Морской волк. 1-я Трилогия
Шрифт:
Вспоминаю данные по главному калибру немецких тяжелых крейсеров — максимальная дальность стрельбы по баллистике восемнадцать миль, однако реально управление огнем обеспечивалось за тринадцать с полтиной, а оптимальной дальностью артиллерийского боя считались всего восемь. У нас торпеды достанут много дальше, для такой жирной дичи и 65-й не жалко. И что важно, сигнатура у нас в базе данных есть — записанная с «Хиппера», который мы утопили вместе с «Тирпицем». «Нюрнберг» правда, нам еще не встречался… Время идет… Медленно движемся на сходящемся с конвоем курсе. Глубина перископная, под килем двести десять — а вот ближе к берегу уменьшается. Ну, так нам туда не надо, и отсюда достанем. Фрицы-то не в шхерах идут, по открытому морю! Нам легче… Дистанция двадцать. Уже отчетливо распознаем акустикой отдельные цели. Крейсер типа «Хиппер», еще один крупный военный корабль, это надо полагать, «Нюрнберг», пишем его в базу данных. Еще четыре «нарвика», восемь «купцов», и больше десятка эскортной мелочи. Для уточнения ордера эскадры и конвоя, поднимаем антенну радара. Сличаем картинку с акустическими пеленгами. Ну, козлы! У фрицев что, их «комиссар» додумался до такого? Не знаю, чему учат офицеров кригсмарине. Но вот я бы, на месте их адмирала, если уж проложили курс не в шхерах, но в пределах видимости берега, однозначно бы разделил конвой с мелочью в непосредственном охранении, и эскадру прикрытия, крейсера и эсминцы, в отдельном ордере, мористее и впереди. Фрицы же шли, как в узости (не в шхерах) — два эсминца впереди, строем пеленга, за ними «Принц Эйген», дальше восемь транспортов в двух кильватерных колоннах по четыре, за ними «Нюрнберг», замыкают еще два эсминца. И мелочь на флангах, завесой, причем на обоих поровну — хотя и в шхерах могла бы затаиться наша лодка, Маринеско ведь «Густлова» в нашей истории от берега атаковал. А нам что делать? «Ойген» мы уже хорошо достаем, а вот «Нюрнберг»… Картина выходит смазанная. Выждать, когда будем полностью на фланге, сейчас их курс 80, наш 210, пеленг 230, дистанция 18 миль… «Куйбышев» с «Урицким», да куда же вы лезете, до вас дистанция всего три, от немцев двадцать! Ох, не зря я Санычевы данные зубрил, чтоб навскидку возможности противника представлять — на «нарвиках» были радары, FuMO21, дальность обнаружения по паспорту, восемнадцать камэ, не миль, в реале же, если верить мемуарам, не больше пятнадцати; улучшенная модель, FuMO не помню какой номер, стабильно дающая двадцать камэ, появилась на кораблях кригсмарине лишь в сорок четвертом. И были те радары примерно такого же качества, как котлы — доподлинно известно, что в бою против конвоя PQ-13 в марте этого года, из трех «нарвиков» лишь один, Z-26, имел исправный локатор. И точность тех девайсов была хреновой, ошибка по пеленгу три градуса — так что это не более чем станции обнаружения, а не «слепой» стрельбы. Так что надеюсь, наших не увидят. Пока не наступит рассвет.
А зачем, собственно, нам дуплетить? Наша ближняя, тактическая задача — задержать конвой до подхода наших (ну не хватит у «Воронежа» торпед, всех перетопить. А «Граниты» тратить, жаба душит!). Что сделает это с большей гарантией? Правильно, спасательная операция. Знать бы, на каких транспортах груз, а на каких живая сила — но определить это по радару и акустике невозможно. Так зачем определять? У «Ойген» экипаж тысяча шестьсот. Плюс на нем же еще и адмирал со штабом. Пока будут вылавливать уцелевших — время идет. БИУС — данные введены? Бурый, только «Ойген», одна 65-я, пуск! Ждем. Только бы не как тогда, у «Тирпица»! Чтоб еще, какой гад на себя перехватил. Не должно быть, идут постоянным курсом, ордер не меняя. И срисовали мы их четко, не акустикой, а радаром. Доклад — пеленги цель один, совпали, взрыв! Видел я, что сделать могут «шестьдесят пятые» с «Хиппером», «Лютцовом» и «Кельном». Должен утопнуть — впрочем, если фрицам невероятно повезет, тем более, спасать ценную единицу флота надо? Даже снять команду, полторы тысячи человек на тральцы? Не смешите — тут что-то покрупнее нужно. Всплываем на перископную, поднимаем антенну. Что на радаре? Два головных «нарвика» идут на нас, черт! Торпеду в последний момент засекли по пеленгу? Гидролокатор у них был тьфу, а вот ШПС очень хорошая. Если они сейчас «новиков» увидят, придется бить. «Гранитами», коль пошла такая пьянка. Потому что при стрельбе местными торпедами, что 53-38У, что ЭТ-80, не факт, что стопроцентно утопим обоих! Накоротке выходить придется, а мы все ж не «щука». Значит, будем работать с гарантией. Жаба, умолкни — наших бьют! ТриЭс смотрит на меня вопросительно. Стрелять сейчас, самое время. Отворачивают! Идут вдоль конвоя, противолодочным зигзагом. Ищут лодку, которая сумела подобраться в ночи, и вогнать торпеду в их флагмана. Строго по уставу и шаблону — что тут еще могло быть? В общем, правильно решили фрицы — вот только торпеды, бьющие за восемнадцать миль, в канон их никак не вписываются. А отметка «Ойгена» с экрана локатора исчезла — утоп все ж! Интересно, скольких немцы выловили, из бывших на борту без малого двух тысяч? Потому что, согласно мемуарам, «Хиппер» в боевые походы в Атлантику брал сверхштатных еще сотни две, практика эта в кригсмарине была очень распространена, может и на «Ойгене» тоже? Фрицы — двинулись дальше. В том же самом ордере, конечно, без «Ойген». Только чуть измененном. Один «нарвик» впереди, второй мористее и впереди, мелочь тоже к голове колонны стянулась — ну да, субмарины этих времен предпочитали атаковать с носовых курсовых углов. А мы идем на сближение, к последним в ордере — «Нюрнбергу» и эсминцам. «Куйбышев», блин, оттянись назад! Через час рассвет — тогда вас точно обнаружат! Конвой проходит мимо нас. До замыкающей пары транспортов две мили. И милей ближе «восьмисоттонник» уже прошел прицел, удаляется влево. До «Нюрнберга» дистанция, двадцать пять кабельтовых! Может, сэкономить «шестьдесят пятую»? Нет — все ж нет стопроцентной гарантии, что попадем. А проблем от его пушек может быть вагон, что «новикам», которые рядом, что эскадре из Полярного. Так что, бьем по нему, и по транспортам. Просто чувствуется напряжение в ЦП. Видяева бы сюда, для мастер-класса! Команда — доклад. Готовность… БИУС принимает данные по выбранным целям. Одна «шестьдесят пятая» по «Нюрнбергу», и четыре 53-38У по транспортам, идут очень удачно, почти в створе! Залп! И сразу, с разворотом вправо, уход на глубину. Два эсминца в тридцати кабельтовых, замыкающие ордер, сразу за крейсером, это может быть очень серьезно. И тральщик, если заметил пуск торпед, сейчас развернется на нас. Глубина сто пятьдесят, под килем семьдесят. Курс 315, скорость девять. Удаляемся от конвоя, после атаки. И слушаем — эсминцы идут как прежде, а вот тральщик изменил курс, похоже, ищет нас!
Пеленги цель два совпали, взрыв! «Нюрнберг», последний легкий крейсер кригсмарине — не ходить ему в этой истории под нашим флагом и именем «Адмирал Макаров», после сорок пятого, доставшись нам по репарациям. Хотя пользы от него было мало, тогда уже «Свердловы», проект 68-бис, серийно вступали в строй, так что служил трофей у нас совсем недолго, быстро разжаловали в учебные, а уже в конце пятидесятых списали. Тут без вариантов — для корабля всего в восемь тысяч тонн, шанса уцелеть после попадания «шестьдесят пятой» не существует даже теоретически. И девятьсот человек экипажа — это вам, фрицы, малая плата за «Таллин» и «Севастополь»! И еще три взрыва, пеленг цель три, цель четыре. Оба?! По оценке на планшете, два попадания в концевой транспорт ближней колонны, и одно в концевой дальней. Первый значит утоп гарантированно, второй с вероятностью процентов восемьдесят. Все нашим меньше работы! А вот то что наверху мне ну очень не нравится! По звукам, явно идет артиллерийский бой. «Куйбышев», твою…! Влезли все же! Так, на планшете… Бурый, готовность аппаратов? Всех, мля — рассчитывай на местные, но на всякий, 65-е тоже готовь! Всплывать на перископную — отставить, тридцать метров! Курс 180, скорость девять. С мелочью наши старички если не справятся, то отобьются, весовые категории одинаковы. А вот два «нарвика», «недокрейсера», в сумме огневая мощь крейсера полноценного, с которым «новикам» постройки шестнадцатого года связываться смертельно опасно. Короче если эти два фрица, что пока смирно следуют своим курсом, замыкая ордер, займутся нашими всерьез, то это песец. А значит, нам снова в бой.
Странно, однако, фрицы идут, как на параде — постоянным курсом, не меняя скорости. Может это и есть те, которые недоученные? Их проблемы. А нам — легче стрелять. А ведь получится — всплыть на перископную, уточнить по РЛС. Темно еще… Дистанция двадцать два кабельтовых, цели идут прежним курсом. Мелочь слева могла бы нам угрожать, но там сейчас драка, и серьезная — не знаю, как там наши старички кого-нибудь потопят, но связали конвойцев боем они качественно. Шумы торпед в воде, два, нет, уже три взрыва! Нам не мешает никто. Залп! И взрывы через положенное время — пеленги совпали. Два и два — попали все?! БИУС и радар двадцать первого века, по неманеврирующей цели, убойная вещь! Радио на «Куйбышев» — выходите из боя, мы отработали, отходим! Если головные «нарвики» сейчас повернут, то или нам придется их «Гранитами» бить, или они наших утопят! Ныряем на сто пятьдесят, и обходим место боя по широкой дуге, прибавив оборотов. В свалке от нас просто, толку нет, не разберем где свои — зато риск. А вот так, отойдя на дистанцию и готовясь к стрельбе, вполне можем поработать «лесником, который разгоняет всех». Не, фрицы в голове ордера не поворачивают. Вообще-то я их понимаю — а вдруг весь этот шум в хвосте, отвлекающий маневр? А ведь «глушилка» на «Куйбышеве» работает, и темно. Хотя — светает уже. Но все равно, без связи у фрицев серьезные проблемы, если вне пределов видимости!
— Товарищ командир, связь по «Дракону» с «Куйбышева»! Третий в ближней колонне, это войсковой транспорт!
— Как рассмотрели?
Хотя, если по надстройкам видно, что грузопассажир, или даже пассажирский… Батальон сотни в четыре еще можно запихнуть в твиндеки обычного грузовоза, поставив временные нары и печки, а вот полк тысячи в две везти как скотину, да еще на Севере, не в теплом Средиземноморье… Союзники через Атлантику солдат на «королевах» возили, тех самых, которая Голубая лента, Мэри и Элизабет — забивая в каюты по пятнадцать тысяч (зафиксировано в бумагах). Ну а на войсковом транспорте средних размеров, в тесноте, но с минимальным удобством, вполне можно разместить и три тысячи. И утопить груженый войсковой транспорт в эту войну считалось едва ли не важнее, чем линкор. Взгляд на планшет — торпедами не достанем, ну если только 65-й! Эх, придется все же тратить «Гранит»! Прощай, неутопленный амерский авианосец, тип «Мидуэй», где-нибудь у берегов социалистического Вьетнама, или Кореи — или где там еще штатовцы будут в измененной истории строить демократию, лет через десять? Но с учетом того, что сейчас у Петсамо, свежий немецкий полк, или сколько там фрицы везут, будет совсем нехорошо! Надо топить. Или все же догоним? Нет, по карте, там глубина, едва сотня. К берегу жмутся, собаки! А заходить в атаку, имея под килем дно в опасной близости, а над головой охотников… Товарищ Сталин точно меня убьет, если живым останусь! И коль пошла такая пьянка.… Ну вот готов я был, морально, потратить два «Гранита» на этот бой. ТриЭс, рассчитай — ракетный удар по замыкающему «купцу» в левой колонне, и одному из «нарвиков», а нах, тоже левому! Чтоб вместо десяти стволов у фрицев осталось пять! Погружение на тридцать. И залп двумя «Гранитами». Жаба конечно, душила. Но я ее придавил. Если конвой не дойдет — все Заполярье немцам не удержать, нашими будут, и Петсамо, и Киркенес, и никель. Рев за бортом — ракеты ушли. Подлетное время минимально — с такого расстояния. Эффект был совершенно неожиданный. Как рассказывали после наши с «новиков», немцы, довольно активно наседавшие, все развернулись и бросились наутек (а оставалось против «Куйбышева» и «Урицкого» всякой мелочи, еще штук шесть — по числу стволов наших заметно превосходя). В перископ видно — что-то догорает на воде, милях в пяти. Детали разобрать невозможно, но представляю — у «Гранитов» же баки практически полные, так полыхнуло! И эсминец — вот, отметка на радаре на месте одном, значит ход потерял, а затем исчезла, к рыбам. А прочие немцы удирают — транспорты уходят уже, на мелководье, за острова, тральцы и охотники за ними. Причем охотников явно меньше числом, и на двух пожары. Вместо ордера — куча. Причем с эпитетом «беспорядочная». Кто-нибудь у них там управляет — хотя, если их адмирал, или кто там главный, на «Ойгене» погиб? А когда их корабли горят и взрываются, от неизвестного оружия — это фрицев морально сломало. И бросились они спасаться, кто может. Смотрю на наших «новиков». Блин, ну и досталось же им — «Урицкий» даже с креном сидит! — но на воде держатся. Придется вам, домой. А мы — за конвоем. В шхеры конечно не полезем — на радаре видно. А вот где места открытые, а по карте до Киркенеса они есть, и не одно.… Наших навести, которые уже на подходе, это само собой — но и мы случая не упустим. Так что, первым делом, радио в штаб. Какие силы остались у фрицев, где конвой, куда отходит. А «Гранитов» все ж жаль. Хотя если б не они — вряд ли фрицы бы так напугались.
Лейтенант Юрий Смоленцев
Он же — «Брюс»
Лишь только бой угас — черт, холодно! — звучит другой приказ — упал, отжался — и почтальон сойдет с ума, разыскивая нас! Холодно — после заплыва в ледяной воде. Даже в гидрокостюме с обогревом, из двадцать первого века. Обогрев ровно настолько, чтобы не загнуться. А чтобы еще при этом получать удовольствие, надо быть не боевым пловцом, а антарктическим пингвином. Согреться бы, изнутри! Тем более, что охотно предлагают, те самые наркомовские «сто грамм». Но нельзя. Помню, как еще салажней, нам наглядно демонстрировали вред пьянства. Обычный день в учебке. С утра, кто желает стопарь для контроля? Взвод, на две контрольные группы, пьющих и трезвяков. Физуха, в конце жесткий спарринг. Отдых, снова физуха, снова спарринг.… Теоретически все знали — что от спиртного, реакция и координация ниже. Но чтобы настолько, и даже через четыре, шесть часов после? И опробовать это на своей шкуре? Короче, с тех пор, в боевой обстановке не пью, совсем. Только на койке, перед сном, точно зная, что следующие сутки никакого дела нет. Очень хочется дожить до Победы. И даже дополнительных полпроцента вероятности — ни с какого бока не лишние! Так что, присел-прыгнул, упал-отжался, если хочешь согреться. Почтальон точно, с ума сойдет.
Вчера еще лазали по фрицевским тылам. И повезло на отходе найти фрицевскую телефонную линию. Перерезали, конечно — но не просто так. И залегли, метрах в двухстах. Часа не прошло — идут. Впереди двое с катушкой, за ними на дистанции, целый десяток егерей, полное отделение, с пулеметом — нас ловить, если на связистов нападем. А что вы хотите — сколько уже этих катушечных мы под камни положили, пока фрицы не стали их вот так охранять, им же тоже людей жалко? Ну так сейчас еще веселее будет. Хотя если бы не ПНВ, да не зная — могли бы и попасть, охотников не увидев. А так — лежим себе спокойно, никого не трогаем. Ждем, что будет. Как связисты по линии идут? Провод в ладонь, и пропускают. Дерни за веревочку, дверь и… ну не дверь, а колечко, к которому конец привязан. От стандартного гранатного запала УЗРГМ — а уж ввинчен он в саму гранату, или просто прилагается к шашке тола, это частности. И камешки мелкие сверху, чтобы летели, как осколки МОНки. И место выбрать, с учетом рельефа, чтобы взрыв пошел направленно — вдоль провода. В самом начале бывало, что фрицы толпой шли — впереди связисты, за ними охрана, тогда удачным взрывом сразу укладывало половину, а то и большинство. Теперь так уже редко попадаются, ученые. Ну вот, рвануло. Двое с катушкой — точно, готовы. Остальные залегли. Это еще не все, вторая серия будет. Тихо все — лежать бесполезно. Надо вставать, и вперед. А вот тут и начинается искусство — противника передумать. Представить заранее, как они пойдут, куда залягут. Потому что «картошка», вещь довольно пакостная, причем и для нас. Что это такое — ну представьте растяжку, только без растяжки. Кладется граната под камень, бревно, что угодно — чтобы рычаг был прижат (и кольцо сдернуто). Именно рычаг — с фрицевским терочным запалом такой номер не пройдет. А еще из нашего можно сделать мгновенный взрыватель — если очень осторожно, не дыша, а то без пальцев и глаз останешься, свинтить капсюль-детонатор, высыпать пороховую мякоть из трубки, и поставить детонатор на место. Очень осторожно — ведь недаром в инструкции для солдат-срочников, уже нашего времени, было написано, разбирать запалы категорически воспрещено! И самому не дай бог перепутать, и ввинтить такой «обработанный» запал в обычную гранату! Это, с мгновенным подрывом, называется «горячая картошка». И снимать ее, особенно ночью — занятие даже не для безбашенных отморозков, а для абсолютных самоубийц. Потому особо разбрасываться так нельзя — вдруг никто из фрицев не подорвется, а тут завтра наши пойдут, или даже мы сами? Зато незаменимо, когда за тобой гонятся с собаками — эти глупые твари рады стараться, обязательно сунут морду, где почуют что-то не то, и.… Еще хорошо работает, если видишь, вот место удачное, точно кто-то из фрицев, тут идущих, там заляжет, по тревоге. Ждем.… Встали, идут. В цепь развернулись — фронтом к подорвавшимся связистам. Тут, опять же, по обстановке — сейчас начать работать, или подождать. Искусство, в общем, опытом обогащаемое. Опять же — кого первым валить — командира? Пулеметчиков? Или замыкающих — шанс есть, при скоростной стрельбе, снять подряд двоих-троих, пока залягут. Опять же, от конкретики зависит — кто опаснее? И сколько у нас снайперов, и где они лежат? Залегли, и что? Бесшумный «винторез» с ПНВ, это такой бонус! Когда не видно, откуда прилетело — и не понять, откуда опасность, где укрытие искать? И если снайперов двое — а мы обычно в группе местных парой ходим, и позиции выбираем, чтобы залегших в два огня взять с разных сторон — то и лежачих очень хорошо можно проредить. Ну а если фрицы совсем уж в щели вжались, голов не показывают — тогда, пока мы держим на прицеле, кто высунется, товарищи из местных подползают и кидают гранаты. После чего остается лишь собрать трофеи с тушек. И гордиться, что положили не абы кого, а егерей.
Вот примерно так это и выглядело. Не увижу я больше родного Звенигова, родителей, сестренку — ну значит, фрицы мне за это сполна и ответят! За неделю я чуть лишь их до полусотни не добрал — сорок восемь, лично мною убиенных. Так дальше пойдет — к Победе и до тысячи доведу. И чем больше их сдохнет — тем лучше. И вдруг выдергивают нас — для работы по специальности. Меня, Андрея, Вальку. Лиинахамари, чтоб вы знали, это узкий такой фиорд, глубоко вдается на юг — как река, прикрывающая левый фрицевский фланг. Или обходить, далеко на юг — или форсировать. А посреди примерно, на западном берегу — город и порт Лиинахамари. Так в той, нашей истории, в сорок четвертом, мы десант высаживали, прямо в порт — катерник Шабалин и разведчик Леонов за это Звезды получили, причем Шабалин — вторую. И подозреваю, что здесь штабные, с тем планом детально ознакомившись, решили взять его за основу. С одним большим дополнением — которое и должны обеспечить мы. В будущем, веке двадцать первом, для того в каждом полку морской пехоты по штату положена инженерно-саперная рота, а в ней взвод разведчиков-водолазов. На предмет выяснения на пути высадки десанта — мин и противодесантных препятствий. А также снятия оных путем подрыва. Ну а сейчас — придется поработать нам. Восточный берег фиорда уже наш, место спуска в воду выбрано, имущество доставлено — четыре «Миноги», водолазные аппараты, все остальное, аккумуляторы заряжены, баллоны заправлены. Причем в обеспечении местные — организовали уже на СФ роту подводного спецназа — взвод боевых пловцов, и взвод обеспечения. А командиром поставили нашего, старлея Гаврилова — который всех и учит, и гоняет, опыт передает. Но в боевой выход, поразмыслив, решили послать нас — ну никак не возможно подготовить боевого пловца за пару недель. Так что двадцать наших будущих «пираний», о делах которых лет через тридцать какой-нибудь Бушков романы напишет, очень может быть — это задел на завтра. Да и аппаратов мало, на всех — пока еще здесь сумеют хотя бы акваланг сделать. Хотя всю информацию мы передали — говорят, спецы работают над ним. Знаю, что не годится акваланг для боевой работы. Поскольку демаскирует пловца всплывающими пузырями. Но повторяю, в бой этим «пираньям» местного розлива идти, не раньше чем через год. А вот для учебных целей акваланг подходит как нельзя лучше. Так как прост и надежен — как грабли. Его основные части (не считая, ессно, сбруи, маски и ласт) — баллон с воздухом, клапан-редуктор, снижающий давление до пяти-шести атмосфер, и то, что собственно Кусто и изобрел: дыхательный автомат. А попросту — коробка с мембраной и рычагами внутри, управляющими клапаном. Водолазы-профи могут это пропустить, но поскольку таковых меньшинство, объясняю: дышать под водой можно, лишь, если давление воздуха на вдохе примерно равно давлению воды на глубине, которое, как известно, меняется: каждые десять метров — плюс атмосфера. Отклонение допустимо не более в семьдесят сантиметров водяного столба — кто сомневается, пусть попробует дышать под водой через длинную трубку. При длине трубки в метр это будет очень тяжело, а глубже категорически не советую, поскольку будет баротравма легких. Ну а в акваланге давление воды на мембрану автоматически выравнивает подачу воздуха на вдох. Просто как мычание — сам Кусто это, в немецкой оккупации, едва ли не в гараже клепал — и удивительно, что никто не додумался раньше. Теперь значит будет — наш приоритет.
Ну а мы — ныряем. Сюрпризов нашли на удивление мало — не готовились фрицы в сорок втором наше наступление отражать, а тем более десант! И мин на фарватере нет. Что особенно важно. Почему — сейчас увидите! В десант нас не пустили — берегли. Зато всю картину мы с восточного берега наблюдали. В час назначенный, артиллерия наша загремела — давили фрицев, по обозначенным координатам, знали ведь мы точное расположение их батарей, в том числе и самой опасной, восьмидюймовой береговой, которую в той истории разведчики Леонова брали. Затем к тому берегу, и к порту, устремилась наша армада — торпедные катера, с первой волной десанта, за ними «мошки», мотоботы. А во главе, как слон среди мосек — «Диксон». Он же, два месяца назад — «Адмирал Шеер». Говорите, невозможно было в строй его ввести, отремонтировать полноценно? Вал погнут, это серьезно. И винты — где новые взять, как сделать, точно по чертежам, в размер? А вот сделали! Вал гнутый — и хрен с ним, просто заделали наглухо. На второй вал винт присобачили, какой нашелся в Северодвинске, с транспорта что ли сняли? Не в океан, и не в эскадренный бой — просто, чтобы под одним валом кое-как дохромал до Мурманска, в сопровождении эскорта, вдоль нашего берега, в спокойную погоду. Скорость парадная десять узлов вместо прежних двадцати восьми — плевать, для плавбатареи достаточно! Ну а пушки с системой управления огнем были в исправности, как и боекомплект на один бой. И говорят даже, немцы в экипаже остались, какие-то спецы, в малом числе, с коими работу провели — рассказали и показали, что такое «Норильск-никель», если доверие не оправдаете. Да и стрелять, по сути, прямой наводкой — но из одиннадцатидюймовых. Но и шестидюймовки вспомогательные без дела не остались. В общем, подозреваю, решили Зозуля с Головко, корабль на один бой — чем до конца войны стоять в Северодвинске музейным экспонатом: если даже утонет, но ценой за наш порт Лиинахамари, то задачу свою в составе нашего флота выполнит полностью! Утопить его, впрочем, было непросто. Реальную угрозу для него представляла уже упомянутая восьмидюймовая береговая батарея, и люфты. Так батарею эту буквально завалили градом снарядов, после того как по ней Ту-2 отработали — а люфтов отбивал целый полк «Ла-пятых», и зенитки с нашего берега. Ну а что такое одиннадцатидюймовые, по городу, с корректировкой, прицельно — вам объяснять, или не надо? Я бы под такое попасть — ну очень не хотел бы!
К вечеру Лиинахамари был наш. Вместе с Петсамо. На очереди — Киркенес!
Капитан первого ранга
Лазарев Михаил Петрович
Сегодня Совинформбюро объявило о взятии Киркенеса. А ведь вначале было, молчание. На других фронтах (кроме Сталинграда), бои местного значения. И лишь восьмого ноября — сказали о взятии Петсамо, Лиинахамари, и полном освобождении Советского Заполярья. Хотя область Петсамо стала советской лишь после этой войны. Неужели Сталин настолько проникся послезнанием? Или, что вероятнее — вначале не было уверенности, что не выйдет еще один «Марс», или Синявино, перепихалочки-потягушечки, за полкилометра траншей. Ведь наша пропаганда, в отличие от геббельсовской, не врет — она может лишь молчать о чем-то. И объявление последовало, когда стало ясно, что победа! К которой приложили руку и мы. Хотя больше не стреляли, и сами никого не утопили. Ну нет нам там хода — на малые глубины у берега! Потому, эсминцы и «катюши» обрабатывали конвой, как на учениях, по отработанной схеме — а мы болтались мористее, на изобате двести, выставив антенну, и давали руководящие указания. Причем давали — плохо. Нет, с ПВО мы справились на все сто: обнаружена цель воздушная, групповая — радио нашим, с Рыбачьего взлетают истребители, и устраивают фрицам козью морду. ПЛО — ну, фрицевская субмарина появилась, когда все уже по сути было кончено, и мы удачно навели на нее «Сокрушительный» — хотя после нам и сказали, это было очень хорошо, знать что из-под воды никто не ударит. Но вот один транспорт едва не ушел! Фрицы все ж не трусы: последний «нарвик» не вышел из боя, стрелял, даже получив торпеду с К-21, пришлось добивать — и транспорт чуть не оторвался, а Киркенес был уже рядом! И тут, как чертик из коробочки, откуда-то возникла совершенно не предусмотренная планом Щ-403, как выяснилось позже, самовольно оставившая выделенную ей позицию. Хорошо еще, что мы опознали ее по сигнатуре — а еще лучше то, что там оказался толковый командир, сумевший принять наше целеуказание, хотя в отличие от командиров первого дивизиона («катюш») никогда взаимодействие с нами не отрабатывал. И транспорт утоп, не дойдя до порта каких-то десять миль. Ну а те два отставших, которые поспешили спустить флаги, и были приведены в Полярный под конвоем «Разумного» и «Урицкого», так мы вообще тут ни при чем! Затем мы еще почти сутки болтались в Варангер-фьорде — поскольку было предположение, что фрицы пошлют против «Диксона», громящего Лиинахамари как слон посудную лавку, свои субмарины. Лодок не встретили, зато засекли радаром крадущиеся вдоль берега два восьмисоттонника, причем нам даже в атаку выйти не пришлось — «Сокрушительный» и «Гремящий» успели раньше. После в той же компании пробежались до Киркенеса, работая за таможню, вход и выход закрыт — входа не было, не сумасшедшие же фрицы, потеряв такой конвой вместе с крейсерами, посылать вслед еще транспорта, которые и охранять-то нечем! А вот на выход пыталась прорваться всякая мелочь, по которой эсминцы, ночью опять же пользуясь наводкой нашей РЛС, открывали огонь.