Морские битвы Первой мировой. Трагедия ошибок

Больных Александр Геннадьевич

Результаты этого боя не могли устроить ни одну из сторон, так как обе допустили много ошибок. Русский адмирал, обнаружив неизвестные корабли, затеял долгую болтовню по радио, пытаясь выяснить, где находится 1-й дивизион. Немцы же, прекрасно зная, чьи силуэты они видят, не выпускали торпед, пока не попали под обстрел.

Некоторым утешением русским может служить успех эсминцев «Внушительный» и «Бдительный», которые 8 июля захватили в Ботническом заливе и привели на Аландские острова германские пароходы «Вормс» и «Лиссабон».

В целом же действия русского флота на германских коммуникациях в 1916 году следует характеризовать как совершенно неудовлетворительные. Потерь немцы почти не понесли, система

перевозок не была нарушена. К тому же снова вмешались дипломаты. По требованию министерства иностранных дел операции у шведского побережья были прекращены, «чтобы не осложнять отношения со Швецией». Можно было бы умилиться подобной щепетильностью, если бы она не граничила с откровенной глупостью.

Операция «Альбион», октябрь 1917 года

Захват немецким десантом Моонзундского архипелага в 1917 году остается достаточно загадочной операцией. Смысла в ней не было решительно никакого. Даже начальник штаба корпуса, захватившего архипелаг, полковник фон Чишвиц в своей книге признал, что «настоятельной необходимости занятия островов не было, и их роль для последующих операций была ничтожна». Скорее всего, как и в 1915 году, германское командование решило немного потренировать свой флот. Стратегическое положение германской армии или флота в результате захвата архипелага не улучшилось. Фон Гинденбург, разумеется, не собирался захватывать Петроград, чтобы раздавить большевистскую гадину, старательно выращенную им же самим. Вести какие-то широкие операции на востоке германская армия была уже не в состоянии. И операция «Альбион» может служить примером «победы» наполовину развалившейся армии над полностью разложившейся. К тому же в названии операции явно проглядывают фрейдистские мотивы. Уничтожить «коварный Альбион» явно не удалось, в это время сама Германия уже стояла на краю пропасти, так хоть немного душу потешить. Кайзер отдал приказ: «Для господства в Рижском заливе и обеспечения флага восточного фронта надлежит совместным ударом сухопутных и морских сил овладеть островами Эзель и Моон и запереть для неприятельских сил Большой Зунд».

Однако эти трескучие фразы не должны вводить нас в заблуждение. Самым простым доказательством того, насколько слабо немцев интересовало положение в Рижском заливе, является их отношение к обороне берега в этом районе. За несколько лет они не построили ни одной, даже самой слабой береговой батареи. В это же время берега Фландрии были буквально усеяны орудиями самых разных калибров, вплоть до 381 мм.

Если бы немцы поставили пару таких орудий не в районе Зеебрюгге, а на мысе Домеснес, они не только немедленно вышвырнули бы русский флот из Рижского залива, но и быстро уничтожили бы батареи мыса Церель, подвигами которых так восхищались советские историки.

Для захвата островов немцы выделили силы, которые на бумаге выглядели гораздо страшнее, чем в действительности. Громкое название «Десантный корпус» генерала от инфантерии фон Катена (он же 23-й резервный корпус) было навешено на 43-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта фон Эсторфа, к которой был добавлен штаб и несколько разрозненных батальонов из состава 77-й пехотной дивизии. Немцы имели около 25000 человек и 40 орудий. Просто для информации напомним, что по штатам 1914 года германский корпус должен был иметь более 45000 человек при 160 орудиях. За годы войны штатная организация германской армии изменялась в основном в сторону увеличения огневой мощи частей и соединений. То есть немцы ввели в дело значительно ослабленный корпус, личный состав которого в большинстве состоял из резервистов.

Направить на край света закаленный и полностью укомплектованный корпус первой линии, сняв его с Западного фронта, фельдмаршал фон Гинденбург просто не мог. Но даже эти

войска неизмеримо превышали по своим боевым качествам не признающую дисциплины толпу, в которую большевики превратили русскую армию.

Германский флот отнесся к операции более серьезно, хотя, скорее всего, причиной этому было затянувшееся безделье. В Балтийское море действительно были отправлены главные силы Флота Открытого Моря. Но опять-таки немцы не рисковали решительно ничем.

Гранд Флит не собирался разбивать лоб об укрепления Гельголанда, тем более что англичане после фиаско в Дарданеллах научились уважать минные заграждения. А сами немцы не могли вести какие-либо активные операции в Северном море, поэтому временный уход оттуда большинства германских кораблей не менял совершенно ничего.

Всего немцы направили к Моонзундским островам 10 линкоров, 1 линейный крейсер, 9 легких крейсеров, 58 эсминцев, 7 миноносцев, 6 подводных лодок, 27 тральщиков, 66 катеров-тральщиков, 4 прерывателя минных заграждений, 59 патрульных судов, 1 минный, 2 сетевых и 2 боновых заградителя, 5 плавучих баз, 32 транспорта и ряд других кораблей, в общей сложности 351 единицу. Этой эскадрой командовал вице-адмирал Эрхард Шмидт.

Силы русского флота значительно уступали немцам. Хотя в 1916 году удалось углубить канал в Моонзунде до 9 метров, и теперь броненосцы и крейсера могли проходить в Рижский залив внутренним фарватером, это относилось лишь к старым кораблям с малой осадкой. Броненосцы типа «Андрей Первозванный» и тем более линкоры Балтийского флота в бою участвовать не могли. Таким образом, русский флот имел в районе боев: 2 броненосца, 2 броненосных крейсера, 1 крейсер, 3 канонерки, 26 эсминцев, 7 миноносцев, 3 подводные лодки, 3 минных заградителя и другие корабли, всего 125 единиц. Наиболее современные корабли перечислены в приложении. Необходимо также учитывать мощные береговые батареи, наиболее сильными из которых были 305-мм батареи на мысе Церель (полуостров Сворбе, Эзель) и мысе Тахкона (остров Даго). Самым главным врагом немцев стали 11000 мин, которые русские успели поставить в этом районе. Главной бедой русских было полное моральное разложение войск. Солдаты и матросы воевать не желали, они с большей охотой и энергией митинговали. Офицеры были запуганы до полной невменяемости и были лишены реальной власти. Они не могли приказывать, им оставалось лишь уговаривать матросов. Нет ничего странного в том, что часть офицеров просто дезертировала, лишив сухопутные части и корабли командиров.

Ссылки советских историков на то, что царские адмиралы бежали от большевиков, «забыв о своем долге», просто умилительны. Революционные матросики в Кронштадте и Гельсингфорсе зверствовали так, что им позавидовали бы орды Чингисхана. А после того, как были пролиты реки крови, банды осатанелых садистов-убийц искренне удивляются, почему все нормальные люди шарахаются от них, как от чумы. Русские адмиралы не боялись смерти от вражеских снарядов. Но мучительная смерть от лап сумасшедших людоедов может испугать кого угодно, ведь это уже за гранью человеческого. Как мог командовать адмирал Бахирев, помня об убийстве командующего флотом адмирала Непенина и видя у себя за спиной выродка с револьвером в руке?

Придется процитировать одного из мелких большевистских главарей: «Прошло два, три дня с начала переворота, а Балтийский флот, умно руководимый своим командующим адмиралом Непениным, продолжал быть спокойным. Тогда пришлось для углубления революции, пока не поздно, отделить матросов от офицеров и вырыть между ними непроходимую пропасть ненависти и недоверия. Для этого-то и были убиты адмирал Непенин и другие офицеры».

То есть большевики гнусно лгут, говоря о «стихийном гневе масс». Эти убийства были хладнокровно спланированы и исполнены ленинско-троцкистскими выкормышами.