Морской волк. 1-я Трилогия
Шрифт:
— Но сколько я помню, практика штурмовых частей была признана порочной, по опыту той войны? Даже для самой Германии…
— Во-первых, признана победителями. Во-вторых, Германия была уже тогда на издыхании, подорвав силы. В-третьих, и это тоже важно, мы совсем не стремимся сделать штурмовой всю пехоту. Это скорее «клинья» впереди основной массы, раздробить наиболее опасных, зацепиться за бреши, позволить войти в контакт на более выгодных условиях.
— Что ж, вы убедили меня, Борис Михайлович. Хотя записку вашу я еще прочту, очень внимательно.
— Следует лишь отметить, что нам сильно мешает отсутствие надежной связи. Легкие и компактные радиостанции становятся так же важны, как пулеметы.
— С января получите. Радиостанции нового поколения, модульной сборки, частично на полупроводниковых элементах. По образцу той, что у потомков Р-126. Пока мелкосерийный выпуск, но и то хлеб. С апреля обещали массово, и еще улучшенной модели. Посмотрим, как они сдержат слово.
— И вооружение. Все-таки такое оружие как АК было бы просто великолепно, именно для штурмовых. Насколько мне известно, с выпуском боеприпасов сейчас стало легче, эти роторно-конвейерные линии Льва Кошкина — кстати, надо бы товарища достойно наградить и дать ему свое ЦКБ, как в той истории в сорок четвертом — так вот, эти линии дали просто скачок вперед в производстве патронов. Может быть имеет смысл одну линию сделать под патрон АК? И запустить, хотя бы небольшой серией, этот автомат?
— На заседании ГКО я подниму этот вопрос. Поставлю перед товарищем Ванниковым.
— Теперь — что у нас по Сталинграду?
— Непосредственно на фронте отрицательных изменений, в сравнении с той историей, не замечено. Насколько удалось установить разведке, дивизии все те же, причем в благоприятной для нас диспозиции. Немцы еще больше сконцентрировали свои войска в Сталинграде, в отчаянных попытках прорвать нашу оборону — при этом снимая части с флангов, еще увеличивая участки под ответственностью румын и итальянцев. В то же время наше положение намного устойчивее, а потери меньше.
— Допустим, прорвем. И замкнем. Что дальше? Контрудар Манштейна, в декабре?
— Под моим началом проведена командно-штабная игра. Где действия немцев примерно соответствовали той истории. Разработаны меры. В конце концов, не прорвались тогда — не прорвутся и сейчас.
— Время. И наши потери. Наша задача, Борис Михайлович, не просто выиграть войну, это мы и так знаем, что победим — но сделать это быстрее и легче. Что же касается тактики «штурмовых групп» — то есть мнение, ее необходимо проверить в полной мере. На участке фронта, который не привлечет внимание — и наличествует ряд очень благоприятных для нас обстоятельств. Накопить опыт — чтобы быстрее внедрялось войска.
И товарищ Сталин внимательно посмотрел на большую карту на стене. На самый северный участок фронта.
Лейтенант Юрий Смоленцев
Он же — «Брюс»
Это правда, что в Заполярье конец октября, начало ноября — лучшее время для разведчиков-диверсантов! Ночи уже темные, день короткий — а снега еще нет, и болота успели замерзнуть. Ну а если у тебя еще и ПНВ (прибор ночного видения), и абсолютно точные и подробные карты местности (по здешним меркам, круче некуда — предки как карты наши увидели, так не успокоились, пока не растиражировали, в самом срочном порядке) — так это вообще! Ну а самое главное — местность насквозь знакомая. Нас тут учили, нас тут гоняли, по этим сопкам и болотам, в любое время года — и ловить пытались, со всем старанием, и на простых учениях, и на президентских маневрах. Причем так, как егерям фрицевским и не снилось: чуть зазеваешься, и над тобой уже вертолеты, из них спецназ горохом — и ночью не скрыться, аппаратура все видит, те же ПНВ, тепловизоры, датчики движения на тропах, да еще и беспилотники могут в небе висеть, вот насчет спутников не знаю. Ну а здесь же, как кто-то там сказал — если тебя не видно по прямой директрисе в цейсовскую оптику, то значит не видно никак. Красота! Ну, и опять же — все тут привычно. В том, будущем нашем, ходили ли мы на сопредельную территорию, до Киркенеса? Это, простите, военная тайна — но Луостари, это территория уже была наша, кто помнит, что довоенная Финляндия имела выход к Баренцеву морю, утраченный в сорок пятом, когда область Печенга-Петсамо, с портом и никелевыми рудниками, отошла к СССР. На этом самом аэродроме в конце пятидесятых, в 169 истребительном полку 122 авиадивизии СФ служил Юрий Гагарин, летал на Миг-15 — в память, о чем сохранился дом с мемориальной доской. А не так далеко от него будет стоять огромный черный крест над могилами немецких летчиков, этой самой войны. А уж мы постараемся, чтобы могила эта была побольше. Сюда мы шли, как в песне Высоцкого — «держась, чтоб не резать их сонных». Положим, сонных фрицев мы не видели — но вот тот патруль что мимо нас в десятке метров прошел, стопроцентно можно было весь и по-тихому! Но нельзя было шуметь — и мы лишь смотрели вслед фрицам, которым сегодня неслыханно повезло.
Мы — это, кроме меня еще Андрей-второй, и Влад, вернувшийся из Москвы (с самим Сталиным встречался!). А вот Андрей-первый так и остался, в «столичном округе», тренировать местный осназ. И еще двенадцать местных, разведчики десятой гвардейской. Причем их командир, старшина Бородулин, уже ходил к этому самому аэродрому весной. Нас за своих приняли не сразу. Без обид — у разведчиков надо в каждом товарище уверенным быть стопроцентно, в поиске от оплошности, неумения или малодушия одного нередко зависит жизнь всех. Так что, невзирая на звания экзамен нам устроили по-полной, как новичкам. И в тылу своем, учебный поиск и захват (причем тот, кого мы должны были брать, был предупрежден и настороже — ошиблись бы, прикладом можно было получить реально). И тренировка по рукопашке — ох, только не покалечить бы мне вас, мужики, ну куда же вас трое на меня одного, да еще с ножами? Хорошо хоть ватник старый дали, жалко было бы свое драть, из тех времен. Кстати, голыми руками против клинка работать, вопреки Голливуду, это действительно сложно, если против тебя профи, а не дворовый хулиган — но вот любой длинномер в руке шансы очень уравнивает, палка эта сойдет, ничего что размером с ментовский демократизатор, тут главное достать оппонента чуть раньше. Так, первому руку заблокировать, и ногой — черт, если как меня учили, я ему коленную чашечку выбью, придется просто подсечку, и вот так — оп-па! Понял, встает и больше не участвует, «условно убит». Резвые, никак вас в линию не выстроить, а если обманкой, от так, руку блокировать, ногой в бок, вполсилы, чтоб почки не отбить — о, наземь летит, подскакиваю, условно добиваю. Так, ну один на один можно и по-простому, палку в сторону — иди сюда! Ох, е, чуть не достал, от ватника клочья — но я все ж быстрее! Еще раз — блок, и «полочка», руку в захват, «никке» — блин, ты ж счас сам себе руку сломаешь! Вот так, мордой вниз — а теперь, перехват с «никке» на «санке», обыск и конвоирование. Довольны? Ну и последним пунктом было, реальное хождение за языком. Проблема была в том, что фрицы, наученные горьким опытом, спали днем, а ночью занимали места в траншее. За нас, однако, было то, что ночь сейчас длинная, а день очень короткий. И наблюдением удалось установить, что фрицевский сон захватывает еще и вечер. Разумно — обычно ведь разведпоиск ведется под утро, в «час быка», когда у человека, живущего по «биологическим часам», сон крепче всего. А вот с самого вечера поиск обычно не начинали — ждали, когда все уснут покрепче. Ночь. Вялая перестрелка. Не бой — просто пулеметы, очередь от нас, от них. Нам это и надо!
— «Наших» фрицев прибьете — ворчит Бородулин — ну как же мы определяться будем?
До такого лишь наши додуматься могли — обратить внимание на «почерк» фрицевских пулеметчиков. Кто и какие очереди отсекает, прям мелодия — действительно, у каждого манера своя. И если сменилась — значит, новая часть прибыла, ну а та в тыл на отдых. Ничего, мужики, привыкнете — подумайте лучше о тех, в кого этот фриц попасть мог! В ночной прицел видно хорошо. «Винторез» как раз достанет. Очередь от нас — и вот, отвечает фриц напротив. Вижу над пульсирующим огоньком очертания головы — и стреляю. Никто не подумает ночью на снайпера — шальная пуля-дура. Заткнулся — вот теперь внимание! Что сделает второй номер? Первую помощь своему, позвать санитаров (хотя бесполезно — ну не промахиваюсь я с такой дистанции, меньше двухсот!). Но главное, должен он выглянуть, что на «поле боя» творится, не ползут ли русские, он же уверен, что не видно его, ну покажи личико, гадина! Ага, мелькнуло. У меня уже прицел выверен и палец на спуске. Есть! А вот теперь вперед! Скажете, не дело это для снайпера, вместе со всеми, он должен сзади прикрывать и в темпе гасить, кто вылезет? Так если нас обнаружат, и начнется, бесшумность уже будет не нужна. И будут от нас работать две СВУ, в руках снайперш Десятой Гвардейской. Ага, тут снайперами — девушки. В другое время, может быть, и приударил бы — но сейчас каждую свободную минуту мы обучали их обращению с новым оружием. Чем СВУ лучше мосинки — что самозарядная, позволяет в темпе работать по группе, не сбивая прицел, а меткость нисколько не хуже, в отличие от снайперской же СВТ. А еще она под тот же трехлинейный патрон «ноль восьмого» — в общем, нам намекнули, что на самом верху принято решение запустить ее в серию, возможно вместе с СВД — казна не разорится, учитывая относительно малый потребный тираж снайперских винтовок, в отличие от «калашей». А стрелять девчонки умеют, у каждой из них дохлых фрицев по десятку минимум — надеюсь, прикрыть смогут. Ну и минометчики наши наготове, отсечь этот участок огнем с боков и тыла, если что. Расстояние до фрицев преодолеваем ползком, за рекордное время. Мин тут нет — проверено. Чуть задерживаемся, чтобы разрезать проволоку. Вот — мы уже в траншее. Два дохлых фрица, по которым я стрелял, и MG-42. Двое наших сразу хватают пулемет и ленты — прикроют накоротке.
Разбегаемся по траншее, я влево, Влад вправо — отчего так? — из-за раций, гарнитуры которых только у нас, ну и третья у Андрея, оставшегося на исходной, у него, кстати, тоже «винторез», так что снайперская поддержка у нас будет полноценная. Естественно, местные с нами. Бородулин дышит мне в затылок, передо мной бежит сержант Ромахин. Поворот траншеи — и прямо перед нами, рослая темная фигура! Ромахин бросается на фрица — и отлетает прямо на меня, я едва успеваю прижаться к стенке траншеи. Фриц передо мной, замахивается кулаком — почему не стреляет? У меня в руке пистолет-бесшумка, стреножить его что ли — а после тушу такую тащи? Чисто на инстинкте, бью его ногой в живот, классический «май гери» пробивающий — не достал до меня фриц, нога длиннее, да еще на противодвижении, сам наткнулся на удар, так это у почти всех боксеров, техника руками у них великолепная, но вот ногами работают плохо и защиты от них обычно не знают. Забегая вперед, скажу: когда фрица притащили к нам, и стали осматривать, у него на мундире был значок, серебряная рукавичка. Спросили, что это — «я чемпион Пруссии по боксу». Поедешь теперь, чемпион, на «Норильск-никель», если повезет остаться живым и спорт не бросишь — может еще встретимся после, когда ты будешь от здешней ГДР выступать, на чемпионате по армейской рукопашке. Надеюсь, что ФРГ в этой истории не будет. Фриц сгибается как складной метр, хрипит. Получает от меня еще и рукояткой пистолета по башке. Бородулин проскакивает вперед, прикрывает, пока очухавшийся Ромахин с кем-то еще вяжут фрицу руки и суют портянку в рот. А что собственно этот фриц тут делал? Почему не стрелял? Фу ты, вот же его автомат лежит, разобранный, чистку затеял, на посту? Нет, у них же орднунг все ж, чтоб до такого.… А вот дневальным ты мог вполне быть. Заглядываю за следующий поворот, отстранив Бородулина — точно, блиндаж! По размерам, на отделение. Растяжку что ли на вход поставить? Мелко… Ноктовизор на глаза — пистолет в руке. Вряд ли фрицы спят в обнимку с оружием — и немедленно признают в вошедшем чужака. Вхожу — и доля секунды на оценку ситуации. Шестеро — спят на нарах. И винтовки, «кар.98» у входа стоят. Никто не проснулся. И не проснется уже. Примериваюсь — и две пули, в головы ближайшего ко мне справа, и его соседа. Перекидываюсь на левую сторону, и то же самое. Перемещаюсь в глубь блиндажа, в левой руке у меня уже нож — а левой я владею не хуже чем правой. Фриц дальний слева спит удобно, на спине, горло открыто. Кровью забрызгался, блин! И тут последний фриц открывает глаза. И орет — найн! Найн! Фюнф киндер! Киндер, то вроде по-ихнему, дети? А фюнф, четыре или пять? А наших детей вы жалели, суки? Вот не знаю, почему я его не убил? Хенде хох — руки тянет послушно. Пошел — встает, к выходу. Я бью его в затылок. Нет, не ножом — чтоб лишь вырубить. У входа их винтари, схватит еще. В блиндаже уже кто-то их наших — хватают фрица за шиворот, быстро вытаскивают наружу, еще один язык. Блин, где они свои ксивы держат, «зольдатенбухи»? Вот наверное, руки измазал в крови? А растяжку я все ж поставил — на двери блиндажа. Когда фрицы хватятся — сюрприз будет, кто первый откроет. Ну, теперь, ноги! Связь с Владом — общий отход. Встречаемся на том месте, где нырнули в траншею. И — к своим. Когда до наших уже немного, от фрицев доносится грохот взрыва.
— Сработала моя противотанковая — говорит Влад — эх, минутой бы позже!
Вступают пулеметы — как от фрицев, но гораздо левее, так и от нас. Несколько раз слышу свист пуль близко — но, слава богу, не задело никого. Так и вваливаемся уже в нашу траншею. Все целы! А фрицев пленных — целых двое. И дохлых семеро, и пулемет принесли, полезная в хозяйстве вещь!
— Слышь, Влад, а что это у тебя рвануло?
— Правофланговой группе не повезло. Точно так же наткнулись на фрица, несущего дозор у блиндажа.
Так вот, значит, дислокация их — по траншее блиндажи, возле них дневальные-часовые, а в промежутках, примерно посреди, пулеметчики? Но тот фриц оказался резвее, уже открывал рот чтобы заорать — и Влад успокоил его пулей из бесшумки в голову. Блиндаж же тот был гораздо крупнее, в нем мог уместиться взвод полного состава, тридцать рыл — потому внутрь наши разумно не полезли, зато растяжку у входа Влад догадался поставить, причем не эфку как я, а противотанковую. Так что полезшим наружу фрицам, мало не показалось! Ну, вот такая и была история.