Морская невеста

Хамм Эмма

— Что такое?

— Статуи.

— А что они?

— Выглядят как живые.

Он поцеловал ее в висок.

— Они не живые, моя жемчужина. Магия давно не ступала в это здание.

— До меня.

— Ты благословлена морем, — он поцеловал ее волосы и взял ее за руку. Теплые пальцы переплелись с ее. — Идем, Сирша. Я уберегу тебя от статуй, а если они сойдут с пьедесталов, я разобью их в пыль.

— Обещаешь?

Ответом была его ослепительная улыбка.

Дрожь Сирши пропала. От улыбки в уголках его глаз появлялись морщинки —

знак, что он часто улыбался в жизни. Медовые прожилки в глазах сияли, когда он был рад, словно солнце плясало на поверхности темного моря.

Она была очарована им. Люди говорили, что русалки песнями вели моряков к камням, но это он вел ее к беде. Движения его тела, его губ, сжимающие ее пальцы были песней сирены, которой она не могла сопротивляться.

— Святой отец? — позвал Манус.

— Отец? — повторила она. — Этот мужчина — твой отец?

— Нет. Не мой. Но мы их так зовем.

— Почему? Это так запутанно, — Сирша нахмурилась.

— Просто… — Манус вздохнул и пожал плечами. — Я не знаю ответа, моя жемчужина. Но так всегда было.

Они шли по длинному проему со странными длинными сидениями по бокам. Она хотела потянуть его за руку и спросить, для чего они были, но он спешил провести ее дальше. Тут было столько странного! Как ей все это узнать?

— Манус, ты вернулся, — голос был тихим и скромным. Этот голос она могла слушать часами, он напоминал шелест волн на песке пляжа.

Она обернулась, желая увидеть, у кого был такой голос.

Мужчина стоял на вершине небольшой лестницы. За ним был стол с множеством предметов, включая золотую статуэтку мужчины, похожую на ее. Отец был в белой робе с черным воротником. Он не выглядел юно, но и не был старым. Морщины только стали появляться на его добром лице, а глаза сияли жизнью.

Сирша поняла, что он говорил. Он источал энергию, какой она еще не встречала у людей. Доброта пульсировала золотым светом, таким ярким, что она почти могла его коснуться.

— Ах, отец, вот вы где. Я вернулся с женщиной, о которой мы говорили.

— Она привлекла твое внимание? Я думал, невозможно приручить твою дикую душу. Подойти ближе, дитя, я хочу посмотреть на чудотворца.

Сирша не понимала, что он говорил с ней, пока Манус не опустил ладонь на ее спину и не подтолкнул ее.

Почему она должна была говорить с мужчиной, который звал себя отцом, но был без сына? Она спрятала дрожащие ладони в кружевах юбки и шагнула к свечам.

— Ах, ты милая, да? Конечно, Манус хочет забрать тебя. Любому мужчине была бы честь стать парой с такой женщиной.

— Спасибо, — прошептала она.

От его внимания ей было не по себе. Что он видел, глядя на нее?

Она нервно убрала волосы за уши.

Викарий тут же отпрянул.

— Что это?

— Отец, не нужно мыслить в рамках, — перебил Манус.

— В рамках? Ты привел фейри в священное место!

— Нет ничего плохого в фейри.

Викарий покраснел. Сирша не понимала, от страха или гнева.

— Фейри нет места в доме Бога.

Я не проведу эту свадьбу, как и никто другой, не лишенный разума.

— Вы уже сказали, что проведете, отец.

— А ты соврал.

— Я этого не делал.

— Ты скрыл правду, а это не лучше, — викарий указал на Мануса так, словно ладонь была мечом. — Я следую слову Бога, но я вырос тут, мальчик. Я знаю истории фейри, знаю, на что они способны. Я не хочу такого в своей церкви. Изыдите.

Их крики поднимались к потолку и возвращались эхом, ударяя по Сирше снова и снова.

Манус покраснел от гнева и сжал кулаки по бокам.

— Не имеете права.

— Ты поднимаешь руку на священника, за это проблем будет больше, а не просто несколько ночей в колодке.

Сирша сглотнула и прошептала:

— Перестаньте.

Они не прекратили. Она попятилась на пару шагов и обвила себя руками. Они не понимали, что пугали ее? Она не хотела быть в этом жутком здании с каменными стражами и злым священником.

Они спорили, и она прижала ладони к ушам. Их слова били по ее рукам, проникали между пальцев.

— Думаете, несколько ночей за решеткой меня испугают, отец? Вы больше всех знаете, откуда я, так что глупо меня искушать.

— Искушение — грех, и ты ему предаешься.

— Не обвиняйте меня, ведь вы и сами не без греха! Я знал вас до того, как вы надели эту робу…

— Прекратите! — ее крик зазвенел громче их голосов, яростно гремел.

Двое мужчин застыли и обернулись, уставились на маленькую русалку. Сирша смотрела на их губы, ждала, что они будут двигаться, но этого не произошло. Она медленно опустила руки и выпрямила спину.

— Я не знаю, что я сделала не так, — сказала она. — Простите, если оскорбила ваш дом, войдя в него без разрешения.

Злые линии вокруг рта викария смягчились.

— Дитя, я злюсь не поэтому.

— Тогда почему?

Он шагнул к ней, замер, когда она повторила за ним.

— Что ты?

— Я — одна из русалок.

— Моя мать рассказывала о твоем виде. Красивые женщины, но в плену под волнами из-за их мужей. Ты ищешь свободы?

Она кивнула.

— Ты уверена, что хочешь свободу с моряком? — его глаза снова стали добрыми. — Манус не славится верностью. Тебе подошел бы любой с суши. Принц, если нужно. Жить с Манусом будет непросто.

Манус поднял кулаки.

— Вы не имеете права, отец.

— Имею. Я не дам женщине выйти замуж за того, кого она не знает и не понимает. Она невинна в этом мире, — он закатил глаза. — Манус, не смотри на меня так. Я священник, но в первую очередь — ирландец. Меня, как и тебя, растили на сказках о фейри.

— Она может принимать решения сама.

— Да? Ты сказал, что можешь ей предложить? — священник указал на него. — Угрозу голода за углом? Отсутствие денег на новую одежду, кражу из карманов, переживания, хватит ли денег на торф на зиму? Она может жить лучше, и ты это знаешь. Ты бросишь ее, как только тебя позовет море.