Морской разбойник. Морские разбойники
Шрифт:
Матросы между тем успели соорудить виселицу и сделать все приготовления к своей кровожадной расправе. Еще мгновение, и веревка уже почти была затянута на шее Фида, но в эту секунду подскочил священник и, удержав веревку, схватил поднятую и обнажившуюся при этом руку Фида.
— Еще минуту! — кричал он. — Еще мгновение! Погодите! Заклинаю вас всеми святыми! Что означают эти слова: "Арк Лингавен"? Почему у вас вырезаны на коже эти слова?
— А, вот что, — произнес Фид, хладнокровно поправляя петлю на шее, — видно, что вы ученый человек, если так легко разобрали нацарапанное здесь… Тот, кто писал эти слова, был не очень грамотен.
— Но откуда эти слова? Скажите, что они значат? Для меня многое связано с этим именем… И, обратившись к разбойникам, нетерпеливо желавшим покончить со своими жертвами, он воскликнул:
— Неужели вы не можете подарить еще одну минуту умирающему человеку?
— Дайте им еще минуту, — произнес позади властный голос.
— Ну, говорите же, Фид, — торопил его капеллан.
— Да вот, видите, — отвечал тот с обычным спокойствием, — это длинная история, если всю рассказать… Пожалуй, эти черти, не дадут закончить.
— Так говорите скорее! Ну, ради Бога, говорите!
— Ну, хорошо, да только с чего начать?
— Какое значение имеют эти слова для вас самих?
— Для меня-то никакого. Это была надпись на ведре, которое мы нашли тридцать лет назад на покинутом судне.
— Но ведь вы не стали бы…
— Ну, конечно я не позволил бы вырезать у себя на руке то, что написано на каком-нибудь первом попавшемся ведре. Конечно, сударь, нет. Но на этот раз дело было иначе. На том самом корабле мы с Гвинеей нашли еще дитя.
— Мальчика? — воскликнул священник голосом, полным тоски и нетерпения… И он был жив?
— Да, то есть, он еще не совсем был мертв.
— Но вы его спасли?
— Да, сударь, нам это удалось.
— Ребенок был один? — продолжал допытываться священник, горя нетерпением.
— Его мать, сударь, умерла на наших руках.
— Его мать? Итак, с этим ребенком была женщина? Ей должно было быть на вид лет тридцать пять… светлые волосы и на лбу шрам. Не правда ли?
Фид на секунду задумался. На лице его было написано удивление… Потом он медленно проговорил:
— Да, сударь, пожалуй, что все это было так, как вы говорите… Все это было тридцать лет назад, и я кое-что запамятовал, но дело в том, что шрам на лбу был. Это я помню точно, потому что заметил его, когда наклонился взять у нее из рук ребенка.
Пресвятой Боже! — воскликнул священник, прикрывая лоб рукою, как человек, которым овладела одна мысль, кажущаяся ему самому невозможной.
— Неужели это так?.. Возможно ли? Многие годы я напрасно искал следы этого ребенка и только теперь, несколько Десятилетий спустя, неожиданно попадаю на эти следы. Все это кажется мне совершенно невозможным, а между тем обстоятельства указывают на то, что я не ошибаюсь.
Мистрис Эллис с глубоким волнением смотрела на него и прислушивалась к его словам. Наконец она схватила его за руку и, вся дрожа, прерывающимся голосом воскликнула:
— Мертон! Мертон! Скажите мне, что все это значит? О каком ребенке вы говорите?.. Не знаю, должна ли я догадаться?.. Нет. Если я ошибаюсь, это было бы слишком тяжелым разочарованием. Я боюсь об этом и подумать.
— Погодите, погодите, мой дорогой друг, — успокаивал ее священник. Пути Божьи неисповедимы, я надеюсь, он осветит нам путь, по которому мы так давно идем с завязанными глазами.
"Арк Лингавен"! Так называлось имение на островах, принадлежавшее одному моему старому другу, и туда я отвез вашего ребенка, леди, когда вы мне его доверили, потому что должны были держать в тайне ваш брак с Полем де Лассетом. Оттуда я просил отвезти его назад на материк, когда ваш отец умер. Корабль, на котором находился ребенок со своей няней, погиб в море, но, как мне кажется… как я теперь готов думать, ребенок не погиб. По-видимому, он чудесным образом спасся. По крайней мере, мне хочется этому верить, но я боюсь… Не знаю, что еще скажет нам этот человек.
Мистрис Эллис обратилась к Фиду:
— Скажите, вы говорили что-то об ошейнике? Ради Бога, скажите, в чем дело? — спросила она дрожащим голосом и прибавила:
— Если я не ошибаюсь, вы говорили об этом со слов негра?
— Да, сударыня, но ошейник едва ли может иметь серьезное значение, — ответил Фид. — Это просто ошейник одной собаки, найденной нами на том же потонувшем корабле; мы эту собаку съели, когда у нас истощились все припасы и мы стали страдать от голода. Нам было очень жаль бедное животное, но, знаете ли, нечего было делать. Ну вот, потому, должно быть, негр и сохранил этот ошейник на память; может быть, это у него было такое суеверие, примета какая-нибудь, не знаю, но только он никогда не снимал его с руки, да вот, если хотите, можете посмотреть.
И, нагнувшись к телу своего мертвого товарища, он завернул у него рукав рубашки до самого плеча.
В самом деле, на руке повыше локтя находился ошейник, крепко обхватывавший руку. Фид снял его, не прибавив больше ни слова, и подал священнику.
— Посмотрите, — сказала мистрис Эллис дрожащим голосом, — с внутренней стороны находится металлическая пластинка с какой-то надписью. Может быть, вам удастся ее разобрать?
— Да, да, вы правы! — воскликнул он. И, приблизив к глазам пластинку, прочел вслух: "Плутон, принадлежит Полю де Лассету".
— Всемогущий Господь! — воскликнул он. — Итак, мальчик, которого они нашли, несомненно, Гарри де Лассет.
И, обратившись к Фиду, он с нетерпением спросил:
— Вы нашли мальчика, но что вы с ним сделали? Скажите, ради Бога, где он может находиться теперь? Если вы можете дать нам какие-нибудь…
Но вопрос застыл на его губах. Крик радостного восторга, крик, подобного которому ему не приходилось слышать, не дал ему закончить… В ту же минуту, обернувшись, он увидел мистрис Эллис, повисшую на груди молодого человека, приговоренного к повешению.