Московский лабиринт Минотавра
Шрифт:
– Он не объяснял. Просто показывал мне эти места. Город так разросся! Посмотрите: разве можно представить, что здесь, на обрывистом берегу реки, посреди дубовой рощи стоял монастырь с могучими стенами и башнями, золотыми куполами, величественной колокольней? Он видел нашествие хана Тохтамыша и Куликовскую битву. А преподобный Сергий Радонежский приезжал сюда беседовать с иноками…
– Ка-а-ак?
– не в силах скрыть удивления, перебил Всеслав.
– Куликовскую битву? Но… каким же образом, позвольте спросить?
– Для меня это тоже было открытием, -
– Олег рассказал, что при прокладке заводского коллектора и других подземных работ строители находили множество костей и черепов, причем останки явно принадлежали людям молодым.
Всеслав вспомнил, как Ева читала ему выдержки из исторических книг, где речь шла о Симоновом монастыре.
– Правильно!
– воскликнул он.
– Всем известно, что в обители захоронили героев Куликовской битвы, но их тела привезли откуда-то из Тульской области. Тут, в церкви Рождества Богородицы, покоятся и троицкие иноки Пересвет и Ослябя.
– Бесспорно. Хотя Олег изучал летописи и сделал вывод, что привезти столько тел с поля боя было немыслимо, учитывая отсутствие скоростного транспорта, расстояние и количество погибших. Значит, если захоронение находится здесь, то и битва была неподалеку. Кстати, возможно, мы с вами стоим на могилах бывшего Симоновского кладбища!
– увлеченно говорила Люся.
– В этой священной земле лежат князья Мстиславские, Урусовы, Бутурлины, Нарышкины, Мещерские…
Она перечисляла славные фамилии, а листья неслышно срывались с ветвей, порхали золотистыми бабочками в сыром дождевом воздухе и падали на мокрую траву. Невесомая завеса измороси стояла над последним безымянным пристанищем представителей громких фамилий.
– Я слышал, кладбище пришло в упадок еще до революции, - блеснул эрудицией Смирнов.
– Заводы, нефтяные и керосиновые склады превратили окрестности монастыря в замусоренную, задымленную слободу.
Уварова согласно кивала, посвящала его во все новые подробности. Потом она повела сыщика по длинному проходу между заводскими корпусами и постройками к западной стене монастыря.
– Тут, над рекой, Олег показывал мне остатки башни с потайным ходом. Он обрушился еще в середине девятнадцатого века. Я уже не могу найти того места, - сокрушалась Люся.
– Надо было внимательнее смотреть.
Без толку побродив по руинам, девушка и Смирнов замерзли и промокли. Они все же отыскали затерянный среди динамовских цехов золотой купол церкви, вошли, постояли, ощущая непонятные горечь и стыд. Надгробия монахов-воинов, посланцев Сергия князю Дмитрию Донскому, слабо белели в полумраке. Пахло ладаном, строительной пылью, горячим воском.
– Пойдемте, я покажу вам трапезную, - шепнула Уварова и потянула Всеслава за рукав.
– Ее более-менее привели в порядок.
Прогулка по монастырю затянулась. Люся перескакивала с одной темы на другую, а Смирнов все яснее осознавал, что ни на шаг не продвинулся вперед в своем расследовании.
Побыв под дождем, утомившись, они проголодались, и сыщик пригласил девушку в кафе, согреться, обсохнуть и пообедать.
За
– Я не могу поверить, что Олега больше нет, - призналась она.
– Кажется, он просто уехал надолго. Как это странно - умереть! Разве можно вот так взять и исчезнуть? Я не говорю о теле… гроб, похороны и все такое. Но вот Пересвет, например, - смотришь на его могилу и не веришь, что он там! Он продолжает существовать… где-то, куда мы не способны заглянуть.
– Люся помолчала.
– Знаете, чему меня научил Олег? Относиться к жизни как к нераскрытой тайне, которую еще познавать и познавать.
Горячий борщ со сметаной оказался вкусным, как и кулебяка, заказанная Смирновым специально для Люси. На сладкое он предложил ей попробовать гурьевскую кашу.
– А вы хорошо разбираетесь в еде, - сказала она, отдавая должное всем блюдам.
– Я привыкла обедать в «Макдоналдсе» бутербродами и кока-колой. Олег тоже предпочитал перекусить где-нибудь на скорую руку.
В маленьком зале кафе, отделанном под трактир, было тепло и уютно. Печка сияла пестрыми изразцами, на буфетной стойке стояли пузатые медные самовары. К чаю подавали наколотый кусками сахар - вприкуску. Уварова восхищалась большими чашками и блюдцами на старинный манер.
– Последние две недели вы не замечали в поведении Олега каких-либо странностей?
– спросил сыщик.
– Нет. Может быть, он был задумчив больше, чем обычно.
– Хованин говорил вам о своем двоюродном брате Эдуарде?
– Упоминал. Он мог часами рассказывать о подземельях, разных археологических открытиях, исторических загадках, а что касается личного… Олег был невероятно скуп на подобные откровения. Обычно люди изливают друг другу душу, делятся переживаниями, спрашивают совета. Но к Олегу это не относится. Не относилось…
– Спасибо, Люся, - скрывая огорчение, сказал Всеслав.
– И за прогулку, и за беседу. Вы мне очень помогли. Если еще что-нибудь вспомните, позвоните?
– Конечно.
– Она взяла листок с номером телефона Смирнова, тяжело вздохнула.
– Вас что-то смущает?
– Ничего, - Уварова покраснела, опустила глаза.
«Она говорит не все, - подумал Всеслав.
– Не хочет? Боится?»
Возникшая между ними симпатия отчего-то померкла, из кафе они вышли молча, молчали и в машине, по дороге к Люсиному дому.
– Олег называл самые старые туннели «сумеречной зоной», - вдруг сказала девушка.
– В них можно заблудиться во времени, оказаться в другой эпохе, попасть в параллельный мир. Вы в это верите? Диггеры обходят их стороной.
– Хованин бывал в «сумеречной зоне»?
– Он вскользь намекнул, что один раз, случайно, забрел… впрочем, я могла неправильно его понять.
Москва. Девять месяцев тому назад