Морской волк. 1-я Трилогия
Шрифт:
— Двое суток.
— Хорошо, товарищ Василевский. Тогда я вас хочу предупредить, что сведения, которые вы хотите узнать, относятся к категории «ОГВ» со всеми вытекающими…
Генерал невольно сглотнул, но, ответил решительно:
— Я и так забит такими до отказа, товарищ Сталин, но, для лучшего исполнения своих обязанностей считаю НЕОБХОДИМЫМ с ними ознакомится!
— Даже если они перевернут все, что вы до сих пор знали? — уточнил Хозяин.
— Даже и тогда! — несколько помедлив, сказал генерал.
— Хорошо — бросил Сталин и подошел к телефону.
Вошел лейтенант НКВД, держа в руках что-то похожее на большую папку, планшет или маленький чемоданчик. Странным было еще то, что от этого предмета отходил электрический провод с вилкой. Сталин кивнул, лейтенант поставил «планшет» на стол, подключил шнур, откинул крышку, что-то сделал внутри.
— Покажите товарищу Василевскому. Пока — только экстракт, кратко. И я посмотрю. Вы, товарищ Василевский, надеюсь хорошо помните все события на Сталинградском фронте, начиная с августа месяца? Увидите различия?
На крышке прибора была карта — цветная, светящаяся изнутри! Дата в верхнем правом углу — положение на 23 августа 1942. И вдруг значки на карте пришли в движение! Синие, красные стрелки — направление ударов. Иногда карта сменялась на короткое время кадрами кинофильма или текстом (в последнем случае все замирало до тех пор, пока лейтенант не нажимал на клавишу).
И обстановка разительно отличалась от знакомой Василевскому! Там немцы сумели ворваться в город, и зенитчицы 1077 полка, успешно задержавшие их, погибли все. Тракторный завод, где даже под снарядами продолжался ремонт танков, там стал полем боя. Наши войска были прижаты к берегу на трех крошечных плацдармах. Наши атаки с севера отбивались немцами — и последняя тоже, 26 октября. Когда, как Василевский хорошо помнил, фашистов отбросили от северной части Сталинграда, объединившись с городским плацдармом. Бои в городе тоже шли по-другому — немцы не были оттеснены от Волги. И группировка противника была заметно меньшего размера!
Вот и «Уран». 19 ноября, дата та же самая. Но, диспозиция сильно отличается: на флангах меньше румын и больше немецких дивизий. Письмо Вольского, то самое. Причем как ни грустно, имеющее оправдание — танкисты Четвертого мехкорпуса в большинстве и пороха не нюхали, не имели опыта. Василевский вынужден был признать, что отчасти Вольский был прав: бросать такой корпус против подготовленной немецкой обороны — не вышло бы ничего хорошего. Помогло то, что воевать Вольскому пришлось с румынами — ну а после он уже почувствовал вкус победы. Операция по окружению прошла по знакомому плану, вот только со сдвигом на день, ну да немцы оказывали куда большее сопротивление, чем румыны. А корпус Вольского — проявил себя очень даже хорошо!
Бой у Котельникова: вместо уничтожения немецкой Шестой Танковой дивизии — разгром нашего Четвертого кавкорпуса?? И продвижение немцев с румынами за реку Аксай? Это при том (генерал-полковник точно знал), что после истребления немецкой дивизии, оборона Четвертой румынской армии просто распалась, румыны бежали, бросая технику и обозы. И кавкорпус не знал, куда девать пленных — переловить всех было решительно невозможно, но, то, что Четвертая армия румын перестала существовать как организованная сила — было абсолютно достоверно!
Стоп! Изображение замерло. На дате 5 декабря, сегодняшнее число.
— Это не фантазия, не сказка, товарищ Василевский. Все это произошло — в ином времени. Этот прибор был сделан в 2010 году. И показывает нам — то, что случилось у наших потомков. Их история полностью совпадала с нашей — до лета этого года. И изменения произошли исключительно оттого, что мы были предупреждены и сумели что-то улучшить. А вот что будет дальше? Потомки высказали интересную гипотезу — что время как река, разветвляется, становится параллельным. А значит, история нашего мира еще не написана. Но, мы знаем, с некоторой точностью, что должно произойти — планы, закономерности, намерения сторон остались те же. Хотите взглянуть, что было дальше в том мире?
— Мы выиграем эту войну, товарищ Сталин?
— Да, товарищ Василевский. Мы возьмем Берлин в мае сорок пятого. Если пожелаете, можете после взглянуть на кинохронику. Однако, эта война будет стоить нам двадцать шесть миллионов жизней. Потому сейчас наша цель не только победить, но, победить с меньшими потерями, и желательно, быстрее. Думать не только о войне — но, и о том, что будет после. Но, это пока вас не касается, товарищ Василевский. Пока в курсе, кроме меня, был лишь Борис Михайлович — к сожалению, здоровье не позволяет ему полностью взять на себя военную сторону дела, включая руководство операциями непосредственно на фронте. Прошу вас — ему помочь. Желаете взглянуть, с какими трудностями мы столкнемся через неделю, и к чему это приведет?
— Один только вопрос, товарищ Сталин, можно? Письмо Вольского — оно из нашей истории или из той?
— Из той. Поскольку в нашей товарищ Вольский никакого письма не писал. Потому и было ему дозволено остаться на своем посту — также и с учетом, что и там он показал себя очень неплохо. Не написал он оттого, что у нас успели дать его корпусу гораздо большее время на боевую подготовку. Что подтверждает ваши слова про него.
Продолжение. Контрудар Гота — 12 декабря, через неделю! Правда, из двух танковых дивизий, 6 и 23 тд, у немцев осталась лишь одна. 23 тд идет с Кавказа своим ходом — и надо полагать, успела потратить моторесурс. И еще три дивизии у фрицев в 48 армейском корпусе, и одна из них танковая, 11 тд. Все висело на грани — немцы прорвались больше чем наполовину, окруженцы Паулюса уже слышали канонаду совсем близкого спасения. Причем немцы наносили два удара — главный, из Котельникова, 56 армейский корпус, те самые 6 и 23 тд, плюс румыны. И вспомогательный, от Нижне-Чирской — который был принят нами ошибочно за главный. Принят обоснованно — расстояние до окруженных там было всего в сорок километров; однако, и наши думали так же, ждали там и готовились. Оттого Манштейн и Гот выбрали более долгий, но, легкий путь. Но, возле Верхнее-Кумской, на реке Мышкове, немцев встретили, сначала огнеметная танковая бригада, а затем успевший подойти и развернуться Четвертый мехкорпус Вольского. И танковые дивизии Гота были измотаны в маневренном бою — а наши перешли в наступление на фланге, разгромив итальянскую армию и угрожая Готу окружением, а за спиной корпуса Вольского уже развертывалась Вторая Гвардейская Армия. И немцы отступили.
— Товарищ Сталин! Обращаю ваше внимание на кардинальное отличие! Считаю удар немцев из Котельникова невозможным. Так как у них нет сейчас Шестой танковой дивизии, а также боеспособных румынских соединений. И это при гораздо лучшем нашем положении у Котельникова. Более вероятно, что теперь немцы сделают ставку именно на Нижнее-Чирский, где развернут их 48 корпус, в много лучшем состоянии. У них еще остались три танковые дивизии — 11, 23 и 17 тд (хотя последняя подойдет позже). Хорошо что все они уступают разбитой Шестой. Семнадцатая — самая слабая, всего 54 танка и две тысячи солдат мотопехоты. Двадцать Третья и Одиннадцатая выводятся с фронта, с Кавказа и из-под Ржева соответственно, а значит потрепаны, имеют некомплект. У немцев просто не хватит сил на два кулака — но, один они собрать могут, и довольно сильный.
— И что вы предлагаете, товарищ Василевский?
— Для начала я хотел бы узнать, какой план действий нами уже принят? Какие приказы уже отданы в войска, какие действия и каких соединений намечаются? Потому что если за основу было взято вот это, что было в ином времени…
Тут только Василевский осознал, что поверил и принял. Что потомки каким-то образом сумели вмешаться и предупредить. Что это — не абстрактная командно-штабная игра, как по привычке действовал он в первую минуту. И не было времени удивляться и задавать вопрос «как?». Надо было принимать Решение — от которого зависело многое.