Московский Бродвей
Шрифт:
– Вот-вот. Поэтому я и не стала торопить события. Тем более у меня есть некоторые соображения на этот счет…
– Вот это интересно. Судя по всему, ты находишься, что называется, в материале. Но сначала ответь, почему ты все это рассказываешь именно мне. Хочешь просто посоветоваться или…
Лена улыбнулась:
– Или. Сам понимаешь, когда у тебя есть знакомый адвокат, причем очень хороший адвокат…
Она сверкнула глазами.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил я.
– …А другой твоей знакомой грозит серьезное обвинение, то логично будет, если я предложу ей твои услуги.
– Предложишь или уже предложила? – поинтересовался
– Ну хорошо, уже предложила. Я же знаю, Гордеев, ты никогда не пропустишь интересное дело. А это дело очень интересное, я гарантирую. И между прочим, денежное. Поэтому я вчера встретилась с Анжеликой. И серьезно с ней поговорила. Рассказала об этой фразе преступника. А это для нее очень опасно, она может потерять не только популярность, но и свободу. И дала понять, что без хорошего адвоката ей не обойтись.
– Ясно…
Итак, я еще не знал подробностей этого дела, но руки, честно говоря, уже чесались. Не могу сказать, что я слишком доверяю мнению Лены Бирюковой, но то, что у нее отменная интуиция, – это факт. Кстати говоря, Константин Дмитриевич Меркулов тоже это заметил и именно поэтому настоял, чтобы Лена в свое время перешла из нашей пыльной юрконсультации в Генпрокуратуру. После окончания вечернего отделения юрфака МГУ она стала стажером, а потом и следователем Генпрокуратуры. К тому же, как я уже говорил, никаких дел у меня не было, а защищать на предварительном следствии, а возможно, и в суде интересы знаменитой певицы – лучше рекламы и придумать нельзя. Хорошо было бы еще выиграть процесс…
– Значит, ты хочешь, чтобы я взялся защищать интересы этой Анжелики?
– Да.
– Ну что же, я согласен. Ну конечно, если мы с ней договоримся о размере гонорара.
– Этот вопрос мы уже утрясли, – ответила Лена.
– Ого! Оперативно! Может быть, пойдешь ко мне в качестве менеджера?
– Что ж, можно подумать…
– И какой же гонорар ты мне наскребла?
– Нормальный. Я знаю расценки. Будешь доволен…
В этот момент в сумочке у Лены зазвенел мобильник.
– Да… Здравствуйте, Валерий Иванович… Ага… Я читала об этом случае в «Московском комсомольце»… Не помню число, но в архиве должны найти… Примерно полторы-две недели назад…
Разговор сильно расстроил Лену. Она заметно погрустнела, как-то даже спала с лица.
– Ну вот, – сказала она, – Бородулин уже раскопал все.
– Что именно?
– Узнал о том, что Анжелика замешана в этом деле. Очевидно, или снова ездил к Ковтуну в больницу, или Симеонов что-то новое вспомнил. А может, кто-то на съемочной площадке слышал выкрики преступника и рассказал следователю.
– А ты уверена, что больше ничего не произошло?
Лена пожала плечами:
– Не знаю. Как бы там ни было, теперь он начнет трясти Анжелику. И мы, в первую очередь ты, Гордеев… – она вытянула свой тонкий, изящный палец с длинным воинственным ногтем в мою сторону, – должны этому помешать.
– Хорошо, – подытожил я, – давай назначим встречу с ней на завтра.
Однако Лена покачала головой:
– Нет, Гордеев. Нужно немедленно действовать. Кто знает, может быть, Бородулин уже завтра вызовет ее на допрос? Поэтому поедем сегодня.
– Куда?
– На концерт! Между прочим, во всех газетах пишут, что концерт Анжелики – исключительно впечатляющее шоу. Так что не пожалеешь. Заодно отвлечешься.
Меньше всего мне хотелось покидать свою квартирку. Но работа есть работа. А Лена обещала заехать
Глава 4.
Жаркий летний день медленно заканчивался. Яркое солнце постепенно сменилось красным закатом. Раскаленные московские мостовые, казалось вот-вот готовые расплавиться, начали неторопливо остывать, неохотно отдавая собственное тепло и без того горячему воздуху. Сверкающий неоном Новый Арбат продолжал свое броуновское движение. Автомобили неслись в обе стороны, прохожие, каждый согласно собственной замысловатой траектории, двигались по широким тротуарам.
Невысокий человек средних лет, одетый в светлый летний костюм, вошел в холл ресторана «Прага» и без всяких препятствий миновал нескольких привратников, которые образовывали у входа нечто вроде кордона. Даже скучающие в углу (чтобы не мозолить глаза посетителям) двое омоновцев с автоматами, на глаз определявшие, кто есть кто, не обратили ровно никакого внимания на его маловыразительную внешность. Человек не мог вызвать никаких подозрений. Спокойный взгляд из-под очков в недорогой оправе, чистая обувь, скромный костюм сразу наводили на мысль, что это посетитель средней руки, скажем, служащий одного из многочисленных административных зданий, случайно забредший сюда пообедать. Даже для «Праги», где личности внушительного вида не редкость, попадаются и вот такие, совершенно обычные люди.
Он решительно толкнул тяжелую дверь и вошел в большой гранитно-мраморный вестибюль. Здесь было гораздо прохладнее, чем снаружи. Работали мощные кондиционеры, хотя и без них камень, из которого был построен старинный ресторан, настолько медленно нагревался, что не успевал за долгий жаркий день отдать свою прохладу.
Мужчина поднялся на второй этаж и оказался в одном из нескольких залов ресторана. Перебросившись парой слов с метрдотелем, он устроился за столиком у открытого окна. Отхлебнул минеральной воды, закурил.
Вскоре официант принес закуски. Посетитель съел салат, намазал маленький кусочек хлеба черной икрой, потом отведал красной рыбки, красиво разложенной на блюде в окружении кусочков лимона, свежей зелени и оливок. Затем он съел первое – солянку с осетриной. И только когда принесли второе – толстый сочный бифштекс, покоящийся на ложе из жареного картофеля, – он, словно ему было нестерпимо жарко, поднялся, наклонился над широким подоконником и подставил голову свежему ветерку. Несмотря на широкие подоконники, ему была видна площадка перед подъездом ресторана.
К ресторану один за одним подъезжали автомобили. Машины – все как на подбор шикарные иномарки, блестящие благородной полировкой и выделяющиеся изяществом линий. Из машин выходили строго и дорого одетые мужчины, некоторые даже в смокингах, их сопровождали дамы в вечерних платьях с изысканными украшениями. Публика явно была непростая. Мужчина продолжал наблюдать за происходящим. Шикарная публика, выбравшись из своих авто, быстро исчезала под козырьком у подъезда ресторана.
Наконец к «Праге» подъехал большой черный лимузин. Передняя дверца открылась, из машины выскочил человек с кожаной папочкой в руке, открыл заднюю дверь. Из машины выбрался немолодой мужчина внушительной внешности. Он был одет в официальный темный костюм, белую рубашку. Ничто бы не отличало его от тех, кто перед ним приехал сюда, если бы не одна деталь – на шее у него висел небольшой серебряный крест. Широкая атласная лента свидетельствовала, что это не что иное, как орден.