Московский лабиринт Минотавра
Шрифт:
– Ты плохо спала?
– равнодушно спросил Владимир за завтраком.
Матильда поставила на стол блюдо с сырниками, политыми клюквенным киселем. Густая алая капля скатилась на скатерть. Феодору затошнило.
– Не хочу есть, - преодолевая дурноту, сказала она.
– Буду только чай.
– Ты похудела!
– Владимир поднял на нее выпуклые, обрамленные длинными ресницами глаза.
– Переживаешь за моего отца?
– Наверное…
– Ну-ну!
Феодора глотнула чаю, поперхнулась, закашлялась.
– Ты никакого шума ночью не слышал?
–
– Шума? Бог с тобой! У нас отличная звукоизоляция. А тебе что-то мешало уснуть?
– Вот именно, - раздраженно подтвердила Феодора.
– Что-то! Или кто-то… Учил в школе стихи Пушкина? Там чудеса, там леший бродит… русалка на ветвях сидит… Прямо про наш дом написано.
Корнеев не засмеялся. Наоборот, посерьезнел.
– Леший?
– с нажимом повторил он.
– Русалка? Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
– Сейчас лучше, чем ночью.
– При чем тут наш дом?
– сверлил ее глазами Владимир.
– Что находится в цокольном этаже?
– вместо ответа выпалила Феодора.
– Почему ты мне не показал все помещения?
Лицо мужа осталось непроницаемым, только губы тронула улыбка, которую он тут же погасил.
– Вот в чем дело! Не думал, что женщины интересуются ремонтом. Цокольный этаж не совсем готов… недостроен. Часть комнат на втором этаже предназначена для гостей, это задумка моего отца, которой я не разделяю. Он собирался устраивать в Рябинках чуть ли не гостиницу для друзей семьи. Когда было решено, что в доме поселюсь я, тогда еще холостяк, нужда в гостевых спальнях отпала. Поэтому они и стоят закрытыми.
– Почему ты ничего не говорил мне?
– остыла Феодора.
– Наверное, у тебя слишком богатая фантазия!
– усмехнулся-таки Владимир.
– Помнишь нашу встречу на минойских развалинах? Твой наряд, клубок золотых нитей? Ты любишь придумывать нечто экстравагантное, выходящее из ряда вон. И это хорошо! Меня захватила твоя выдумка, очаровала! Наверное, ты и про закрытые комнаты что-нибудь нафантазировала, якобы я там тайно развлекаюсь с любовницами. Или прячу беглых преступников. Никто ведь не станет искать их здесь. А?
Его красноречие неприятно поразило Феодору. В последнее время муж отделывался от ее вопросов короткими фразами, а то и вовсе молчал. Откуда эти многословные тирады?
– Все равно, мог бы показать хозяйке ее владения, - смягчила она тон.
– В том числе и цокольный этаж.
– Ты меня о нем не спрашивала, а мне и в голову не приходило водить тебя по недостроенному подвалу и пыльным пустым комнатам. Зачем? Разве в доме мало жилой площади? Тебе тесно, милая?
Он с трудом сдерживал смех.
– Должна же я следить за порядком.
– На это есть Матильда, - парировал Владимир.
– Не для того же я плачу деньги домработнице, чтобы моя жена бродила по дому с веником и тряпкой? Обеспечить супруге праздность, изобилие и комфорт - обязанность мужчины. Ты не разлюбила меня, надеюсь, за мою заботу?
Феодора опустила глаза. Но и не глядя на мужа, она ощущала на себе
– Минойские принцессы умели предвидеть будущее, - вдруг заявил Владимир.
– Могла ли ты подумать, что моя мать уйдет из жизни так безвременно? И что отец, вскоре после ее смерти, окажется на грани гибели? Он почти перестал садиться за руль. Интересно, что его заставило вновь сделать это? И почему его новый «Мерседес» на повороте теряет колесо? Может, ты подскажешь?
– Откуда я знаю?
– Кстати, а как ты оказалась на месте аварии?
У Феодоры потемнело в глазах, во рту пересохло. Она потянулась за чашкой с чаем, неловко задела ее и перевернула. Заварка потекла по скатерти.
– Матильда!
– крикнула она, хотя знала, что домработница глуха.
Владимир, потешаясь над ее растерянностью, скрывал это за вежливой улыбкой.
– У тебя нервы расшатаны, - сказал он.
– Хочешь, я привезу врача?
– Нет. Не люблю медицину.
– Тогда съезди куда-нибудь, отдохни, перемени обстановку, развейся. Как насчет Крита?
Феодора готова была сквозь землю провалиться и с облегчением ухватилась за его предложение.
– На Крит? С удовольствием. Только попозже, когда там спадет жара.
– Осенью, - сказал Владимир.
– В начале октября.
Его недвусмысленные намеки на скрытые замыслы Феодоры окончательно выбили ее из колеи. Как он догадался? Еще и эта неудавшаяся авария! Небось не один Владимир подозревает ее.
И пустые комнаты, и ночные шаги, и дверца в цокольном этаже отошли на второй план.
Москва. Октябрь
«Похоже, человек был не в себе, когда набирал эти строки», - думал Смирнов, читая на экране монитора текст с дискеты инженера Хованина.
Судя по всему, он одним махом изложил весь сумбур своего замутненного недугом сознания, запечатлел или просто поместил фантасмагорию мыслей снаружи. Ведь написанное - это уже нечто внешнее, куда перекочевало то, что не могло больше оставаться внутри, грозя уму полной и необратимой катастрофой.
Текст являлся разрозненными отрывками, на первый взгляд не связанными между собой, и все же…
«Сначала прочитаю сам, потом покажу Еве, - решил сыщик.
– Обменяемся мнениями».
…Двуликая! До сих пор я только слышал о ней и, признаться, считал это обычными диггерскими баснями. Но когда она появилась в рассеянном свете фонарей, простоволосая, в длинном одеянии, окутанная голубоватой дымкой, - наверное, каждый волосок на моем теле встрепенулся и приподнялся. Не от ужаса, нет! От соприкосновения с тем, чему не можешь дать объяснения и от чего тебя охватывает паника. Так уже было однажды…