Московский клуб
Шрифт:
Некоторые линии находились под постоянным наблюдением. В частности, дом заместителя госсекретаря Уильяма Армитиджа. Сейчас ему звонили из Чикаго.
— Введи это, Глен, — потребовал Тарноу.
— Эй, парень, а что ты думаешь, я делаю? — огрызнулся Фишер, вводя десятизначный номер в другой банк данных и выводя на монитор. В банке этого компьютера были заложены данные о нескольких тысячах людей, возможных контактеров бывшего аналитика ЦРУ, а ныне ударившегося в бега опасного преступника Чарльза Стоуна.
Машина угрожающе защелкала, и через секунду
— Отлично, — нежно похлопывая ладонью по монитору, произнес Фишер. — То-то генерал будет счастлив.
Стоун, не в силах вымолвить ни слова, изумленно уставился на надгробие.
— Этого не может быть, — наконец произнес он. — Я не…
Старик печально кивнул.
— Ну что, это облегчает ваше дело? — спросил он. — Или наоборот?
— Нет… — начал отвечать Стоун и вдруг замолчал, прислушиваясь.
Недавние события чрезвычайно обострили его нервы, чувства и боковое зрение. И сейчас он скорее почувствовал, чем услышал что-то необычное. Это были не медленные и спокойные шаги посетителей кладбища, а кто-то явно двигался по направлению к ним.
— Ложитесь! — приказал он старику.
Дунаев взглянул в ту же сторону, куда глядел Стоун, и тут раздался выстрел. Увлекая эмигранта за собой, Чарли нырнул вперед. Пуля ударилась о надгробную плиту всего в нескольких дюймах от их голов. Стоун почувствовал, как на него посыпались осколки камня. Времени раздумывать у них не было. Неясная тень стрелявшего в них была справа, не более чем в сотне футов. Ничто не отделяло жертв от убийцы. Следующий выстрел будет в их головы.
Опять грохот. И почти в ту же секунду пуля вонзилась в землю на могиле Сони Кунецкой.
— Сюда! — прошипел Стоун. — Пригнитесь! — Он толкнул старика к высокому и широкому склепу. По лицу Дунаева текла кровь.
Это было спасение, но всего лишь на несколько секунд. У стрелявшего было одно очень большое преимущество: он явно отлично их видел. Но Дунаев успел вытащить свой пистолет и, неудобно изогнувшись, старался прицелиться в напавшего на них человека, оставаясь при этом за белой мраморной плитой.
Вот он! Силуэт неизвестного, стоящего в позе готовности к стрельбе, вырисовывался на фоне темных кустов. Они были совершенно беззащитны. Стоун быстро оглянулся: возможно, этот человек не один. Но нет, лишь солнечные лучи блестели на памятниках, тени скользили по старым могилам.
— Назад! — приказал Дунаев, сняв пистолет с предохранителя и прицелившись.
Вдруг — новый выстрел!
Стоун закрыл старика своим телом, стараясь повалить его на землю. Но на этот раз выстрел был сделан справа! Там был еще один человек, и он успел выстрелить первым.
Стоун и Дунаев сидели не шевелясь. Прошло несколько секунд, показавшихся им вечностью. Было очень тихо. Выстрелы прекратились. Внезапно начавшись, все так же внезапно и закончилось. Совершенно обескураженный, Дунаев опустил пистолет.
Чарли, ослабевший от напряжения, огляделся. Старик, дрожа, последовал его примеру.
— Что произошло? — тихо спросил он.
— Понятия не имею, — честно признался Стоун. — Я знаю только одно: мы все еще живы.
Двое мужчин подошли к скрюченному телу убитого. Вдали послышался нарастающий шум: голоса и шаги людей, взволнованных звуками выстрелов, были все ближе.
— Что вы делаете?! — воскликнул Стоун.
Дунаев быстро нагнулся и с проворством бывшего шпиона всунул большой палец мертвецу в рот, окровавленный и искривленный в предсмертной агонии. Он умело раздвинул челюсти и, заглянув внутрь, вздохнул:
— Так и есть.
Затем он пробежался руками по торсу убитого, ловко разорвал куртку и, подняв руку, осмотрел его подмышку. Он явно что-то искал и не нашел.
— Давайте убираться отсюда, — сказал Стоун. Кровавое месиво, в которое превратилось лицо несостоявшегося убийцы, сразу напомнило ему о кэмбриджском кошмаре. Его затошнило. — О чем вы? Давайте уходить. Нельзя, чтобы нас здесь застали.
Дунаев встал и вслед за Чарли пошел вниз по тропинке, ведущей к выходу с кладбища.
— Кто же его застрелил? — спросил Стоун. — И куда он делся?
Запыхавшийся Дунаев, казалось, не слышал, что он говорил. Наконец он произнес:
— У него русские пломбы в зубах. Я сразу узнал. Но он не из КГБ и не из ГРУ.
— А это-то вы откуда знаете?
— По двум причинам, — ответил Дунаев. — Первая: пломбы в зубах гораздо лучшего качества, чем те, что делают мясники Лубянки, именующие себя дантистами. Работа русская, но очень дорогая. Я всегда считал, что такие привилегии предоставляются только членам Политбюро.
— Это вряд ли…
— Да, вы правы, это еще не доказательство. Но есть кое-что посерьезнее. У каждого секретного оперативника КГБ или ГРУ вшита под кожу металлическая ампула с сильнодействующим ядом, обычно с цианистым калием. Это обычная процедура КГБ. Это дает уверенность, что их агенты смогут избежать допроса… путем собственной смерти. Их обычно вшивают в одно из трех мест, но я не обнаружил ее нигде. Человек, который хотел вас убить, — а я все-таки думаю, что он хотел убить именно вас, — был из СССР, но он не связан с советскими разведчиками.
Они подошли к кладбищенским воротам. Стоун повернулся к Дунаеву и сказал ему голосом, в котором звенел металл:
— Черт побери, все это меня совершенно не удивляет. Со мной в последние недели случались вещи намного хуже и неожиданнее этого, происшедшего несколько минут назад. Но вот что мне действительно хотелось бы узнать: кто застрелил этого человека? Ведь вы видели все, но вы пока ни слова об этом не сказали. Кто?
Скоро они уже сидели в квартире Дунаева. Это было унылое место, скудно обставленное ветхой мебелью: настоящие холостяцкие апартаменты, дизайном которых явно никто никогда не занимался. Стены гостиной были оклеены мрачными обоями песочного цвета. Книги на русском языке стояли на книжных полках вперемежку с разрозненными томами, собранными хозяином в течение его бурной жизни.