Московская Русь: от Средневековья к Новому времени
Шрифт:
Лжедмитрий сразу же издал указ о роспуске дворянского ополчения, и провинцию наводнили очевидцы происходившего, по сути дела уже признавшие его права на престол. Лжедмитрий получил прекрасную, не потребовавшую от него никаких усилий рекламу, его популярность резко выросла. Но царское правительство еще контролировало ситуацию: верные ему столичные стрельцы 28 мая отбили мятежников от переправ через Оку, но к Москве сумели пройти казацкие отряды отчаянного атамана Корелы. Слухи о приближении «истинного царя» и его грамоты, зачитанные посланными от него дворянами Г. Пушкиным и Н. Плещеевым, сделали свое дело: горожане и жители пригородных сел восстали, вошли в город, открыли тюрьмы и устроили «митинг» у Лобного места.
Наследники Годунова явно не справлялись с ситуацией, и Боярская дума вынужденно пошла на переговоры с самозванцем. Объявив о своем восшествии на престол, он разослал по стране текст присяги, но потребовал казнить жену и сына Бориса Годунова. Бояре на это пошли: Ирину и Федора зверски убили (тысячи москвичей приходили проститься с их телами, было объявлено о самоубийстве, но народ не поверил). Тело Годунова, погребенное в Архангельском соборе, было выкопано и вместе с телами близких увезено на Сретенку, в Варсонофьевский божедомский монастырь, где хоронили неопознанные тела. Верного престолу патриарха Иова низложили и сослали в монастырь. Путь Лжедмитрию в столицу был расчищен.
Падение Лжедмитрия I
20 июня 1605 г. Лжедмитрий I вступил в Москву, окруженный казаками и поляками, под приветственные крики давно ожидавших его горожан и настороженное молчание Боярской думы. Поклонившись гробницам «родичей» в Архангельском соборе, он воссел на престол в тронном зале. Кремль был целиком во власти его людей: вольных казаков, пищальников из пограничных городов, холопов и посадских, ставших воинами. На патриаршество был поставлен признавший власть Лжедмитрия рязанский архиепископ Игнатий. В Москву вернули из монастыря мать царевича Дмитрия, Марию, которая согласилась признать в претенденте чудом спасшегося сына. Состоялось его венчание на царство, повторенное дважды: в Успенском и Архангельском соборах. Казалось, вся страна объединилась в порыве поддержать нового, чудом спасшегося царя. Но буквально с первых же дней правления обнаружилась ненадежность его трона.
Вскоре пришлось распустить огромное наемное войско Лжедмитрия: оно обходилось слишком дорого, землю наемники брать отказывались, а горожане вступали в кровавые побоища с наглыми иноземцами, что грозило общим мятежом. Затем распустили и казацкие отряды. Без них Лжедмитрий оказался полностью в руках московских бояр. Стремясь укрепить свою власть, он изменил форму титула, соединив в нем русскую и европейскую терминологию и усилив множеством эпитетов. Впервые в русской истории государь именовал себя не только «царем», но и «императором»:
«Мы, непобедимейший монарх Божьей милостью император и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь самодержец…» или «Мы, наияснейший и непобедимый самодержец, великий государь Цезарь», но не мог изменить придворных порядков: постоянное присутствие всевидящих и всезнающих придворных опутало его, как паутина. Царь не решился ввести в Думу своих польских сподвижников, ограничившись тем, что наполнил ее членами собственной думы, сложившейся в Путивле. Не ввел и новых должностей (за исключением чина мечника, которым стал молодой князь Михаил Скопин-Шуйский). Даже возможных соперников в борьбе за трон, родовитых и влиятельных
Повторялась история Годунова: не будучи в состоянии казнить бесчисленных врагов, Лжедмитрий начал с попыток задобрить их мягким обращением и всякого рода пожалованиями (сегодня такой образ правления назвали бы «популизмом»). Посаду он обещал милость и правосудие в приказах; дворянство, нужды которого хорошо знал, широко жаловал деньгами (вскоре казна совсем опустела, и царю не хватило средств даже на то, чтобы послать приданое невесте, Марине Мнишек). Бежавших крестьян закрепили за теми помещиками, жившими на юге, на черниговских, тульских и рязанских землях, которые не дали им умереть в голодные годы.
Но собственное поведение Лжедмитрия было неверным и совсем не походило на традиционный образ жизни московского царя. Тысячи глаз видели, что Лжедмитрий носит иноземное платье, подчеркнуто пренебрегает местной знатью и национальными обычаями (не позволяет кропить себя святой водой; не ходит в баню; не спит после обеда; посещает город, лавки ювелиров и аптекарей без свиты; ест телятину в пост и многое другое). Москвичи еще не знали, что в Польше их царь принял католичество, но постепенно заподозрили, что он «не совсем православный»: на это указывали попытки разрешить в Москве строительство костела и открыть иезуитский «коллегиум» для обучения детей.
Кичлив и распутен самозванец был до крайности, даже в сравнении с Грозным, — среди его жертв оказалась чистая и милая девушка Ксения Годунова, дочь царя Бориса. Эта выходка вызвала сильное раздражение в народе и привлекла много сердец к страдалице. От Лжедмитрия отвернулась даже Мария Нагая — после того, как он задумал вырыть из могилы в Угличе труп похороненного там ребенка и в очередной раз доказать, что ему удалось спастись.
Особую критику вызывало расточительство Лжедмитрия, несвойственное правителям Руси: он без конца заказывал драгоценности у лучших ювелиров Европы, дарил неслыханные суммы своим покровителям-полякам, заказывал бесчисленные наряды, строил новый дворец, а при отсутствии денег раздавал направо и налево векселя. В конце концов Казенный приказ поставил его расходы под контроль и ограничил выплаты по царским распискам!
Думу раздражали и безуспешные попытки Лжедмитрия вмешаться в европейскую политику, и фантастически дорогостоящие военные проекты. Так, он думал начать войну с протестантской Швецией и стал готовить поход на Азов, принадлежавший Турецкой империи (хотя в союз с ним не вступила ни одна европейская держава). Для этого в Ельце была создана военная база. Наконец, царь собрался втянуть Россию в борьбу за корону Речи Посполитой, которую ему тайно предложили польские шляхтичи-заговорщики. Сигизмунду III об этом сообщили московские бояре, сразу заговорив о желании свергнуть самозванца и возвести на престол сына короля, Владислава. В итоге Лжедмитрий утратил поддержку короля.
Старое московское боярство вообще относилось к царю с недоверием и контролировало все сколько-нибудь ответственные его шаги. Теперь оно убедилось не только в низком происхождении самозванца, но и в непригодности на роль «природного царя». Положение Лжедмитрия стало крайне ненадежным, в Московии и за рубежом открыто говорили о самозванстве царя, умножились слухи о заговорах, состоялся ряд покушений на его жизнь, «шатость» появилась даже среди стрельцов охраны.
В такой обстановке самозванцу нужна была поддержка, и он решил заключить брак с Мариной Мнишек. Это было одним из условий договора с польским королем и позволяло под благовидным предлогом ввести в Москву наемную армию. Несмотря на противодействие Боярской думы, царь добился своего: 2 мая 1606 г. невеста прибыла в Москву в сопровождении огромного эскорта пехоты и конницы, привезя в обозе довольно много оружия.