Морской волк. 1-я Трилогия
Шрифт:
А сейчас вот — Луостари. Сто пятьдесят километров по тылам, причем тихо, боже упаси себя обнаружить. Влезли на сопку, заросшую березняком. И вот он, аэродром, внизу под обрывом, прямо за рекой. Самолеты видны — исключительно истребители, «мессера» остроносые, ну да, «фокке-вульфы» на Севере лишь в следующем году будут. А Бородулин рассказывал — весной тут бомбардировщики были. И в домике на вершине, сейчас заброшенный стоит, мы уже смотрели, немецкая метеостанция была. Это как же наши тогда двое суток по соседству сидели, фрицы наблюдениями своими занимаются, в ста шагах, и никто ничего? Уважаю! В оптику обследуем аэродром. Интересующий нас объект находим быстро — штабеля бочек, от нас метров семьсот. Слышал, у фрицев в войну был какой-то бзик: бензовозов-цистерн они не использовали вообще, лишь заправщики на аэродромах. А в войсках — бочки в кузов обычных грузовиков. Вообще-то в веке двадцать первом похожий принцип есть: мягкие емкости из армированной ткани, самого разного размера, пустую свернуть, так совсем мало места занимает, а наполнить если и в грузовик поставить — автоцистерна выходит, очень удобно, типоразмеры от бочки до цистерны «КамАЗа». И фрицы, наверное, тоже — чтобы машины не специализировать. Вот только те ли бочки? А то видел не раз на точках среди северного побережья, бочек этих огромные залежи, кто порожняк вывозить будет, так и ржавеют горой. Но это у нас — а может быть у фрицев орднунг, положено пустые собирать, укладывать и назад везти, чтоб добро не пропало? Нет, вижу, грузовик подъехал, и фрицы бочки с него сгружают. Судя по тому, как ворочают — явно, не пустые. А вот там, по соседству, неужели бомбы? Или снаряды для зениток — упаковка характерная. Нарушение техники безопасности — наказать вас за такое надо, фрицы. Чем мы и займемся. Смотрим дальше. Так как подвиг Зои Космодемьянской повторять, совершенно неохота.
Не буду касаться откровенно резуноидного бреда, что эта Зоя во исполнение директивы «оставить немцев без крова» жгла крестьянские дома, за что ее обозленные местные жители сами скрутили и немцам передали — слышал и такое по ящику, от какого-то вонидзе. Но вот по версии канонической, Лидова (и в фильме «Битва за Москву», где командир Зою вызывает и говорит, пойдешь в Петрищево). Вы поверите, что командир отряда послал городскую девчонку, почти необученную, одну, с приказом «поди туда и что-то подожги?». Вот и я не верю в такой бред — командирами засылаемых партизанских отрядов даже в сорок первом старались ставить людей хоть сколько-то опытных. Которые должны были знать, что одного человека на такое посылать нельзя. Как нельзя ни в коем случае лезть на охраняемый объект, не рассмотрев предварительно, где часовые? Сколько их, как скоро меняются? Есть ли патрули, где они ходят и как часто? Где караулка с «группой быстрого реагирования»? Выход на объект — и пути отхода, очень желательно не один? Диверсанту, ставящему мину, или готовящему поджог, в этот момент сложно смотреть по сторонам — потому обязательно должен быть кто-то прикрывающий. А еще лучше, в дополнение, снайпер или пулемет напротив ихней караулки, прикрыть путь отхода; если просчитать действия преследователей и противопехотки или МОНки на пути заранее выставить, так это совсем замечательно. Ну а если как у Лидова записано — «Зоя чиркнула спичкой, и в этот миг не замеченный часовой подкрался, схватил ее и поднял тревогу» — у спецов про такой «героизм» слов нет, кроме матерных. Прийти, сделать и уйти незаметно, не снимая охрану — это даже я бы взялся, исключительно со страховкой, чтоб сразу валить часового, как только что-то не так. Нет, ясно, что на войне по-всякому бывает. Удача улыбнется вдруг, откроет ворота, вот здесь и сейчас проскочить. Но это, во-первых, тоже опыт и интуиция, оценить реально ли, а во-вторых, все равно «русская рулетка», когда от тебя мало что зависит. И, мое личное мнение, делать так можно, лишь, когда по-полной, как я рассказал, отработать нельзя, или это будет еще больший риск. А в том конкретном случае с Зоей в изложении журналиста, я таких форс-мажорных обстоятельств не вижу. Если не считать за таковое, что командир отряда — не соответствует званию и должности. Препод в учебке нам говорил, что там не так все было. Отряд тот партизанский был послан в немецкий тыл вести разведку и резать линии связи. Зоя же была комсомолкой-фанатичкой, которой в лесу сидеть не хотелось, когда надо фашистов бить — и она самовольно взяла бутылки с горючкой и умотала в деревню Петрищево, хоть что-то поджечь. Дальше все по тексту — и когда Лидов ославил в «Правде» всю ее историю, было бы странно нашим не подтвердить, что так и было задумано, был такой приказ, героической партизанке. И раскрутили, ради идеологии, и правильно это было — вот только девчонку жаль! Ну а мы не гордые. Не нужно нам посмертно в «Правду», и Звезду Героя — тихо придем и уйдем, а вот фрицы сдохнут.
Колючка по периметру — ну, если там мин нет, и не под током, то для нас несерьезно! И всего один часовой, у бочек ходит. Ведь если наши уже наведывались сюда, полгода назад — то должны же фрицы учесть? В принципе, можно и отсюда бочки достать, из СВУ, бронебойно-зажигательной. После чего вон те зенитки опустят стволы и прочешут сопку частым гребнем. Так что — оставим как резервный вариант. Главное — нет ли тут «секретов»? Сидят в засаде такие же спецы-егеря, замаскировавшись, сами все видят, ждут таких как мы. Это, между прочим, самое опасное, с чем может встретиться диверсант. И ничего не сделать — если только не наблюдать сутками, ведь спецы тоже люди, а не роботы, им надо спать жрать и все прочее, значит меняться они должны. Но нет у нас лишних суток — зато есть тепловизор, как раз на такое прихваченный. До теплозащитных костюмов додумаются лет через пятьдесят — так что засада будет как на ладони, если только они в рептилий не превратились, как в Голливуде, сколько человек тепла выделяет, даже лежа неподвижно? Засады нет. Стемнело. Можно выдвигаться. Идем мы с Андрюхой, и двое разведчиков-гвардейцев. Саперы, как я просил, «с собачьим чутьем, чтобы мины видели сквозь землю и в полной темноте». Еще тащим две резиновые лодки, какие летчики над морем берут, одноместные. Зачем, если можно просто плыть, речка-то совсем не широка? Можно конечно — вот только после в мокром бежать, расход сил будет много выше, нам это надо, если можно избегнуть? Мин нет. Ну, фрицы, вы обнаглели! На Хебуктене, и то охрана была внушительнее — а здесь, когда до фронта можно пешком дойти? Саперы остаются, а я и Андрей перебираемся на тот берег, вытягиваем лодки и ползем наверх. Медленно и осторожно. Тут склон крутой, мины поставить сложно — а дальше уже проволока. И за ней часовой у бочек — шагах в ста. Место открытое, вплотную не подобраться — заметит. Но нам подбираться и не надо — окончательно убедившись, что в пределах видимости больше никого, стреляю из «винтореза», целясь в голову. Сто шагов с ПНВ — не промазать. Пошло время — и адреналин. Режем проволоку, ныряем в дыру. Затененные участки преодолеваем бегом, лишь пригнувшись, сколько-то освещенные ползком. Андрей прикрывает, я ставлю мины. Еще из числа тех, века двадцать первого — на радиосигнал, на время, на неизвлекаемость. Две на бочки. Еще одну решаю рискнуть, не зря же часовой ходил вокруг и бочек, и ящиков, вдруг огнем не достанет? Набрасываю шинель часового, надеваю его каску, «винторез» на «кар.98» не похож, но издали сойдет, если у зениток оглянется кто, до них метров двести. Прохожу до ящиков — точно, по маркировке, боеприпасы! Прилепляю мину — и так же назад. Труп часового быстро подтаскиваем к бочкам. Бросаю тут же его каску и шинель. И назад, как пришли. Назад добрались рекордно быстро — за сорок минут. Уже с этого берега реки, щелчок по гарнитуре Владу, засекаем время. Вот мы уже на сопке, все в сборе.
— Связь?
— Прошла. Подлетное… минут через двадцать будут!
Началась вторая часть плана. И вывести нас из-под преследования, и причинить немцам еще ущерб. Ждем. Наконец слышу далекий звук моторов. Маяк давай! Шестерка Ил-2 подходит с востока. У ведущего на приборной доске простейший маячок, буквально на коленке сделанный умельцами с «Воронежа». На фиксированной частоте, показывает направление и дистанцию до нашего передатчика, тоже из тех, иных времен. Привязка к местности — что цель от нашей точки, по такому-то курсу, на дистанции… Достаточно, чтоб сошло на первый заход. А на второй, уже будет хорошая подсветка. Штурмовики проскакивают буквально над нашими головами. Невидимые в ночи, мы находим их лишь по звуку. И сразу, пройдя наш «привод», начинают стрелять. Влад нажимает кнопку. И внизу вспыхивает солнце, на краю аэродрома. Не ядерный взрыв конечно, но тоже впечатляет. Гадайте теперь, фрицы, как это русские самолеты вышли на вас и ударили так точно! Блин, никого из «горбатых» не задело? Нет, идут на второй заход! Теперь их цель, стоящие у полосы истребители. Слышен вой фрицевской сирены — алярм! И идут вверх трассы, с позиции зениток.… А ведь ближняя батарея тоже попадает в сектор обстрела «Илюшиных»?! Поможем! Влад, работаем, Андрей, корректируй по времени, остальные не стрелять! Мы не видим, сквозь поле зрения прицела, когда штурмовики заходят на позиции зениток. Зато это хорошо видит Андрей, и командует нам. У меня уже на перекрестье офицер, похоже, что командир батареи. Готов! Влад успел выбить наводчика одного из автоматов. Ищем цели — но Андрей команды не дает. Штурмовики утюжат уже что-то на той стороне аэродрома, там тоже что-то горит. Сделав третий заход, пропадают в темноте. Кстати в нашей истории Ил-2 появились на СФ лишь в сорок третьем. И оказалось, что им трудно летать в полярную ночь — пламя из выхлопных патрубков слепило пилота. Пришлось порядком повозиться, с пламегасителями, удлинением труб, пока эту проблему решили. Сейчас же полк штурмовиков был переброшен на Север месяц назад. Причем что интересно, они пришли уже с заводскими изменениями, «ночной вариант», не роскошь, а необходимость, сколько в этих широтах светлого времени в зимние полгода? Читают значит, те кто надо, нашу информацию о войне, и учитывают оперативно — что весьма поднимает нам самоуважение и моральный дух. Сейчас же нам тут делать нечего — поработали хорошо! Теперь и у истребителей фрицевских проблемы начнутся, без бензина летать, придется им снизить активность. Если конвой не прорвется — ну тут я на «Воронеж» крепко надеюсь, чтоб не пропустили. Чтобы Печенга стала нашей — в сорок втором!
А мы уходим, в ночь. Чтобы с рассветом, встав на дневку, быть как можно дальше. ПНВ и знание местности дадут нам преимущество, идти быстрее, чем фрицы могут от нас ожидать. Когда фрицы поймут, что тут не только наша авиация работала, мы будем далеко — а дорог тут нет, и вертолетов тоже. И поймут ли, что за следы мы оставили? Труп часового, отдельно от шинели — так сгорело все до головешек, зря что ли я тушку к самым бочкам приткнул? Пули в бошку зенитчиков? А что, будут по каждому жмуру явно во время авианалета, судмедэкспертизу делать? Проволока порезанная — это да, след. И невероятная для ночи точность удара. Короче, если самый главный фриц очень умный, то может догадаться. А если служака, спишет все как есть. Хотя очень умный после появиться может, ведь должно же быть какое-то расследование у фрицев, по поводу? В общем, делаем ноги, мужики! Земля подмерзла, идти легко. И не белая еще, хотя погода мерзейшая, то ли дождь, то ли снег. За остаток ночи мы отмахали не меньше тридцати камэ. Хочется, знаете, дожить до Победы. Коли задание выполнено — нам в немецких тылах делать нечего. Домой, отдохнуть, и снова… Хорошо, день короткий. Замаскировались, часовых выставили, спим. Днем и ПНВ не поможет — попадемся на глаза фрицевскому патрулю, на открытой местности, не тайга все же. А вот ночью, козыри наши. Бегать по камням в темноте, где сам черт ногу сломит? Так мы не бегом, а ходом маршевым, четыре-пять каме в час, и то выйдет быстрее, чем днем ползком и озираясь. У идущего головным ПНВ, у замыкающего тоже, не потеряется никто. Ночь — идем дальше. И еще день, и еще ночь. А вот на следующий день мы попали. Обошлось — а ведь могли и крупно влипнуть! Место впереди было, не очень приятное. С одной стороны озеро, с другой болото непроходимое, не промерзло еще — и дефиле между ними, где-то километр ширины, и четыре-пять длиной. И проскочить его затемно мы не успели. А обходить, выйдет лишних километров двадцать. Как обычно, встали на дневку, ждем. Даже если там и засада, ночью проскочим — чтобы километр фронта плотно перекрыть, и роты будет мало.
Сплю. Снится мне река Волга, из той, довоенной жизни. Город какой-то, старорусский, но не Звенигов, другой какой-то, люди гуляют по набережной. Со мной рядом девушка красивая, волосы русые, платье в цветах — а я вспомнить ее не могу, хотя за руку держу, и она мне говорит что-то, и смеется. И звук в воздухе, сначала как от комара, затем громче, тон меняет. Над рекой вертолеты, «Апачи» штатовские, явно на боевой заходят, я кричу, ложись, но не слышит никто! И ракеты залпом, прямо в толпу, и пушки очередями. Тут у меня в руках откуда-то появляется «Игла», и злость, ну получите счас, и…
— Тревога! К бою!
Что за черт — проснулся, а вертолеты слышу? Какие нах, вертолеты, где я? Выглядываю. Прямо над нами проходит одиночный Ю-52, высота где-то меньше километра, может восемьсот. И парашюты за ним, десятка два. Накаркал, блин. Вот вам и вертолеты со спецназом, в преследование. Значит, нашелся у фрицев кто-то умный в штабе, слепил эрзац из того что было. Стоп. Будь я главным фрицем, по-другому бы организовал. Первым делом, разведку — уж «Шторх» бы у фрицев нашелся точно. Аналог нашего У-2, хотя внешне больше на послевоенный Як-12 похож. И по мемуарам, главный воздушный враг наших партизан — эскадрилья «Юнкерсов» пролетела, смех, опять болото бомбить будут, страх на лягушек наводить — а вот если «Шторх» над лесом крутится, ой мля, все под деревья быстро, счас увидит, карателей наведет! Так что, на месте ихнего герр генерала, сначала пустил бы я таких разведчиков, а вот когда обнаружат, то сначала еще звено пикировщиков, бомбами обработать, а уж после парашютисты, добить и захватить тех, кто уцелел. А значит, эти конкретные фрицы не прямо за нами, по наводке, а просто команда охотников, еще одну фигуру на доску, прямо в нужное поле. А разбросало фрицев хорошо… Что там нам говорили, про особенности немецких десантных парашютов — с одной стороны, с ними можно было прыгать с гораздо меньшей высоты, они раскрывались резче и скорее, с другой же, управлять ими было практически невозможно, система подвески явно неудачная, и на земле быстро отцепить нельзя. И рывок при раскрытии был такой, что ствол или приклад собственного оружия мог тебя же покалечить. Отчего прыгали фрицы с одними лишь пистолетами и ножами — а все более серьезное было в особых контейнерах, на грузовых парашютах. Точно — вот контейнеры, вижу четыре штуки, последними сброшены. И несет их.… Спасибо, фрицы, вашему же пилоту! Первое — за то, что заходил с востока на запад, то есть по направлению к нам, и сначала сбросил десантников, а последним груз! Вопреки уставу — половина людей, груз, снова парашютисты. Второе, что высота была явно великовата, читал, что с фрицевским парашютом можно было теоретически прыгать со ста пятидесяти, мы бы тогда и сообразить не успели, зачем же ты выше полез? Теперь упадут контейнеры примерно перед нами. Ближний вообще, метрах в ста, последний в шестистах, но сильно влево, остальные примерно в линию. Быстро надо решать — что делать? Пропустить? Тогда, во-первых, ночью играть с фрицами в кошки-мышки на перешейке, ведь явно же не простая пехтура, а егеря, как к контейнерам бросились, сразу разделившись на группы. А во-вторых, не факт что нас не заметят сейчас. И бой принимать придется, в самых невыгодных условиях — темнота еще не скоро, а вот рация у фрицев есть наверняка, прилетит еще раз и сбросит хоть роту. Ну и в-третьих, сон тот в руку, знаю что голова холодная должна быть — но злой я был, и это тоже камешек на весы бросило.
— Работаем, сначала ВСС! Как обнаружат — включаем СВУ. Только снайперы! Остальным пока молчать!
«Винторезы» у меня и Влада, СВУ у Андрея и сержанта Горохова из разведвзвода, брать в рейд девушек-снайперш мы отказались наотрез. Фрицы идут к контейнерам — и так получается, что к ближнему от нас они подойдут скорее, чем к дальнему, на отшибе. Что очень хорошо — на шестьсот метров ВСС не достал бы, а вот по этим.… Успеваю «Вектором» сделать засечку, дистанция до дальнего, пятьсот восемьдесят. Быстро распределяем цели, на ум некстати приходит «вместо того чтобы сокрушить все башни концентрированными ударами, глупый дракон бросился на все четыре, благо голов как раз хватало». Но это не тот случай — пока выбиваем одну группу, остальные вооружатся, и тогда бой пойдет на равных, с очень возможными «двухсотыми» и «трехсотыми» у нас, нам это надо? На мне самый ближний — к нему идут четверо. Вот, они уже на дистанции работы «Винтореза», а я не могу стрелять — жду, когда и тройка Влада тоже окажется в зоне его досягаемости. Когда Влад шепчет, готов, «мои» фрицы уже от контейнера в десятке шагов. Выбираю заднего — в надежде, что не сразу заметят. Ну, хоть секунда, две — еще столько же выстрелов по ростовым мишеням. Работаем! Первого — в голову. Второго, и третьего — в корпус. Тут скорость важнее всего. Подвело вас фрицы, что «бесшумки» в это время были уже, но редкость, и в основном на короткостволе, был вроде «Брамит» на трехлинейку, так распространения не получил. Вместо того, чтоб сразу лечь, услышав смачный шлепок по тушке, третий фриц стал оборачиваться, в чем дело? А вот последний бросился к контейнеру, совсем рядом! Сообразил, что с парабеллумом у него шансов нет. Ну и как ты будешь лежа открывать? Контейнер фрицевский стандартный парашютный весит за сто кило, ты его за камень затащишь, особенно если еще и стропы запутались удачно, как раз в противоположной стороне, как якорь? Ну вот, не вытерпел, торопишься, достать что-то, пара секунд — вот только я их тебе не дам. Есть! Влад тоже отработал хорошо. В рост он завалил одного, остальные оказались более быстрыми. Но тупыми — второй голову из-за камня высунул, противника ища — есть! А третий не придумал ничего лучше, как дернул между камнями назад, пригибаясь, к своим. Не бегай от снайпера — умрешь уставшим! А вот у Андрея и Горохова пошло немного вкось. Отработали и они, но завалили лишь двоих гарантированно, и одного, похоже, задели. А остальные успели укрыться. Далеко все же было — и у последнего контейнера парашют зацепился неудачно, когда его надувало, он подход перекрывал, не видно. И можно было под этим прикрытием к контейнеру незаметно подползти, вот от той глыбы…
— Волгарь, эй, Волгарь (так меня тут называют) — Бородулин шепчет мне — атаковать надо, пока они безоружны!
Закрутим? Стандартная тактика боя малых групп — «закручивать» противника по часовой стрелке, обходя с фланга, при том что с фронта не прекращается огонь. Обучились, теперь горят желанием опробовать. А что, можно — у фрицев лишь короткоствол, риск получить «двухстотых» и «трехсотых» для нас невелик. Эх, броники бы еще — но что делать?
— Давай! Но снайперы — здесь!
И десяток наших ныряют с горки, на которой мы расположились. Поле боя: местная «зеленка», карликовые березки и ягодник, осыпались уже — но вот камни разных размеров присутствуют в большом количестве. За ними и укрываются, и фрицы, и наши. Но вот маленький такой горбик, и пяти метров над уровнем не будет, на котором четыре снайперских ствола, это «бонус» нам огромный. Огнем из пистолетов подавить, с почти полукилометра — да тапочки мои не смешите! Говорю Горохову — ну-ка, дай СВУ! У третьего контейнера наши кого-то азартно гоняют среди камней. В кого стрелять — не вижу. Вроде высунулся кто-то, и сразу пропал, причем падал как неживой. Ну, песец вам, фрицы! А, черт! От последнего контейнера, очередь эмгача! Причем сначала по нашей высотке, хорошо хоть СВУ перед тем не стреляли, точно прицел фриц взять не мог — затем по нашим в камнях, но те успели уже залечь. Блин, сколько фрицев осталось? Двое, трое? А если еще и рация как раз в том контейнере, по закону подлости? Вот приплыли! И что там, внизу — блин, надо было одну гарнитуру дать Бородулину! Так, с нашей стороны включился «дегтярь», фриц отвечает. Вспышки вижу, черт, за камнем — но ведь как-то ты по нашему горбу стрелял, значит и я могу. Полсилуэта вижу, камень мешает. Прицел на шестьсот, там ближе двадцать, значит тридцать сантиметров вниз, примерно в размер головы. В бошку трудно — бью в плечо. Ага, заткнулся пулемет! Нет, шевеление за ним какое-то.… О, черт, от камня брызги в метре, еще и снайпер там? Против солнца стреляет — отчего же блеска оптики не вижу? Вот он, с винтарем — ну счас! Блин, скрылся, за полсекунды до.… И снова пулемет — наш «дегтярь» в ответ. А фриц с винтарем высунулся — ну куда ж ты, дурашка, всю голову наружу, на тебе! Готов. И — гранаты. Наши. Эмгач заткнулся. Еще гранаты. И наши туда. Все, в рост ходят — значит фрицы готовы. Слава богу, в том контейнере рации не было. Нам достались: два эмгача сорок вторых, две эмпешки, два винтаря с оптикой, восемь винтарей обычных, и четырнадцать парабеллумов. Еще фрицевская рация в исправности, была в первом контейнере. И пайки. А главное, трое фрицев разной степени подраненности. У наших, слава богу, обошлось даже без «трехсотых», ну не тянут пистолеты в поле, против серьезного оружия. А вот пулеметчик их здорово лопухнулся, сначала стреляя по горбу, подавить снайперов — не подавил, зато наших внизу предупредил, залечь и укрыться, иначе вполне мог кого-то зацепить. Снайпер кстати у фрицев оказался классный — это он в меня чуть из обычного винтаря не попал. И оказался жив, заняв место у пулемета — а уложил я другого, кого он послал фланг прикрывать.
Сворачиваемся, уходим? Да нет, сначала допросим, что фрицам о нас известно. Кто нас еще ловит, и где? Об особенностях походно-полевого допроса умолчу. Как еще получить информацию из человека, который отлично понимает, что его все равно сейчас убьют? Причем меня удивило, что предки наши этим искусством не владели — у них обычным было просто взять пленного и доставить, а вот чтобы допрашивать на месте, такого не бывало. Пришлось даже объяснять — мужики, к фрицам гуманность, у нас проблемы, нам это надо? Мы не звери — просто для дела необходимо. Ну да, простите, тащ лейтенант, вы же НКВД! Куда? А переводить, кто будет? Да, вот и попали мы в сталинские палачи, сами того не желая. Ну и хрен! В общем, раскололи мы всех троих (один, правда, в процессе, помер). Фрицы в общем, рассчитали правильно — ошиблись лишь в двух вещах. В том, что я уже сказал, шли мы гораздо быстрее обычного. И еще, что нас было пятнадцать человек, фрицы же ждали максимум пять-шесть. Ну и конечно, целых четыре снайпера. А если бы — представьте, что было бы с обычной группой, подошедшей к перешейку хоть парой часов позже? Два пулемета и два снайпера уже с той стороны — против наших пяти-шести ППШ или винтарей? Так я скажу авторитетно: было бы все, с точностью до наоборот! И кто бы уцелел, не оторвались — потому что это действительно были егеря, опытные и хваткие, «спецназ» этого времени. Именно, горные егеря, не десантура. Вообще-то они у фрицев исключительно в посадочном десанте были, или на планерах. Но как выяснилось, в сороковом, когда под Нарвиком бои, часть егерей срочно обучили как десант, недельные курсы. За неделю, одним азам лишь и обучишь — настоящие парашютисты у фрицев в сорок первом прыгали уже с оружием, опытом наученные, что риск травмы в воздухе меньше, чем оказаться на вражеской земле с одним пистолетом. И высота десантирования у них была, не больше пятисот. И экипажи штатных транспортных самолетов десанта никогда бы не бросили контейнеры в последнюю очередь. Но не нашлось парашютистов, чтобы нас ловить — оттого в темпе слепили эрзац, из того, что под рукой, взвод «полуобученных» горных егерей, и оказавшиеся на складе десантные парашюты. Взвод? А остальные где? На карте покажи. Еще группы, здесь и здесь. То есть, не знали точно, где нас ловить, невод закинули. За озером, это если бы мы в обход пошли, и на сопках за болотом. Эти нам не страшны, в стороне останутся, коли мы тут пройдем. Да, ради любопытства, что это вы вооружены странно? Фриц не понял. Ну как же, у десанта, и винтари? Автоматическое должно быть. Все по уставу, двойной комплект пулеметов, и МР-40, положенные командирам отделений. Вот и верь после этого фильмам студии Довженко, и литературе, где фрицы все поголовно с автоматами, и от живота поливают очередями, как дворник из шланга (хотя лично мне и раньше было любопытно, а как столько патронов с собой таскать, на бой в этом режиме?). Нет, знаю из истории, что вся пехотная тактика фрицев строилась вокруг пулемета, один на отделение, и автомат положен был лишь командиру и замкомвзвода, итого на взвод всего пять штук, не было в вермахте отдельных взводов автоматчиков в роте, рот в батальоне, батальонов в бригаде, как у нас (что, кстати, снайперам нашим просто подарок — увидел фрица с автоматом в пехотной цепи, ну, значит точно унтер, не рядовой). Но одно дело, знать теоретически, и совсем другое видеть реально. Если даже спецура их с винтовками бегает… Пулеметы, снайперки и эмпешки мы взяли с собой. Винтари бросили, вынув затворы — утопим в болоте по пути. Жратву взяли тоже. А вот фрицев пришлось — ну не ходячие они были, особенно после допроса, на руках тушки тащить? С унтера того, который снайпер был, я напоследок хотел значки и нашивки снять, на память, так он глазами зыркнул, как волк. Что сказал, переведи? Просит, чтоб его с этим оставили, в знак боевых отличий. За Польшу, за Норвегию, за Крит. Да пошел ты! Русские, я знаю, что вы все равно меня убьете, но все же предлагаю вам сдаться в плен. Завтра армия фюрера возьмет Сталинград, и Россия капитулирует. И моя смерть ничего не изменит — а вам зачтется, когда конкретно вас будут судить за убийство безоружных пленных. А как вы с нашими пленными поступали, знаете? Эксцессы, вызванные вашим упорным и бессмысленным сопротивлением. Нашей расе велено самой природой быть для вас господами, и вы делаете все, чтобы получить после капитуляции не добрых, а очень злых господ. Надо уметь проигрывать, раз мы сильнее. Ты туда посмотри, фриц, вон ваши все лежат! Случай, вам просто повезло. Это были отличные солдаты, и очень жаль, что они не дожили совсем немного до нашей победы. Тут злость на меня — убил бы? Нет, я тебя больней сделаю. А вот нет вашей победы фриц, и не будет! Под Сталинградом наши в наступление перешли — и ваши бегут. Только по радио сообщили. И это лишь начало — покатитесь вы из России как Наполеон, и закончится эта война в Берлине, и вот тогда спросим мы с вас за все. Фриц орет — вранье! Я — да пошел ты! Наверное, не укладывалось в мозгах его, что проигравшие могут так себя вести. Видел прежде — всяких там французов.… И блин, у него по щеке слеза покатилась! Чего в процессе допроса не было! А уж поверьте, этот экземпляр разговорить нам было очень непросто! Убили мы его, конечно. Но вот цацки все — я на нем оставил. Хрен с тобой, сувениры я еще найду, у других. Вот значит, в чем еще сила их была — до Сталинграда. Верили они, что завтра — их победа. Ничего — скоро из них стержень этот пропадет! Еще берцы, ботинки десантные, с фрицев поснимали. Поскольку не было в той истории этой обувки у нас до конца пятидесятых. Нет, сапоги-кирзачи тоже вещь очень неплохая, и Сердюков козел, что ее упразднил. И ногу стереть нельзя, при правильно намотанной портянке, и высушить легко, лишь перемотал сухим концом наверх, и по погоде удобно, для нашей среднерусской полосы практически во все сезоны — в общем, имхо (имею мнение, хрен оспоришь!), самая лучшая обувь для пехотного Вани. Но вот минус серьезный, что стопа в подъеме фиксируется плохо — а значит, бег по пересеченной местности или лазание по скалам весьма чреваты вывихом или растяжением, если не так ступить. Для пехоты это положим, не столь важно — а для спецназа смерти подобно, в тылу врага охрометь, с погоней на хвосте.