Морской ястреб (др. изд.)
Шрифт:
— Возможность? — В голосе Розамунды послышалось презрение. — Возможность жить с вами?
— Нет, — твёрдо ответил Оливер. — Если вы доверитесь мне, то, клянусь, я постараюсь исправить причинённое мною зло. Слушайте. На рассвете мой галеас выходит в море. Я незаметно доставлю вас на борт и найду способ высадить в какой-нибудь христианской стране — Италии или Франции, — оттуда вы сможете вернуться домой.
— А тем временем, — напомнила Розамунда, — я стану вашей женой.
Оливер улыбнулся.
— Вы всё ещё боитесь западни. Христиан мусульманский брак ни к чему не обязывает. Я же не буду настаивать на своих правах. Наш брак — предлог, чтобы оградить вас от посягательств, пока вы находитесь здесь.
— Но как могу я положиться на ваше слово?
— Как? — Оливер растерялся. — У вас есть кинжал.
Розамунда задумчиво взглянула на сверкающий клинок.
— А наш брак? — спросила она. — Каким образом он свершится?
Оливер объяснил, что по мусульманскому закону надо в присутствии свидетелей объявить о браке кади [33] или тому, кто стоит выше него. Не успел он закончить, как внизу послышались голоса и замелькал свет факелов.
33
Кади — судья.
— Это Асад со своим отрядом! — воскликнул он срывающимся голосом. — Итак, вы согласны?
— А кади? — спросила Розамунда, из чего Оливер заключил, что она приняла его предложение.
— Я ведь говорил о кади или о том, кто выше его. Сам Асад будет нашим священником, а его стража — свидетелями.
— А если он откажется? Он обязательно откажется! — воскликнула Розамунда и в волнении сжала руки.
— Я и спрашивать его не стану. Поймаю врасплох.
— Но ведь… это разозлит его. Он непременно догадается, что его провели, и отомстит вам.
— Я уже думал об этом, но другого выхода нет. Если мы проиграем, то…
— У меня есть кинжал, — бесстрашно заявила Розамунда.
— Ну а для меня остаётся верёвка или сабля, — добавил Оливер. — Возьмите себя в руки. Они идут.
Дверь распахнулась, и на террасу вбежал испуганный Али.
— Господин мой, господин мой! Асад вернулся с целым отрядом воинов!
— Ничего страшного, — спокойно ответил Сакр аль-Бар, — Всё будет хорошо.
Торопясь проучить своего взбунтовавшегося лейтенанта, паша взбежал по лестнице и ворвался на террасу. За ним следовала дюжина янычар в чёрных одеяниях. Их обнажённые сабли в свете факелов отбрасывали кроваво-красные блики.
Паша резко остановился перед Сакр аль-Баром, величественно скрестив руки на груди.
— Я вернулся, — произнёс он, — применить силу там, где бессильна доброта. Но я не перестаю молить Аллаха, чтобы он осветил светом мудрости твой помрачённый рассудок.
— И Аллах услышал твои молитвы, господин мой, — сказал Сакр аль-Бар.
— Хвала Всемудрому! — радостно воскликнул Асад. — Где девушка? — И он протянул руку.
Оливер подошёл к Розамунде, взял её за руку, словно собираясь подвести к паше, и произнёс роковые для Асада слова:
— Во имя Аллаха и пред его всевидящим оком, пред тобой, Асад ад-Дин, в присутствии свидетелей я беру эту женщину в жёны, блюдя милостивый закон Пророка всемудрого и милосердного Аллаха.
Сакр аль-Бар замолк. Обряд свершился, прежде чем Асад успел догадаться о намерениях корсара. В смятении паша что-то прохрипел, его лицо побагровело, в глазах сверкнули молнии.
Ничуть не испуганный царственным гневом своего господина Сакр аль-Бар спокойно снял с плеч Розамунды шарф и набросил его ей на голову, скрыв её лицо от посторонних взглядов.
— Да иссохнет рука того, кто, презрев святой закон владыки нашего Мухаммеда, посмеет открыть лицо этой женщины. Да благословит Аллах этот союз и низвергнет в геенну всякого, кто попытается расторгнуть узы, скреплённые пред его всевидящим оком.
Слова корсара прозвучали веско и многозначительно. Слишком многозначительно для Асад ад-Дина. Янычары за спиной паши, словно борзые на сворке, с нетерпением ожидали приказаний. Но Асад молчал. Он стоял, тяжело дыша и слегка пошатываясь. Его лицо то бледнело, то заливалось краской, выдавая душевную бурю, борьбу гнева и досады с искренним и глубоким благочестием. Паша не знал, какому из этих чувств отдать предпочтение, а Сакр аль-Бар решил помочь благочестию.
— Теперь, о могущественный Асад, ты понимаешь, почему я не согласился уступить тебе свою пленницу. Ты сам часто и, конечно же, справедливо упрекал меня за безбрачие, напоминал, что оно неугодно Аллаху и недостойно истинного мусульманина. Наконец Пророк в милости своей послал мне девушку, которую я смог взять в жёны.
Асад опустил голову.
— Что написано в Книге Судеб, то написано, — сказал он тоном человека, который старается сам себя убедить. Затем воздел руки к небу и объявил: — Аллах велик! Да исполнится воля его!
— Аминь, — торжественно произнёс Сакр аль-Бар и в душе вознёс страстную благодарственную молитву своему собственному давно забытому богу.
Паша помедлил, словно желая что-то сказать, затем повернулся спиной к корсару и махнул рукой янычарам.
— Ступайте, — отрывисто приказал он и следом за ними вышел на лестницу.
Глава 14
ЗНАМЕНИЕ
Фензиле ещё не успела отдышаться от быстрой ходьбы, когда, стоя рядом с Марзаком у забранного решёткой окна, увидела, как разгневанный Асад возвращается после первого посещения Сакр аль-Бара.
Она слышала, как паша громовым голосом позвал начальника охраны Абдула Мохтара, видела, как отряд его янычар собирается во дворе, освещённом белым сиянием полной луны и красноватым светом факелов. Когда янычары под предводительством самого Асада покинули двор, Фензиле не знала — плакать или смеяться, горевать или радоваться.
— Свершилось! — крикнул Марзак, вне себя от радости. — Франкский пёс дал отпор паше и погубил себя. Этой ночью с Сакр аль-Баром будет покончено. Хвала Аллаху!