Московская великая битва - оборона. Часть 1
Шрифт:
Из дневника командира танковой роты 3-й Московской коммунистической дивизии:
«Весь состав роты идет на обед в столовую городка. Первые три дня питаемся на личные деньги, так как хоздело еще не организовано, у части нет хозяина, военная машина только налаживается. В столовой неприятности: дирекция, нагрузив продуктами несколько грузовиков, пыталась бежать, бдительность молодых девушек-официантов спасла столовую от разгрома. Много страха навел на директора комиссар моей роты Минин, который пришел к директору в кабинет и, показав многозначительно рукой в сторону кухни и на свои гранаты (единственное личное оружие командиров этих дней), предложил последнему подумать и сделать выбор, какое из этих двух предложений больше устраивает «патриотически» настроенного директора. Столовая стала работать с исключительной четкостью. Установили от батальонов дежурства и составили график для подразделений.
В 16 часов комсостав батальона вышел на рекогносцировку местности. Намечаем места огневых точек и расположение рот.
Левый фланг переднего
Москвич Владимир Галл, майор в отставке, вспоминает: «Наш полк дислоцировался в Чернышевских казармах, возле Даниловской площади. Кто не был на боевом дежурстве, сразу же после подъема собирались к репродуктору и слушали сводки Совинформбюро. Сводку читал диктор Московского радио Юрий Левитан. Его голос показался более взволнованным: «В ночь на 17 октября положение на Западном фронте на московском направлении ухудшилось». С начала войны в военной сводке впервые было прямо, открытым текстом сказано: «ухудшилось».
Утром командир батареи послал меня по служебным делам в город. Из окна трамвая я видел необычно пустые улицы. На оконных стеклах крест-накрест были наклеены тонкие полоски бумаги для защиты от взрывной волны. Здание фабрики Госзнака было закамуфляжировано, из трубы валил густой черный дым, сверху падали не сгоревшие до конца обрывки бумаг. Метро – единственный раз за всю его историю – в этот день не работало».
Окно войны
Из дневника командира танковой роты 3-й Московской коммунистической дивизии:
«К утру немного подморозило. Вернулись в расположение батальона, подняли людей. Надо было проверить, с кем мы идем, так как выступление можно было ожидать очень скоро, точных сведений о противнике не имелось даже в Штабе обороны.
В 6 часов все командование батальона выезжает смотреть рубеж своей обороны. Наступает день 16 октября, Советское информбюро передает сообщение о прорыве фронта. Улицы Москвы полны машин, много людей с чемоданами, сумками, рюкзаками.
Идут пятитонные грузовики с какими-то крупными частями машин и столярными станками. Остановилось метро, грозди людей висят на подножках трамвая. Город взволнован как встревоженный улей. По улицам идут войска, навстречу идут несколько танков и артиллерия.
По Можайскому шоссе движутся вереницы беженцев, гонят коров, овец, несут узлы, везут в колясках вещи и детей. Проклятый Гитлер, проклятый германский народ, сколько горя, слез и страданий принес ты в мою широкую, гостеприимную и, к сожалению, слишком благодушную Россию.
Приехали на выделенный нам район обороны. Нашему батальону, который уже носит номер три, выделен район перед Киевским вокзалом, на правом фланге – Кутузовская слобода, знаменитая изба Кутузова, влево – высота 166,6, железная дорога, левый фланг упирается в Троицкое-Голенищево.
Окопы были частично вырыты, но от дождя многие обвалились, а частью вообще были непригодны из-за неудачного их расположения.
Был небольшой морозец, и все кругом покрывал тонкий слой первого снега, в воздухе барражировали патрулирующие самолеты, где-то за далеким лесом лаяли зенитки. Возвратились в роту часов в 10 утра, привезли оружие: пулеметы, винтовки, гранаты. Привезли патроны и ленты, но ленты были сырые, патроны в них не лезли, надо было искать выход – асбестовые сальники заменили пенькой. Ленты развесили на батареи парового отопления. Весь огромный коридор школы заставлен пулеметами и патронными ящиками, все свободные руки бойцов, в том числе и дружинниц, заняты набивкой лент.
Пулеметы без щитков, французские винтовки незнакомы по конструкции, старые, уже много, видимо, воевавшие, патроны к ним все позеленели – будет ли весь этот музей стрелять?
Приходят в школу родственники добровольцев, у школы и в коридорах много женщин и детей. Слез мало, лица суровые, ребятишки испуганно прижимаются к матерям. Пришли и моя мать, жена и сестра. Спрашивают совета: эвакуироваться с моим учреждением или нет. Советую этого не делать, в глубине души уверенность в том, что Москва никогда не будет у фашистов, уговариваю их идти домой.
Коридоры школы полны голосами многих людей, занимающихся самыми разнообразными делами.
Патроны полезли в высушенную ленту, сальники заменили пенькой. Шомпола делали из проволоки. Гранаты разложили по карманам, но пулеметчики мешаются со стрелками, людей в лицо всех не знаешь, много путаницы и шума».
На фронт!
119-й день войны
Не прекращаются жесточайшие рукопашные схватки на волоколамском направлении, полях, прославленных русскими воинами в 1812 г. у с. Бородино, на берегах рек Колочи и Еленки.
По несколько раз переходят из рук в руки деревеньки, от которых, в конце
Все, что осталось от населенного пункта
По ночам еще светятся догорающие рощи, окрашивая низкие тучи в кроваво-красный цвет. В пламени сражений сгорают расчеты, экипажи, взводы. Тяжело ранен и генерал Лелюшенко, которого эвакуируют в тыл. Командование армией принимает начальник артиллерии Западного фронта генерал Л. А. Говоров, проявивший себя в боях под Ельней (к. 36).
Леонид Александрович Говоров
Рассвет 18 октября. На волоколамских полях снег от беспрерывных разрывов снарядов и бомб перепорошен с землей.
Несмотря на неравенство сил, бойцы 5-й армии пятые сутки сдерживают противника западнее Можайска, уничтожив несколько тысяч его солдат и офицеров и десятки танков.
Расчет советского противотанкового 45-мм орудия на боевой позиции
Ставка Верховного Главнокомандования не обладает возможностями подчинить армии фронта непосредственно себе. События развиваются стремительно, но все попытки Ставки помочь фронту не приносят успеха, приказы командующих армий не реальные и не приносят успеха.
Из приказа командующего 33-й армией об организации обороны в районе Вереи и Боровска:
18 октября 1941 г.
Ново-Федоровка
1. Противник во второй половине дня 17.10.41 г. ворвался в г. Верея и стремится развить успех в северном и северо-восточном направлении.
151-я мсбр организует оборону по северному берегу р. Протва.
2. Приказом войскам Запфронта 33-я армия с 18.10.41 г. в составе: 222-й, 110-й, 113-й сд, 151-й мсбр, 9-й тбр и частей Наро-Фоминского гарнизона имеет задачу – отбросить противника из района Верея и Боровск и организовать упорную оборону на рубеже – Архангельское, Федорино, Ищеино.
3. Командирам соединений немедленно выслать в штарм-33 Ново-Федоровка (4258) представителей штадива с данными о состоянии соединения…
В мехбригаде 17 бойцы устраняются от боя, отходят в беспорядке, убегают от врага. За неисполнение приказа командующего 33-й армии такие солдаты расстреливаются перед строем. О чем свидетельствует рапорт военкома мотострелкового батальона:
«Командиру мехбригады 17 1.50 19.10.41
Доношу, что 18.10.41 мотострелковый батальон во взаимодействии с танковым полком нашей бригады… боем заняли с. Уваровское и ходили 3 раза в атаку на зап. окраину Боровск. Имеется много раненых и убитых, но количество точно не подсчитано, т. к. не все явились. В процессе этих атак бойцы 223 и 475 полка… не выдерживают огня противника и отходят в беспорядке, но затем наши задерживались и направлялись в бой обратно. Дисциплина… слабая, бегут, а кроме того заявляют, что 4 дня не ели… Кроме истребительной роты осталось бойцов… ок. 70 чел.
(ЦАМО, фонд 3080, оп. № 6, О переводки, лист 42).
Чувствуя мнимую победу, фашисты не останавливаются ни перед какими потерями, они стремятся любой ценой добиться успеха.
Из приказания командованию германской группы армий «ЦЕНТР»:
№ 1571/41 секретно
Главное командование сухопутных сил приказало:
«Фюрер решил, что на капитуляцию Москвы не следует рассчитывать, если она даже и будет предложена противником. Моральное право на это мероприятие ясно всему миру. Так же, как в Киеве, взрывы со взрывателями замедленного действия повлекли тяжелые последствия для войск, в Москве и Ленинграде следует ожидать этого в еще большей степени.
Следует ожидать серьезную опасность чумы. Поэтому ни один немецкий солдат не должен заходить в эти города. Кто попытается уйти из города к нашим линиям – должен быть расстрелян. Участки, которые дают возможность проникновению населения в глубь советской страны, должны поощряться. Перед захватом города должны быть уничтожены артиллерийским огнем и бомбардировочной авиацией, а населению их следует предоставить возможность уйти.
Хаос в России будет тем больше, а использование занятых районов тем легче, чем больше русское население будет уходить в глубь страны».
Следует как можно скорее отрезать город от его соединительных путей с внешним миром».