Московский Бродвей
Шрифт:
Я молча кивнул. Действительно, куда ему теперь деваться?
Когда я позвонил Турецкому, тот ответил быстро и по-деловому:
– Турецкий слушает.
– Это я, Александр Борисович. Гордеев.
– А, Юра, привет. Как твои дела?
– Ничего. Но тут у нас…
– А я вот решил, – перебил меня Турецкий, – поглядеть, чем занимаются странные фирмы, которые принадлежат задержанным Сафину и Красину. Короче говоря, обыск решили провести.
– И как?
– Весьма результативно. И при этом вскрылись довольно интересные обстоятельства.
– Александр
– …Обе фирмы торгуют пиратской видео– и аудиопродукцией, причем по-крупному. У них огромные склады. И что характерно, судя по документации, диски поступали к ним из одного источника. Так что, возможно, тут ниточка…
– Да… А я вам тоже хочу кое-что интересное рассказать.
– Что именно?
– Совершено нападение на Анжелику.
Турецкий на секунду замолчал, потом быстро спросил:
– Что же ты сразу не сказал? Это же самое главное!
– Так вы мне и слова вымолвить не дали, Александр Борисович!
– Эх, Гордеев, не доучил я тебя! Рано из прокуратуры ушел! Она жива?
– К счастью, да. Как мы уже успели неоднократно убедиться, от ранения в плечо не умирают.
– Что ты говоришь? Опять в плечо?
– Да, в плечо. Ножом.
– А преступник?
– Задержан. Я его догнал собственноруч… то есть я хочу сказать, лично. Правда, пришлось побегать.
– Ничего, Юра, тебе это полезно. И что это за фрукт?
– Только держитесь за стул, пожалуйста. Слава Петрунин, администратор Анжелики.
Несколько секунд из трубки доносилось только сопение, потом Турецкий сказал:
– Немедленно выезжаю. Все равно тут прокуратуре делать больше нечего. Пиратские диски – это больше по части налоговой полиции. Это будет поинтереснее, чем копаться в бумажках…
Первый допрос Александр Борисович устроил прямо на месте, в грим-уборной Анжелики. Бедную певицу увезли на «скорой»: ранение оказалось все-таки довольно серьезным, хотя и неопасным для жизни.
Несмотря на то что Александр Борисович – мастер допроса, я, как мог, ассистировал ему. В итоге получился неплохой перекрестный допрос. Лена Бирюкова, сидевшая в углу, только диву давалась, как мы вытягиваем признания из Славы Петрунина…
Из его слов складывалась довольно странная картина.
Это началось неделю назад. К Славе после концерта подошел человек. С начальственными интонациями в голосе, высокий, видный. Тут Турецкий попросил Петрунина дать описание незнакомца более подробно, а потом шепнул мне, что, судя по описанию, это точь-в-точь Дейнекин.
Человек тот завел разговор и в итоге привел Славе конкретные факты сокрытия им прибылей, полученных от концертных выступлений Анжелики, от налогов. Суммы действительно были весьма крупные, и Славе определенно могло светить несколько лет тюрьмы…
Тогда человек предложил вариант: Слава в определенный день, по его сигналу, ранит Анжелику в плечо. И сокрытие налогов сразу же канет в небытие…
Слава сначала отказался. Но Дейнекин (мы были почти уверены, что это был он) оказался
– Похоже на правду… – вполголоса произнес Турецкий.
Короче говоря, Петрунин подумал-подумал, да и согласился. В конце концов, это были деньги, заработанные Анжеликой. Слава был поставлен в безвыходное положение. Если факты сокрытия прибыли выплывут на поверхность, его ждут крупные неприятности со всех сторон – и со стороны бандитов, и со стороны налоговой инспекции. И те и другие его по головке не погладят. Да и за свою семью он тоже очень боялся…
Кроме того, от него не требовалось убивать певицу. Просто ранить. Причем можно легко. Петрунину показалось, что это далеко не самая страшная плата за то, чтобы избавиться от так неожиданно свалившихся на голову неприятностей…
Через несколько дней Славе позвонил другой человек, который после встречи передал ему мобильник, с помощью которого должна была осуществляться связь. И продиктовал номер, по которому следовало доложить об исполнении.
Но самое главное – этот второй человек представился. Его звали Петей. Он и рассказал администратору, в какое место на плече нужно воткнуть нож, чтобы ранение не оказалось слишком серьезным.
– Наверняка в самый решающий момент я все перепутал, – горько сознался Петрунин, – и воткнул нож не так…
– Понятно, – с издевкой произнес Турецкий, – практики не было…
– Не было, – кивнул Петрунин.
– Ну а как же вы все-таки могли на такое согласиться? Вы же должны были понимать, что после этого вы не только не сможете работать с Анжеликой, но и, скорее всего, вас задержат…
– Не знаю, – отозвался Петрунин, – я был поставлен в безвыходное положение.
– Вы также знали, – продолжал Турецкий, – что ваша акция будет нами непосредственно связана с нападениями на Давида Консона, Симеонова и Разину. А получается, что вы об этом даже и не задумались?
– Задумался… Но мне, повторяю, ничего не оставалось делать…
– Вам ведь известно, что те, кто покушались на сына Консона и Разину, задержаны? И понимали, что это тоже в общем-то случайные люди…
– Да… Но я не знал, что делать… Я хотел потом объяснить все Анжелике…
– Ага… Когда она придет к вам на свидание в тюрьму!
– Я вообще-то надеялся убежать… И отсидеться где-нибудь… – неожиданно всхлипнул Петрунин. – Но что, что мне оставалось делать?! Если стали бы известны факты ухода от налогов, меня еще вернее посадили бы… А что бы вы сделали на моем месте?