имел, занятный парень… Ну вы рассказывайте, не стесняйтесь.
— Сначала он вел себя, как самый обычный постоялец…
— Они всегда сначала ведут себя, как обычные постояльцы, — поддакнул я. — Извините, я вас перебил.
Она продолжила:
— Он показался мне вполне приличным молодым человеком, занял недорогой номер, единственное, на чем он настаивал — чтобы окна выходили на юго-запад. Мы предложили ему один из таких номеров — недорогой и с окнами, куда он хотел. Он пожелал сначала убедиться, что номер ему подходит. Мне поручили проводить его, тогда мы и познакомились. Номер ему не понравился. Как я поняла, ему не понравился вид из окна. Он попросил соседний. Жилец оттуда еще не выехал, но планировал выехать ближе к вечеру. Тогда Эппель сказал, что подождет. Брунгильда забеспокоилась, не станет ли Эппель, чего доброго, торопить жильца, поэтому поручила мне приглядывать за ними обоими. Эппель сначала сидел в вестибюле, потом спустился в бар, но ничего алкогольного он не заказывал — я специально узнавала у бармена, а то, мало ли, сами понимаете… Каждые полчаса он справлялся то у меня, то у Брунгильды, не выехал ли тот жилец. Наконец, нужный номер освободился, Эппель тут же снял его, никаких замечаний по поводу вида из окна он не высказал. Наверное, его все устроило… Подождите, а почему я все это вам рассказываю? У нас строжайше запрещено следить за клиентами. Меня уволят, если узнают, чт я вам тут рассказываю.
— А меня уволят, если я не найду Эппеля.
— Вы детектив?
— Он самый, — я показал ей удостоверение. — Эппель находится под наблюдением психиатров, ему запрещено покидать Фаон. Я ищу его для его же блага. Если до определенного срока он не явится на Фаон добровольно, на него объявят облаву по всей галактике, а потом посадят в психушку.
— Но вы не из полиции… — она внимательно ознакомилась с удостоверением.
— А как вы считаете, психически больному человеку с кем лучше иметь дело — с полицией или с частным детективом?
— С детективом, наверное… — она не была уверена в ответе.
— И я так считаю. Вы остановились на том, что Эппель в конце концов занял нужный ему номер и на этом, вроде бы, успокоился.
— Может и успокоился… Впрочем, на какое-то время я потеряла его из виду. Недорогие номера обслуживают биороботы, а не горничные. Помню, он потребовал заменить робота, сказав, что тот ему хамит. Но роботы не умеют хамить! Если только не научились от постояльцев. Или сами постояльцы их не научили. Находятся же шутники — вроде того, кто отключил сегодня биороботов.
— Так вы заменили робота?
— Сначала нет. Не так-то просто заменить робота-уборщика. Каждый из них привык убирать определенный этаж и определенные номера. Они же учатся на собственных ошибках — как люди.
— А на чужих?
— Вот этого роботы не умеют. Поэтому, наверное, их все-таки можно научить хамить. Роботу, который обслуживал номер Эппеля — ну и соседние номера, разумеется, — мы просто сменили наклейку на корпусе. Эппель закатил скандал. Он сказал, что лучше бы ему отказали, чем так обманывать. Дескать, он не выносит, когда его пытаются надуть.
— А вы что?
— У нас есть один очень сообразительный робот, он обычно убирает люксы, если горничным требуется помощь. Этот робот — один из самых старых, он знает всю турбазу. Пришлось поручить ему убирать номер Эппеля.
— И он согласился?
— Робот? А куда ж он денется!
Хм, справедливо…
— Можно мне взглянуть на номер Эппеля?
Она сделала страшные глаза:
— Что вы, он же занят!
— Я притворюсь роботом-уборщиком. Тащите наклейку, корзинку и роликовые коньки. Я сяду на корточки и…
— Нет, — отрезала она.
— Тогда дайте хотя бы взглянуть на дверь. Я сам сориентируюсь, куда выходят окна. Меня интересует, какой вид из окна ему больше по душе. Это поможет врачам правильно подобрать для него палату в психушке.
Зачем я это ляпнул?
— Знаете что, — возмущенно проговорила она. — Это уже слишком. Я не хочу рисковать работой. И оставьте, наконец, в покое мою спину…
Я опустил руку.
— Хорошо, я исчезаю. Вот, смотрите, беру и ухожу… Кроме нового робота Эппель ничего не требовал?
— Флаер без пилота. Жутко разозлился, когда ему отказали. Грозил, предлагал деньги, снова грозил. Пытался подкупить меня, чтобы я договорилась с пилотами.
— А вы неподкупны?
— Так, — она уперлась рукою мне в грудь, свободной рукою указала направление. — Лифт вон там, лестница — рядом. Выбор за вами.
Я выбрал лестницу. Подумал, что ловить мне здесь больше нечего. Шеф говорит, что два козырных туза в одной колоде напрягают его больше, чем два снаряда в одной воронке.
Виттненгер загнал робота-уборщика в какой-то темный угол и учинил ему допрос.