Морские титаны
Шрифт:
— Мне кажется, сеньор дон Рамон, что необходимо, не теряя ни минуты, окружить Цветочный дом и выставить караул у входа в подземелье, которым эти разбойники, увидев, что их обман раскрыт, вероятно, не замедлят воспользоваться, чтобы попытаться спастись бегством.
— Сдается мне, сеньор, — возразил дон Рамон, — что вы каким-то непонятным образом поменялись со мной местами ипозволяете себе предписывать мне то, что я должен делать.
— Извините, сеньор кабальеро, я думал…
— Я
— Шпион! — вскричал дон Хесус.
— Подыщите другое слово, если можете, я же иного подобрать не могу, — холодно заметил дон Рамон. — Итак, вы шпион, вы доставили мне драгоценные сведения — с этим я не спорю, — и я готов заплатить вам, если нужно.
— Заплатить мне, дон Рамон?
— Почему же нет, сеньор? Всякий труд заслуживает вознаграждения.
— Одно лишь усердие верноподданного его величества руководило мной, сеньор. Несмотря на ваши жестокие слова, — напыщенно продолжал дон Хесус, — совесть говорит мне, что я исполнил свой долг! Предлагать мне вознаграждение — это значит не признавать бескорыстия моих намерений и оскорблять меня!
— Прекрасно, я не стану настаивать. Но теперь, когда эти сведения вами сообщены, ваша роль закончена и начинается моя. Не угодно ли вам будет служить проводником людям, которых я пошлю на розыски подземелья?
— У меня есть слуга, который может исполнить это.
— Согласен и на это. Где же этот ваш слуга? Кто он такой?
— Индеец валла-ваоэ, изгнанный из своего племени уж не знаю за какое преступление. Он давно уже у меня на службе.
— Как его зовут?
— Каскабель.
— А-а! Этот негодяй — ваш слуга? — вскричал губернатор, уставившись на собеседника.
— Да, сеньор, он всегда был верен мне.
— Но вы мне отвечаете за него головой!
— Отвечаю, сеньор кабальеро, — хладнокровно согласился асиендадо.
Дон Рамон позвонил; явился слуга.
— Немедленно отправляйся к коррехидору дону Кристобалю Брибону и проси его явиться сюда со всеми альгвазилами, каких он соберет. Ступай… Да! Кстати, когда прибудет коррехидор, впусти вместе с ним слугу этого господина, он должен шнырять где-нибудь в прихожей.
Слуга поклонился и вышел.
Губернатор взял в руки книгу, раскрыл ее и сделал вид, будто читает с напряженным вниманием; дон Хесус понял намек и не произнес ни слова: что ему было за дело до презрения дона Района, когда он скоро уедет из Панамы навсегда и увезет с собой все свои богатства?
Прошло полчаса.
Наконец дверь отворилась и в дверях появился дон Кристобаль, за ним выглядывала отвратительная рожа Каскабеля.
Дон Рамон с живостью бросил книгу, в которой не прочел ни единого слова, встал и пошел навстречу дону Кристобалю.
— Извините, любезный коррехидор, — дружески сказал он ему, — что я потревожил вас среди ночи, но мне необходимо ваше преданное содействие в
— Я к вашим услугам, сеньор, говорите, пожалуйста, о чем идет речь?
Он отвесил почтительный поклон губернатору, пододвинувшему к коррехидору кресло, и слегка кивнул головой дону Хесусу.
Тогда дон Рамон передал дону Кристобалю, который слушал его с величайшим изумлением, все, что уже известно читателю.
— И вы обязаны этими сведениями дону Хесусу, сеньор? — сказал наконец коррехидор, подозрительно покосившись на асиендадо.
— Ему, любезный дон Кристобаль, он оказывает королю огромную услугу.
— Поистине огромную, однако, быть может, было бы не плохо поручиться за него самого.
— Гм! Вы полагаете?
— Да ведь он драгоценный человек, этот дон Хесус, а вам известно, сеньор дон Рамон, что ценные предметы утрачиваются скорее других; если не хочешь потерять, надо зорко наблюдать за ними, — заключил коррехидор с усмешкой, от которой мороз пробежал по коже асиендадо.
— Нет, такая мера была бы самоуправством; пока что приходится полагаться на него, позже мы увидим.
— Как вам угодно, дон Рамон, только лучше бы…
— Нет, повторяю вам, и оставим этот вопрос.
Дон Кристобаль склонил голову, асиендадо с трудом перевел дух, как водолаз, долго остававшийся под водой и наконец всплывший на поверхность.
— Этот негодяй, — прибавил дон Рамон, указывая на Каскабеля, — послужит вам проводником, чтобы указать вход в подземную галерею. Смотрите за ним в оба и при малейшем подозрительном движении размозжите ему голову.
Каскабель, ничуть не смущаясь, пожал плечами.
— Что это еще значит?! — вскричал дон Рамон, заметив непочтительный жест.
— Ничего, — грубо ответил индеец, — но я желал бы знать, чем меня вознаградят, если я в точности исполню поручение.
— Сто палок тебе, мерзавец! — крикнул коррехидор, склонный к крутым мерам.
— Ну, а если я не согласен исполнить требование? Ведь я же волен поступать как хочу.
— Если ты не исполнишь…
— Позвольте, позвольте, дон Кристобаль, — со смехом перебил губернатор. — Если ты честно исполнишь возложенное на тебя поручение, вот эти десять унций, которые я отдаю коррехидору, он передаст тебе. Доволен ты теперь, дружок?
— Все лучше, чем сто палок; с вами, по крайней мере, можно разговаривать, не то что с этим — у него одни угрозы на языке.
— Ну, довольно, теперь ступай с сеньором коррехидором. Предписывать вам торопиться, думаю, лишнее, любезный дон Кристобаль.
— Положитесь на меня, сеньор дон Рамон, я не потеряю ни минуты.
— А вы, дон Хесус Ордоньес, вольны идти, вы свободны. Асиендадо не заставил повторять приглашения дважды; он поклонился и немедленно вышел.
Дон Рамон остался один.